Вадим Панов - Тень Инквизитора

— А что прошлое? Как вы понимаете, у меня был допуск к секретным материалам, и…

— С нами вы можете говорить абсолютно спокойно, — веско произнес Артем. — Мы обладаем необходимым рангом для проведения расследования.

— К тому же, — добавила Яна, — мы не планируем вдаваться в технические детали.

— Тогда что вас интересует?

— Полковник Сухоруков.

— Глеб?

— Да. — Артем прищурился. — Кажется, вас не очень удивил наш интерес?

Щеглов неопределенно повел плечами:

— Вы знаете, что Глеб… Извините, я всегда называл полковника только по имени, ему так нравилось. Так вот, вы знаете, что Глеб погиб?

— Разбился, прыгая с парашютом.

— Это официальная версия, — буркнул Георгий. Он снова глотнул кофе. — На самом деле семь лет назад Глеба нашли в Милане. И расстреляли прямо в офисе — два автоматных рожка в упор. Шум был на всю Италию.

— Кто нашел Сухорукова?

— Не знаю. Наверху у Глеба были и друзья, и враги.

— А откуда вы знаете о его смерти?

— Встречался с бывшими коллегами.

— Тем не менее, вы не удивились, когда мы спросили о полковнике Сухорукове.

— А чего удивляться? — медленно ответил Щеглов. — Глеб не тот человек, чтобы позволить двум киллерам пристрелить себя в офисе. Он просто не такой человек. Я не поверю в его смерть, даже если лично пущу ему пулю в голову.

— Почему? — заинтересовалась Яна.

— Глеб может обмануть кого угодно, — улыбнулся Георгий. — И может делать такое, о чем обычные люди и понятия не имеют.

— Например? — Артем подался вперед.

— Георгий Анатольевич, — мягко произнесла Яна, — вас не затруднит рассказать о полковнике Сухорукове более подробно?

— Отдел, который занимался всякой ненормальностью, появился в КГБ давно. Собственно, даже не отдел… Мы были скорее автономным научным центром в рамках одного из управлений КГБ. До института не дотягивали, но и отделом нас назвать было бы неправильно. Занимались всем: загадок-то на Руси полно, один Тунгусский метеорит чего стоит или Сеид-озеро… — Щеглов, наливший себе еще кружку кофе, говорил неторопливо, обдуманно и, судя по спокойствию Яны, честно. Обмануть гиперборейскую ведьму обычный чел неспособен. — В общем, «опиум для народа» остался «опиумом» только для народа, а ребята у власти быстро смекнули, что странности надо изучать, а не отмахиваться от них. Всякое ведь может случиться.

— Результатов это изучение не принесло, — довольно бестактно заметил Артем. Но Георгий не обиделся.

— Не принесло. На то ведь она и странность. Ну, термометр у тебя зашкаливает или приборы с ума сходят, ну, объявят какую-нибудь территорию закрытой… дальше-то что? Чтобы разгадать эти загадки десятки, а то и сотни лет требуются. Поэтому постепенно отдел сосредоточился на вещах более понятных и нужных партии. — Щеглов замялся. — Пытались найти способы воздействия на людей. Гипнотизеры хорошие встречались всегда, и перед нами была поставлена задача: изучить уникальные возможности человека и продублировать их техническими методами.

Рано или поздно это должно было произойти. Память и случайные утечки дают направление, и люди в поте лица стараются воплотить магические приемы при помощи железяк и микросхем.

— Получилось? — спросил Артем.

— А вы не знаете?

— Нас интересует ваше мнение. Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.

— Георгий, вы ведь оказались в отделе сразу же, как только пришли в КГБ? — Яна попыталась смягчить напор молодого наемника.

— Пришел, — усмехнулся Щеглов. — Я МИФИ закончил, по электронике специализировался, должен был распределиться в Курчатова, а тут нагрянули серьезные ребята… Так я и «пришел» в отдел.

— Вы занимались только технической стороной?

— У нас не было четкого деления на технарей и ученых. Если бы я не понимал, к чему мы должны прийти, я бы не смог делать приборы. Так что всех этих гипнотизеров, экстрасенсов и прочих шаманов повидал массу. Шарлатаны в основном, но попадались и уникумы. Один парень гвозди плавил взглядом, женщина, помню, заставляла стул летать… Было. — Щеглов задумчиво покрутил кружку на столе. — В последнее время в отделе конкурировали две ветви: группа профессора Горохова, она занималась вопросами внушения, и группа Барбариса. — Георгий помолчал. — Мы работали над управлением людьми.

— У Горохова получалось лучше? — Яна уловила замешательство Щеглова.

— Угу, — кивнул тот. — Горохов научился внушать цельные образы, понимаете? Заставлял не просто видеть яблоко, а ощущать его вкус, твердость, черт, я был свидетелем того, как подопытные ели несуществующее яблоко и оставляли огрызки! Горохов заводил людей в пустую комнату, включал аппаратуру, и мы видели стулья, мебель, ковры на стенах. Мы даже сидели в креслах. Потом я просматривал видеозаписи: я лично сидел в пустоте, в позе, нарушающей все законы физики! Аппаратуры, конечно, это дело требовало массу, почти целый этаж, но ведь и первый компьютер был немаленьким. Горохов был гений.

Повторить техническим методом наведение морока! Хоть морок и считался одним из самых слабых заклинаний, доступных магу любого уровня, работа профессора вызывала уважение.

— Отчеты, которые мы читали, отмечали, что успехи Горохова куда скромнее, — заметил Артем.

— Это все Глеб, — махнул рукой Щеглов. — Глеб вообще появился в отделе весьма неожиданно. Старый начальник, полковник Васильев, ушел на пенсию, все были уверены, что отдел возглавит его зам, майор Чернышев, а появился «варяг». И очень странно появился: у него складывалась блестящая карьера в контрразведке, но Глеб неожиданно для всех попросился в наше болото. — Снова пауза. — Поначалу появление Глеба придало отделу мощный толчок: у него были сильные связи на самом верху, и финансирование потекло рекой, особенно после того, как Глеб пообещал обеспечить массовое управление людьми.

— За эту тему отвечал Барбарис?

— Угу, Абрам Семенович. — Несмотря на давность лет, Щеглов явно не испытывал к бывшему начальнику теплых чувств. — Не скажу, что мы ничего не достигли: некоторые опыты с волнами определенных частот давали интересные результаты, но говорить о «зомбировании», Барбарису очень нравился этот термин, было преждевременно. Мы серьезно уступали Горохову в продвижении к цели, но он не обещал внушить людям идеи марксизма-ленинизма, а Барбарис обещал.

— И Сухоруков его поддержал?

— Полностью и безоговорочно. Группе Горохова снижали финансирование, уводили у него смышленых ребят, забирали аппаратуру, а потом у профессора случился сердечный приступ, и его отправили на пенсию. Через месяц инфаркт и Новодевичье кладбище. — Георгий помолчал. — Глеб говорил на похоронах очень хорошие слова, но в могилу Горохова отправил именно он. Всего за восемь месяцев.