Вадим Панов - Королевский крест

— Вот он!

— Даже амулет закончившийся продать не получилось, потому что тварь какая-то на него наступила…

— Явился, клянусь печенью Спящего!

— Ишь, расфуфырился!

— Подлый тритон!

— Кто?

— Зверь такой.

— Да не тритон это, а Копыто! Известный кретин.

— Хватит руками по штанам елозить, чучело! Отвечай, когда с тобой разговаривают!

Уйбуй перестал бормотать себе под нос и в замешательстве уставился на появившуюся толпу: не менее трех десятков бойцов во главе с Булыжником.

— Стоять, борзый!

— Чего надо?

Почувствовав неуверенность в голосе Копыто, Дуричи завелись окончательно — жертва слаба, жертва напугана, жертва в одиночестве. Последний пункт радовал особенно: хоть приятели Булыжника и имели численное превосходство, драться с десяткой Копыто они не хотели — мало ли как обернется. Однако подчиненные несчастного Шибзича, почувствовав, что у шефа крупные неприятности, старались держаться от него подальше. Большая их часть временно покинула Форт, а повязанные с уйбуем Иголка и Контейнер наблюдали за встречей с Дуричами из дверей «Средства от перхоти».

— Что, скотина, не нравится?

— Что не нравится?

— Я тебе покажу «что не нравится»! — Распаленный Булыжник потряс перед носом Копыто кулаками. — Ты у меня попляшешь! Ты куда меня послал?

— Далеко я тебя послал, — раздраженно ответил Шибзич. — А могу и еще дальше!

— Все слышали, как он надо мной издевается? Все слышали, как он Дуричей не уважает?

— Все, — послушно выдохнула толпа. — Мочи отморозка, Булыжник! А мы тебя всегда со спины прикроем.

Только сейчас до Копыто дошло, в какой переплет он попал. Один, в окружении отчего-то возбужденных и жаждущих крови Дуричей. Запахло смертоубийством. Шибзич сглотнул подступивший к горлу комок и спешно изобразил на лице улыбку:

— Подожди, Булыжник, зачем кричать? Я ведь никуда тебя не посылал…

— Тритон позорный!

— Изворачивается, гнида!

— Уйти хочет, паскуда!

— Дайте ему по башке!

— Ща дам, — вальяжно пообещал упивающийся моментом Булыжник. — Адназначна этот чухонец не уйдет. Хватит! Намучились!

— Да за что по башке-то?!! — заорал ничего не понимающий Шибзич. — Сразу говорю: все, что вы обо мне слышали, — вранье! У меня до хрена завистников!

— И то, что ты мертвых демонов поубивал, — вранье? — осведомились из задних рядов.

— Насчет мертвых демонов — чистая правда, — твердо ответил уйбуй. — Я действительно герой войны.

— Заткнись! — оборвал Дурич перепуганного Копыто: — Подставил меня, сука? На смерть послал?!

— На какую смерть?

— А кто, чтобы угнать машину, пять штук предложил?

— Так это же бизнес! В натуре, бизнес, любой подтвердит, мля!

— Заюлил, собака!

— Купить хотел задешево, — проревела толпа. — А еще другом прикидывался!

— Денег обещал!

— Все Шибзичи — гады!

На бойца, выкрикнувшего последний лозунг, зашикали — никто не хотел переводить конфликт в политическую плоскость, все-таки великий фюрер того, тоже Шибзич… К счастью, антиконституционного вопля никто не услышал, и скандал продолжал развиваться в прежнем направлении.

— Да в том гараже масанов битком набито!

— Каких еще масанов?

— Самых настоящих масанов! С зубами!

— Ну и что?! Я тебе кого велел притащить: машину или масана? Машину! При чем здесь масаны?

— Он твою машину стережет!

— В засаде!

— Сам ее теперь угоняй!

— Мы, мля, еле от масана отбились!

— Не фига было ему подмигивать!

Обидное замечание Копыто отпустил машинально, напрочь позабыв в пылу ссоры, что находится в плотном кольце враждебно настроенных бойцов. Расплата последовала незамедлительно: притаившийся за спиной Шибзича Отвертка толкнул Копыто на Булыжника. Дурич ответил прямым левой в челюсть. Шибзич неловко отшатнулся и локтем въехал Маркеру в глаз.

— Убивают! — вякнул Маркер, и Копыто с ужасом осознал, что это правда…

— Могли бы, типа, и совсем грохнуть, — проворчал Контейнер, поднимая уйбуя с земли. — Идти можешь?

Ноги Копыто не держали, подгибались, избитый уйбуй практически висел на плече верного здоровяка, но тем не менее нашел в себе силы пробубнить:

— Угу.

— Тогда пошли.

— Куда? — страдальчески поинтересовался пострадавший, обозревая мутным взглядом двор. — Куда мне, мля, податьшя?

Контейнер посмотрел на окончательно павшего духом Копыто… и промолчал. Здоровяк и сам не представлял, куда идти, где спрятаться от судьбы-злодейки. В казарму? Запереться и сидеть, дожидаясь неминуемой гибели? Гульнуть напоследок в «Средстве от перхоти»? Пойти и учинить сражение с наглыми Дуричами? Пасть в бою, оставив о себе память на пару дней? Вроде: «Гордая десятка гордого уйбуя Копыто не стерпела позора и учинила великое сражение! Так выпьем же за храбрость покойных…»

Но падать в бою ни Контейнеру, ни Копыто решительно не хотелось. Уйбуй в настоящий момент мечтал прилечь где-нибудь и поспать, дать отдохнуть избитому организму, но разве с этими переживаниями заснешь? Мало того, что деньги никак не собираются, так еще и «Мазератти» Булыжник не угнал. И не собирается угонять.

— Куда идем? — переспросил Контейнер.

— Мотать надобно, — подал голос Иголка. — Прятаться, в смысле. Давай куда-нибудь в Сибирь сбежим? Побудем там, пока о нас забудут. Потом вернемся.

— Года через два?

— Пусть и через два. Зато живыми.

— За два года ты в Сибири околеешь. Там же зима кругом, снег…

— Ты еще скажи: китайцы, — фыркнул Иголка.

— Китайцы, шаманы, — продолжил перечисление Контейнер. — Кедровые шишки и прочая дикость. В общем, край света, мля.

— Пойди выпей, — посоветовал скандалист. — А то у тебя в голове совсем пусто.

— Не, еще чуть-чуть осталось. — Здоровяк осторожно постучал себя по лбу. — На донышке.

— Это осадок.

— Ф Шибири наш тоже найдут, — сообщил Копыто. Губы у него распухли, что и послужило причиной изменения дикции. — От Шантьяги не шпрячешшя. Надо машину фернуть. А то федь и прафда найдет…

— Пусть находит, — махнул рукой Иголка. — Один хрен.

Мелкий боец давно понял, что бежать бесполезно, и разговор о Сибири завел просто так, по привычке.

— И то правда, — поддержал вечного оппонента Контейнер. — Чего суетиться, если, типа, все и так ясно?

Копыто посмотрел на подчиненных со всем возможным в его положении скепсисом.

— Шего фам яшно, придурки? Шофшем протрешфели, што ли? Фюрер добрый, он наш прошто пофешит, и фше. А Шантьяга штанет пытать.

Бойцы переглянулись — в словах уйбуя чувствовался глубокий смысл.

— Это почему Сантьяга станет нас пытать?

— Потому что — наф.

— Не успеет, — буркнул Контейнер. — Фюрер нас первей повесит.

— А ешли ушпеет? Нафы они фше такие: припретшя ф полночь, шкажет, мол, фошкрешенье уже началошь, и начнет пытать.