Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – лорд-протектор

Он вытянулся, козырнул, глаза загорелись пониманием сути задания.

– Все будет выполнено, сэр Ричард!

Зайчик радостно ржанул, я с разбега запрыгнул в седло. Бобик примчался на свист, попытался прыгнуть за мной следом, но арбогастр быстро повернулся и мощно лягнул копытами. Правда, Бобик исхитрился увернуться и, приземлившись на все четыре, злорадно скалил зубы.

– Хватит играть, – сказал я строго, – начинаются великие дела!.. Не отставай, дурашка.

Теодорих следил за мной радостными глазами. Я повернул коня в ту сторону, где лежит крепость, ибо на фиг таким орлам дороги, Теодорих вскрикнул:

– Сэр Ричард!

Я обернулся.

– Да?

– Сэр Ричард, – прокричал он, – я счастлив, что тогда пришел к вам сразу! И счастлив, что с тех пор служу под вашей рукой! И все мои люди счастливы.

Я милостиво улыбнулся.

– Зайчик, давай…

Мы понеслись навстречу нарастающему ветру, шторму, урагану, но не успели раскалиться добела, как впереди выросла громада крепости. Зайчик нехотя сбросил скорость.

Ворота все еще на земле, ну я этого Ульфиллу скоро на клочья разорву, ни один вредитель не попортил мне столько нервов. Во дворе навстречу выбегал народ, я сказал отрывисто:

– Коня и Пса накормить, барона Альбрехта, сэра Растера и сэра Максимилиана – ко мне! Без всяких задержек.

Зайчика увели, Пес сам убежал, места знает, вперед выступил кузнец и прогудел густым голосом:

– Ваша светлость, сэр Растер и сэр Максимилиан сейчас вряд ли смогут… скорее, не смогут, чем смогут…

Я удивился:

– Что не смогут?

– Прийти вот так сразу… – ответил он.

– Что? – спросил я уже в изумлении. – Я гроссграф или не гроссграф?

– Гроссграф, – заверил он, – но… они…

– Что с ними?

– Они на проповеди.

Я охнул:

– Даже Растер? Что с ними случилось?

Челядин объяснил в смущении:

– Отец Ульфилла читает проповедь. Вот они и слушают.

Я огляделся, нигде особого скопления народа не видно.

– Где?

– А вот там.

Я быстро пересек двор по направлению к типографии, дернул дверь и вошел, сразу изумившись обилию народа. Правда, та часть, где типографский пресс и работающие на нем, от толпы свободна, все стоят на этой стороне, но плотно, прямо стена из тел, а на возвышении, где станок, неистовствует отец Ульфилла.

Он увидел, как я вошел, злобно зыркнул в мою сторону. Народ тоже задвигался, начали оглядываться, смотрят вопросительно, будто они здесь все свои, а я – чужак.

Я вскинул руки.

– Тихо-тихо! Я не мешаю. Сэр Макс – на выход!.. Немедленно. А вы все слушайте, слушайте!..

Макс с места не сдвинулся, то ли не слышал, то ли слышал, но в одурманенном проповедью сознании не отпечаталось, что обращаются к нему. И не кто-нибудь, а сам гроссграф, по зову которого должен бежать, все бросая.

Я тихонько придвинулся, он дернулся в неудовольствии, когда я тронул за локоть.

– Тихо, – прошипел он, – святой человек говорит!..

– А в бок толкает дьявол, – ответил я.

Он быстро обернулся.

– Ох, простите, сэр Ричард!

– Тихо-тихо, – сказал я. – Еще тише!

– Да-да…

– Потихоньку сообщи членам моего совета, – велел я, – что жду их в малом зале.

– Да служба скоро закончится…

Он говорил неуверенно, я чувствовал, что он со мной и в то же время продолжает ловить обрывки проповеди Ульфиллы. Это раздражало и, вообще, чем-то похоже на ревность, я сказал:

– Наивный вы, сэр Максимилан!

– Почему?

– У таких людей проповеди быстро не заканчиваются.

Он сказал неуверенно:

– Ладно, я сообщу им во время проповеди. Только отцу Ульфилле это не понравится.

Я стиснул челюсти. Ну вот, теперь я должен считаться еще и с неграмотным и фанатичным попиком?

– Действуй, – сказал я раздраженно.

И, повернувшись резко, нарочито громко топая, вышел наружу.

Лоралея бросилась на шею, я жадно обнял теплую и сразу прильнувшую всем телом, как умеет только она. Все мои тревоги и неприятности стали истончаться, как дым на просторе.

– Мой лорд, как долго вас не было!

– Зато какой успех, – сказал я быстро. – Лоралея, тоннель наполовину готов! Только это все еще секрет. Победа, какая победа!.. Я сейчас отлучусь на час-другой, надо дать инструкции своим военачальникам. Но пока вот спешу порадовать…

Ее глазищи широко распахнулись, в них было столько счастья, что я стал покрывать поцелуями ее лицо.

– Мой господин, это правда?

– Я люблю тебя, Лоралея… Конечно, правда. Ты скоро увидишь такое грандиозное, такое…

Я чувствовал, что не могу удержаться – перед женщинами мы всегда распускаем павлиньи хвосты, выбалтываем им самые страшные тайны, – и потому еще раз громко чмокнул ее в лоб и спросил деловито:

– Пообедать успеем?

– Да, – ответила с удивлением, – конечно! Вы же лорд! Вас подождут.

– Нехорошо, – ответил я. – Не могу заставлять себя ждать… Ладно, я проведу совещание побыстрее. Все же ясно…

Со двора донеслись крики. Я подвел Лоралею к окну, не в силах выпустить из рук. Из полуподвального помещения типографии валил народ, в числе последних вышел Ульфилла, его расспрашивали, просили благословления, он размахивал руками, что-то объяснял горячо и бурно.

Лоралея снова прижалась всем телом.

– Что вас беспокоит, мой господин? – спросила она шепотом с глубоким участием.

Я отмахнулся, обнял, жадно вдыхая ее родной запах.

– Пустяки.

– Из-за пустяков стоит ли вообще волноваться?

– Теперь вижу, – ответил я, – что не стоит. Все в порядке. Отец Ульфилла уже наверняка пакует подарки, скоро уедет.

Она спросила с любопытством:

– Это священник так досаждает? Так кто же он такой?

– Простой деревенский священник, – ответил я со вздохом. – Фанатик. Конечно, невежественный и дикий. Фанатики все невежественные. При окультуривании теряют свою дикую и всесокрушающую силу! Он прибыл на пару дней, а уже всех тут трясет от одного его вида… Даже отца Дитриха тряхнуло, а он – Великий Инквизитор!

Ее хорошенький ротик приоткрылся в изумлении.

– А вас, мой господин?

– Меня тоже, – признался я. – Это не великие лорды Армландии, с теми я одной левой… А вот Ульфилла – сила. Темная, дикая, могучая. Обращенная не к разуму, а к вере… Покойся все на разуме, разве могли бы появиться талибы, ваххабиты… Ох, извини, устал я, заговариваюсь…

– Вы не устали, сэр Ричард, – произнесла она мягко, – вы просто измучены. Я приготовила ложе, отдохните. Я сама принесу обед в постель.

Я отмахнулся.

– Не надо. Для этого есть слуги. Сейчас позову.

Она перехватила мою руку, уже коснувшуюся колокольчика.

– Нет!

– Почему?

– Мой лорд, – произнесла она в удивлении и, как мне показалось, в некотором негодовании, – я сама принесу все, что нужно.

– Стоит ли себя утруждать? – спросил я. – А слуги…