Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – майордом

Логирд вскрикнул, отец Дитрих перекрестился, повернул мула в сторону храма Черной Мессы. Из подвала в панике выбежали кнехты Макса и остававшиеся там ратники. Уцелевшая часть крыши храма резко покраснела. В темное небо вырвался пурпурный луч, погасив ближайшие звезды. Яростно блеснуло, красный столб огня свернулся в красный шар, подержался так чуть и снова превратился в луч. Донесся тяжелый грохот, часть стен рухнула, оставшиеся торчали, как исполинские гнилые зубы, но и с них скатываются массивные глыбы.

Я вскрикнул:

– Черный Бог?

– Пробудился, – ответил Логирд среди всеобщего молчания.

– Зачем уничтожает свой храм? – спросил я.

– Его храмом будет вся земля, – ответил Логирд жестко.

Кто-то вскрикнул:

– А это… что?..

Из провала, оставшегося на месте храма, медленно показались темные головы, за ними плечи. Люди выходят из провала так, будто их поднимают на площадке. Я стиснул кулаки, узнавая адептов черной мессы. Только немногие в плащах и с капюшонами на лицах, остальные вообще без одежды. Страшные раны, оборвавшие их жизни, зияют, некоторые все еще кровоточат, но убитые нами двигаются уверенно, без спешки. Ни одного лишнего движения, ни лишнего жеста, идут так, словно их всех ведет одна воля. Так же молча начали обходить нас дугой, охватывая и с флангов. Передние замедлили движение, а боковые ускорили, и все с такой жуткой и механической четкостью, словно идет один человек во множестве тел.

У меня мороз пробежал по спине. Отец Дитрих, священники и рыцари побледнели, кнехты выставили копья и все поглядывали в нашу сторону.

Я вытащил меч, и хотя против нас идут мертвецы, сказал громко:

– Расходитесь по домам!..

Отец Дитрих, тоже не умея выпрыгнуть из привычности, перекрестил надвигающихся и добавил:

– Остановитесь и услышьте слово Божье… Мы изгоним из вас дьявола…

Глаза оживших мертвецов резко вспыхнули красным огнем. Пламя в них разгоралось, как в углях при свежем ветре, стало оранжевым, тут же выплеснулось наружу, освещая мертвые лица недобрым светом.

Земля дрогнула, из глубин донесся глухой рев. Настолько низкий, что я больше догадался о его существовании, чем услышал, однако страх сковал холодом все тело.

В сторонке прозвучал напряженный голос Логирда:

– Террос сейчас выйдет…

Я крикнул:

– Как остановить?

– Не знаю, – ответил он резко. – Пусть Инквизитор скажет!.. Это ему не слабых женщин жечь на кострах!

Губы отца Дитриха шевелились, а пальцы теребили крест на груди. Его священников трясло, как листья под сильным ветром. Грохот стал громче, мы невольно отступили, а земля затряслась так сильно, что остатки стен шатались и медленно рассыпались.

Отец Дитрих прокричал вдруг:

– Назад!.. Все назад!

Я хотел, напротив, рвануть вперед и перебить эту сволочь, не дать Темному Богу выбраться из недр, но земля уже не дрожала, ее трясло, раскачивало, как утлую лодку в сильный шторм. Последняя стена затрещала, накренилась и рухнула, придавив десятки живых мертвецов.

Земля треснула, из разлома ударил новый столб багрового огня, стал оранжевым. Вместе с огнем из недр вылетели раскаленные камни. Повалил черный дым, но я не отрывал потрясенного взгляда от столба ревущего пламени.

– Лучше бы вулкан! – крикнул я. – Отец Дитрих! Логирд, это… и есть он?

К отцу Дитриху подбежали его доверенные священники, читали молитвы, судя по их шевелящимся губам, воздевали кресты к темному небу и неимоверно огромной сияющей луне.

– Он, – ответил Логирд мертвенным голосом. – Теперь его ничто не остановит.

Огненный столб уперся в нечто невидимое, растекся безобразной шляпкой, затем верхушка оформилась в ужасающе багровый шар, похожий на готовый прорваться нарыв.

Я хватался то за меч, то за рукоять молота, со страхом понимая, что против этого существа все бессильно. Огненный шар стал оранжевым в середине и в багровой оболочке, рос, наливался мощью. Я услышал за спиной крик, все увидели лицо, вернее, морду, тем более чудовищную, что морда почти человека, морда разумного животного, подлого, коварного, бессмысленно жестокого.

Мы услышали грохочущий голос на чужом языке, но понятном всем, потому что Темный Бог говорил на языке древних богов:

– Наконец-то!..

Прогремел жуткий отвратительный хохот. Страшная клокочущая яма, из которой в небо бил красный свет цвета крови, расширялась толчками. Колонны, остатки стен, портики – наклонялись и обрушивались в багровую кипящую массу. Уцелевшие живые мертвецы вспыхнули, как сухая солома, и тут же погасли, оставив горстки пепла.

На месте храма бурлило и колыхалось расплавленное озеро. Я с трепещущим сердцем смотрел на огненный шар оранжевой плазмы.

– Какой же он темный… смотреть больно…

– И все-таки он тьма, – ответил Логирд.

– Господи, – произнес я дрожащим голосом, – как с ним сражаться?

– Никак, – согласился Логирд. – Но можно умереть, сражаясь.

Он гордо выпрямился и произнес это с таким достоинством, что я увидел в нынешнем некроманте Логирда фон Темрунга потомка не просто рыцарского рода, а старинного и стяжавшего воинскую славу.

– Жить все-таки лучше, – сказал я нервно.

– Если нет выбора, – ответил он ровным голосом, – лучше умереть от удара в грудь, чем в спину.

Из огненного шара гремел торжествующий рев:

– Наконец-то!.. наконец-то!.. Отныне мир мой!.. И уже никто не остановит…

Я прокричал во весь голос:

– Остановим!

К моему удивлению и ужасу, из этого живого ядерного взрыва прогремело сатанински насмешливое:

– А ты кто, букашка?

– Я Ричард, – ответил я, вздрагивая от раскатов чудовищного голоса. – Я тот, кто понимает тебя… и даже сочувствует тебе…

Огненный шар взревел:

– Ты? Такое ничтожество, смеешь сочувствовать богу?

– Не примешь сочувствия, – ответил я и покосился на отца Дитриха, – тогда уничтожим.

С лилового неба, где уже не осталось звезд, раздался жуткий хохот. В огненном шаре морда то появлялась, то исчезала, наконец весь шар стал этой мордой, языки огня пробегали по зубам метровой длины, выплескивались из глаз и острых ушей. Вокруг шара сгорал воздух, а чудовищные силы изгибали пространство, я устрашенно видел проглядывающие в разрывы звезды, которых раньше никто здесь не наблюдал.

Над головой собрались и сгустились тучи, быстро и страшно потяжелели. Грозно и пугающе заблистали слепящие молнии. Гром прогремел сухой и жесткий, словно исполинские руки ломают над головой сухие бревна. Молнии утолщались, ветвились, превращались в некое подобие плазменного осьминога, опустившего щупальца на землю. Ужаснее всего, что звездный осьминог рос, щупальца становились толще, а еще он медленно приближался, оставляя в земле выжженные ямы.