Вадим Панов - Тень Инквизитора

Глеб сидел на жестком и неудобном стуле, прямо напротив Хазарова, и не сводил со старика глаз. До сих пор он не проронил ни слова, но теперь, когда негромкий голос лидера наполнил помещение, мгновенно замолчали все остальные.

— Я мог бы говорить долго, но не хочу. Мне трудно. — Грусть и недоумение исчезли из голубых глаз лидера Курии, теперь они не выражали ничего. Ни-че-го. Глеб снял очки и в упор посмотрел на старика. — Наша история знает одного человека, который побывал в аду и смог выбраться оттуда. Иван, ты помнишь, на каком кругу, согласно его рассказу, пребывают изменники?

— На девятом, — буркнул Хазаров, отводя взгляд.

— На последнем, — вздохнул Глеб. — Ты дважды предал тех, кто тебе верил. Ты дважды отступник и достоин девятого круга. Hyp, Чио, вы должны были подготовить следователей для Курии.

— Два послушника частично отвечают нашим требованиям, — тут же отозвался карлик. — Их квалификация…

— Устройте им выпускной экзамен, — приказал Глеб. — Я хочу, чтобы Иван умирал не меньше суток. Объясните послушникам, что неприлично отправлять человека на девятый круг без соответствующих проводов.

— Двадцать четыре часа, — кивнул Hyp. — Если выпускники будут прощаться с нашим другом хоть на минуту меньше, я лично спущу с них шкуры.

— Нар, помоги Нуру доставить груз по назначению.

Темная глыба в углу зашевелилась, и из тени появился гигант. Выглядел он чуточку сонным.

— Пошли, Ваня, у нас много дел.

Старик, не отрываясь, словно не веря, смотрел на Глеба.

— Не делай этого. Пожалуйста, просто убей!

— Прощайте, Иван. — Глеб спокойно выдержал взгляд Хазарова, и его голос был сух и бесстрастен.

Hyp проворно соскочил со стула и распахнул дверь. Нар деловито, словно мешок с картошкой, взял старика на руки и вразвалку направился вслед за карликом. В комнате остались только Глеб и Чио. Примерно минуту они молчали, избегая смотреть друг на друга, затем матушка подошла к мужчине и опустилась перед ним на колени.

— Иван успел поговорить с наемниками. — Голос Чио не дрожал, в нем не было страха, но ощущалась невыносимая горечь — матушке было стыдно за свой прокол.

— С кем именно?

— С Кортесом и его напарником.

— Плохо. — Рука Глеба мягко легла на плечо женщины.

— Я не успела спросить Ивана, о чем они говорили.

— Это неважно… Ты их убила?

— Нет. — Чио опустила голову. — Они скрылись.

Кулак Глеба сдавил незажившую рану на плече женщины. Резкая боль огнем пронзила матушку, но на ее лице не дрогнул ни один мускул. Он имел право быть недовольным, и Чио покорно и терпеливо сносила наказание.

— Я виновата.

Стальной захват не ослабевал, на лбу матушки заблестели капельки пота, но выражение прекрасного лица не менялось: стоящая на коленях Чио оставалась невозмутимой и спокойной, такой же, как Глеб.

— Я не хочу тебя терять, — негромко произнес он, продолжая рвать болью плечо женщины. — И я не хочу, чтобы ты допускала ошибки, потому что каждая из них может стать последней. Сегодня повезло… Мне повезло. Но я не хочу полагаться только на везение. Какую ошибку ты допустила?

— Я пришла убивать, но была слишком самоуверенна. И позволила врагу нанести удар первым.

Капельки пота превратились в ручейки. Матушка собрала в кулак всю волю, все свое самообладание и по-прежнему выдерживала спокойный тон и сохраняла бесстрастное выражение лица. Но ее слегка покачивало.

— Если ты решила убить — слова не нужны. Наноси удар. Философские размышления хороши на могиле поверженных врагов, а не во время боя.

— Да.

Сам факт того, что она подвела Глеба, был для Чио страшным наказанием. И что значила физическая боль по сравнению с тем, что творилось в душе женщины?

Мучившие плечо железные тиски неожиданно исчезли, и от ладони мужчины стало распространяться несущее облегчение тепло. «Прощена!» По губам матушки скользнула улыбка. Подлинная, настоящая улыбка — Чио никогда не скрывала от Глеба чувства.

— Я найду наемников. Найду и убью.

— Не надо, Чи, — вздохнул мужчина, — я обо всем позабочусь.

— Ты все исправишь?

— Как обычно.

Она знала, что рана затягивается на глазах, что ткани заживают быстрее, чем от эрлийского бальзама, чем от действий Целителей. Боль ушла и не вернется, и тепло рук Глеба обволакивало душу нежным коконом, даря покой и умиротворение. Чио поцеловала ладонь мужчины, уткнулась в нее лицом и замерла, словно ребенок.

— Ты святой, Глеб. Я люблю святого.

Он молча, медленно и очень нежно провел рукой по ее волосам.

Офис компании «Неприятные Ощущения»

Москва, улица Большая Лубянка,

19 сентября, пятница, 14:40.

«К сожалению, более подробной информацией об интересующей вас организации не располагаю…»

Пустышка. Кортес стер очередное электронное письмо и потер глаза. Отправив Артема и Ингу «в поле», наемник практически не вставал из-за письменного стола, непрерывно связываясь по телефону и Интернету с многочисленными друзьями и информаторами. «Курия, что вы знаете о Курии? Мне нужны любые сведения и сплетни о Союзе ортодоксов!» И однотипные ответы, не содержащие ничего, что выходило бы за рамки общеизвестных фактов, неоднократно изложенных в печати.

Союз ортодоксов организован несколько лет назад группой священнослужителей с целью более плотного объединения прихожан вокруг церкви. Сторонники традиционного учения, призывают к неукоснительному соблюдению церковных правил, подчеркнуто корректны к адептам иных конфессий. Продажей религиозной литературы не занимаются, средства «на церковь» не вымогают, ехать в дальние монастыри, в которых фанатиков, как правило, используют в виде рабов, не агитируют. Другими словами, нажива не является целью Курии и, хотя от пожертвований проповедники не отказываются, все полученные средства официально уходят на благотворительность. Реальные же источники финансирования Союза ортодоксов скрыты, централизованных баз не существует — проповедники появляются на улицах, затем исчезают в неизвестном направлении. Иногда, по желанию рядовых членов Курии, для собраний снимаются залы, но аренду они всегда оплачивают самостоятельно.

Никаких следов, никаких зацепок. В некоторых донесениях в качестве друзей Союза упоминались весьма известные личности из числа промышленников и бизнесменов, почти во всех сообщалось о резком неприятии Курией наркотиков, но ни одной твердой наводки не прозвучало. Слухи, сплетни, предположения…

Кортес вздохнул, бросил взгляд на Яну и, как это частенько бывало, залюбовался, не в силах отвести взгляд от красавицы подруги. Тонкое лицо, большие глаза, наполненные золотом Кадаф, гордый изгиб шеи, идеальная форма лишенной волос головы… На улицах Москвы Яна предпочитала выглядеть как когда-то: синие глаза, густые черные волосы до плеч, но здесь, в офисе «Неприятных Ощущений», куда не мог зайти случайный посетитель, девушка не скрывала подлинный облик. Кортес любовался своей принцессой всегда, ибо и за мороком синевы, и за золотой стеной он всегда видел свою, настоящую Яну. Единственную. Любимую.