Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – лорд-протектор

Рядом с пробитой колесами телег дорогой полыхает костер, нам навстречу вскочили трое с копьями в руках.

– Ах, это вы, ваша светлость…

Я с удовольствием рассматривал суровые загорелые лица воинов. Не молодые парни, впервые взявшие копья в руки, чувствуется хватка и умение обращаться с оружием.

– Благодарю за службу, – произнес я величественно, – молодцы.

– Рады стараться, ваша светлость!

Я выделил взглядом самого старшего на вид, однако молодцеватого и в хорошо подогнанных доспехах.

– Что охраняете?

– Нам знать не велено, – отчеканил он.

– А что велено?

– Никого не пропускать! Ни в ту сторону, ни в другую.

– Прекрасно, – сказал я, – все дороги перекрыты?

– Не только дороги, – отрубил он. – Вон за камнями можно бы проползти, но теперь и там человек следит, чтобы муха не пролетела незамеченной!

– Хорошо, – одобрил я. – Лишние предосторожности не повредят. Великий полководец Ификрат, когда располагался с войском на отдых даже в союзной стране, всегда тщательно окружал лагерь рвом и тыном. А на вопрос: «Чего ты боишься?» – отвечал: «Нет хуже, чем когда полководец говорит: „Этого я не ожидал!“

Воин смотрел на меня с восторгом, не всякий лорд снисходит до такого вот общения с простыми воинами, даже когда объясняет им мотивы своих приказов. За таким лордом, понятно, можно и в огонь и в воду и к дьяволу в зубы.

Я улыбнулся покровительственно и подбадривающе, Зайчик пошел галопом, через несколько минут впереди выросли бараки. В серой гранитной стене Хребта зияет широкая черная дыра: камнерубы за это время убрали все камни, расчистили дорогу и даже тщательно срубили каменные наплывы с металлической поверхности внутренней части Тоннеля.

В поселке камнерубов пир продолжается, там вряд ли поверили бы, что с момента моего разговора с ними я уже успел смотаться в Фоссано, хотя тоже мог бы сидеть за столом, жрать в три пуза, пить в три горла, и щупать довольно хихикающих служанок.

Мастер Маргулер выбежал навстречу, сам принял повод Зайчика. Бобик ринулся в тоннель, но тут же выбежал и уставился на меня в нетерпении, поскреб лапой.

– Неплохо, – одобрил я. – Люди в бараках?

– Да, ваша светлость. Я раздал плату за работу, теперь ждем распоряжений вашей светлости. За дополнительными телегами я уже послал.

– Мудро, – сказал я. – Я только сам хотел это сказать. Молодцы! Сколько заказал?

– Двадцать подвод и сорок волов.

Я подумал, махнул рукой.

– Добавь еще столько же. Тоннель длинный, я не хочу, чтобы люди простаивали в ожидании телег.

– Будет сделано, ваша светлость! Я сам хотел заказать столько, но не решился…

– Почему?

– Большие расходы.

– А людям, что будут простаивать без работы, разве платить не надо? Лучше потратить больше, но и закончить все раньше… Камней будет много, таскать придется через весь тоннель. Если что, обращайтесь за советами к сэру Альбрехту. Если опасность – к сэру Растеру. Они скоро прибудут лично.

Он спросил с опаской:

– А вы… сэр Ричард?

– Отлучусь ненадолго, – ответил я замученно. – Думаете, на мне только Тоннель?

Он отшатнулся.

– Ваша милость, на вас вся Армландия!

– То-то.

Бобик при нашем приближении ликующе подпрыгнул и бросился в черный зев Тоннеля, Зайчик ржанул в благородном негодовании и, ощутив позволение, метнулся следом.

Солнечный мир остался за спиной. Мы въехали во мрак, гулко и неестественно громко простучали копыта. Через пару мгновений мы вылетели в незатронутый лавиной расплавленного камня участок, а здесь навстречу ринулся, отражаясь по стенам, теплый и почти такой же солнечный свет, только словно бы пропущенный через густые облака.

Сводчатый верх нигде не блеснет, странный металл, стены абсолютно гладкие и чистые, ну это я знаю, почему грязь не прилипает, уже знаю, под копытами исчез сухой стук, тоже понятно, очень нужная в таком месте звукоизоляция.

– Осторожно, – приговаривал я, – осторожно… Бобик, я тебя убью, если взорвешься на какой-нибудь мине… что и не мина вовсе, а брошенный кофейник… или… соковыжималка… из камня, к примеру…

Длиной тоннель примерно миль двадцать, а может и больше, из меня топограф неважный, но важнее то, что рельсы везде целы. Если удастся поставить на них хотя бы одну платформу, то быстрая перевозка грузов из одного конца в другой обеспечена, а за это можно брать очень высокую плату.

Пару раз проскочило нечто темное, я заставил Зайчика вернуться, но это оказались застывшие потеки, похожие на черную смолу. Так повторилось еще трижды, я всякий раз добросовестно осматривал, но всегда оказывалось, что принял желаемое за действительное.

Зато на пятый раз сердце застучало учащенно: в стене щелкнуло, открылось окно, в которое сразу же ринулся Бобик. Окно превратилось в глубокую нишу, а та в коридор, а дальше…

Шарик света поплыл в центр помещения, высвечивая странные агрегаты. Я пересилил себя и сделал осторожный шаг. Вспыхнул яркий солнечный свет, на миг я ощутил себя на пляже, даже воздух чистый, влажный и чуть солоноватый, но под стенами силовые установки, только под одной – стол, два стула и разные предметы в беспорядке на столе.

Осторожно, словно по минному полю, я подошел к столу и собрал все в походный мешок. Потом, когда вернусь, продумаю систему транспортировки. Чтобы на одном конце тоннеля садились в вагон, двери запираются на замок… в целях безопасности пассажиров, понятно, а отпирают только по прибытию на другой конец.

Тоннель имею право посещать только я, как его единственный владелец. А замки нужно продумать надежные. А то найдутся умельцы, что восхотят рискнуть и попытаться порыться здесь, ведь жизнь не дорога, когда нет приключений.

Зайчик укоризненно фыркнул, мол, и что нашел, я ласково потрепал по шее.

– Кое-что, кое-что… Разбираться поможешь?

Он тряхнул гривой, я вскочил в седло, свет послушно зажигается впереди, Тоннель как-то чувствует наше приближение и приноравливает свои энергосберегающие к темпу нашего черепашистого передвижения.

Бобик исчез далеко впереди, свет зажигается и для него, хотя он как раз мог бы обойтись, затем мы увидели его в спину сидящим, как огромный хомяк.

Смотрел он на груду, перегородившую дорогу. Зайчик с разгону затормозил с таким рвением, что буквально сел на круп. Бесконечный, как уже казалось, Тоннель резко оборвался. Я подсознательно ожидал увидеть раскатившиеся далеко по полу камни, глыбы, а за ними пологую россыпь, что неспешно поднимается к потолку, однако Тоннель перегородила страшная каменная стена в прошлом расплавленного и быстро застывшего камня.

Чудовищный жар звездных температур в те древние времена сжег верхний слой еще на вершине Хребта и превратил в жидкость слои ниже. Этот тяжелый поток несся, прыгая по склонам, воспламеняя их и остывая сам, а в тоннель все это обрушилось уже вязкой, как мед, массой.