Денис Юрин - Проклятие дома Ортанов

Пары обжигающих щеки ударов хватило, чтобы связь с окружающим миром была восстановлена. Танва хоть и шаталась, но уже пришла в себя. В голове девушки вдруг возникла странная прострация, полнейшее безразличие к происходящему, и она покорно начала стягивать с себя старенькое платьице.

Никогда в жизни Танве не приходилось раздеваться за пределами ее маленькой спаленки, тем более у кого-то на глазах. Девушка не только боялась, но и ужасно смущалась, а ее руки предательски дрожали и никак не могли совладать с выскальзывающими из пальцев крючками застежек. Куда более опытная в вопросе обращения с изысканным гардеробом дама быстренько распрощалась со своим платьем и двумя нижними юбками, а затем пришла белошвейке на помощь. Нагой девушка пробыла не долее секунды. Как только она избавилась от платья, уже обнаженная незнакомка отшвырнула его в дальний угол сарая и, вместо того чтобы одеваться самой, стала помогать не привыкшей к богатым нарядам простолюдинке надевать на себя корсет и юбки. На миг белошвейка почувствовала себя знатной дамой. Это ощущение возникло не столько из-за приятной мягкости и благоухающего аромата дорогих одежд, сколько из-за самого факта, что ее одевают, наряжают, как куклу.

Окончив борьбу с застежками на спине, вампирша виртуозно сделала Танве макияж и ловко скрутила длинные пряди волос, скрепив их заколкой, затем, стянув с головы парик, надела его на обомлевшую девушку. Когда же незнакомка распустила свои волосы, Танва ахнула: они были светлые и такой же длины, как ее. И вампирша, и ее жертва были примерно одинакового роста и комплекции, то есть издали вполне могли сойти друг за друга. По крайней мере, в темноте сарая белошвейке на миг показалось, что перед ней стоит ее собственное отражение и к тому же еще придирчиво ее разглядывает. Вампирша удовлетворенно хмыкнула, явно довольная достигнутым эффектом, с сомнением покосилась на стоптанные туфли жертвы, махнула рукой, словно говоря: «Ладно, сойдет!» – и скороговоркой пробормотала:

– Сперва я, потом ты! Но не сразу… досчитай до пятидесяти – и вперед! Кому лишнее сболтнешь, прикончу! – пригрозила дама и, натягивая на ходу старенькое платье белошвейки, быстро двинулась к двери.

Не успела Танва и глазом моргнуть, а вампирша уже растворилась в темноте, словно и не было ее вовсе. «Причудилось! Приснилось!» – подумала девушка, и только шлейф из аромата дорогих благовоний тянулся за таинственной дамой, как последняя связывающая аристократку и белошвейку нить. Впрочем, теперь от бедной девушки пахло точно так же.

Досчитав пять раз до десяти, поскольку счету простолюдинку никто не обучал, Танва бережно подобрала длинный подол платья и уже собиралась уходить, как снова наткнулась на кожаный цилиндр, случайно прихваченный по дороге. Заглянув внутрь, она обнаружила там какие-то старые, источающие специфический аромат свитки. Разглядывать находку времени не было, да и что обычная девушка, а не вампир, смогла бы увидеть в темноте? К тому же ее мало интересовало, какую тайну скрывали в себе записи, из-за которых погибло столько людей. Танву даже не мучил вопрос: а что же делать с этим проклятым цилиндром? Простые люди мыслят практично, приземленно; им несвойственно задумываться о высоких материях и помышлять о спасении всего человечества. На данный момент попавшую в переделку белошвейку куда более волновало, как же ей объяснить хозяину лавки свое возвращение без денег, без товара, но в баснословно дорогом платье.

«Самые сложные проблемы решаются сами собой!» – так говаривали в Висварде, и в эту ночь Танва убедилась в правдивости этой народной мудрости. До площади Повядших Роз, то есть до ближайшей местности, где горели фонари и которую патрулировала стража, девушка добиралась довольно долго. Размытые дождями нечистоты, разбросанный где попало хлам и плохо освещенная дорога превратили дорогое платье в рваные, заляпанные грязью лохмотья. Нет, конечно, сведущий в тканях и в покроях модник непременно догадался бы, что наряд на девушке был дорогой, но только больно уж в плачевном состоянии. Однако, к счастью, хозяин лавки не принадлежал к числу изысканных хлыщей, он даже не замечал, чем отличаются платья, в которых ходит его жена, от обносков простых служанок.

Пройдя через три безлюдных пустыря и мимо десятка домов с окнами, наглухо закрытыми ставнями, Танва, наконец, оказалась на площади. Дождь к утру стал лить еще сильнее, поэтому вокруг не было ни души: видимо, стражники значительно укоротили маршрут патрулирования, а боявшиеся случайно упасть и утонуть в разлившихся лужах гуляки отчаялись добраться домой и заночевали по подворотням.

Внезапно навалившаяся усталость заставила девушку сбавить шаг. Она уже давно промокла до нитки и стала ощущать первые признаки простуды: лицо пылало нездоровым румянцем, глаза слезились, а в горле появилась резь. Ей нужно было как можно быстрее добраться до дому и, приняв ложечку меда с чашечкой простого кипятка, занырнуть под теплое одеяло, где ей, возможно, позволили бы забыться безмятежным сном на два-три часа. Однако сил идти уже не было, уставшие ноги еле-еле передвигались, а в голове вновь появились тревожные мысли.

Платье знатной дамы потеряло свой изысканный вид, и хмурый толстяк-хозяин даже не обратил бы на него внимания. Отсутствие денег и пропажу товара было легко объяснить. Танва собиралась рассказать чистейшую правду, без вымыслов и утаек, тем более что к полудню наступающего дня весть о ночной резне на гостиничном дворе облетит весь город. Но вот кожаный цилиндр, который она до сих пор держала в руке, мог вызвать серьезное недовольство хозяина.

«К чему тащить в дом вещь, за которой охотится злодей-убийца? Не проще ли избавиться от нее? Да и зачем мне она понадобилась? Сама не пойму, чего с собой прихватила?!» – подумала Танва и, не раздумывая, перебросила, возможно, весьма ценный для кого-то предмет через невысокую ограду пустующего дома.

Окрыленная удачным избавлением от опасной вещи, девушка ускорила шаг. Похоже, загадочный убийца окончательно потерял ее след, и теперь белошвейке оставалось пройти каких-то триста-четыреста шагов до лавки, где ее ждали теплый очаг, остатки ужина и сухая сорочка.

Проходя мимо цирюльни, Танва услышала какой-то странный, скрежещущий звук. Она быстро оглянулась, но никого поблизости не было, лишь дождь барабанил по камням мостовой, по черепицам крыш да железным карнизам. Белошвейка подумала, что ей померещилось, и продолжила путь, но в этот миг ей на плечо легла чья-то тяжелая рука.

– Повернешься, прирежу! Где он?! Где свиток?! – произнес вкрадчивый голос, от которого у девушки по спине пробежали мурашки. – Куда ты его дела?! Отвечай!