Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

— Она всегда считала, что она должна управлять тем, что может сделать Ричард, — сказал Натан. — Она всегда расчитывает и планирует. Она никогда не любила оставлять что-либо на случайность.

— Вот это точно, — заключила Верна. — Эта женщина всегда имела сеть шпионов, которые помогали ей подстраховаться насчёт того, что мир вращается должным образом. Она на очень широкое пространство распространила свои связи, чтобы оказывать влияние на всё, что она считала основой своей жизни. Она никогда не любила поручать что-нибудь важное другим, тем паче, пускать на самотёк.

Натан глубокий вздохнул.

— Энн — решительная женщина. Она полагает, что Никки, начиная с того отречения от Сестёр Тьмы, не остаётся ничего иного теперь, как посвятить себя делу Сестёр Света.

— Какому делу? Почему она решила, что Никки должна посвятиться Сёстрам Света? — спросила Кара.

Натан слегка наклонился к Морд-Сит.

— Она считает, что мы, волшебники, нуждаемся в Сёстрах Света, чтобы они могли направлять каждую нашу мысль и действие. Она всегда полагала, что нам нельзя позволять думать самим.

Пристальный взгляд Верны блуждал по дальней части пустого коридора.

— Полагаю, что и у меня было обыкновение почти полностью склоняться к подобным мыслям. Но всё это кануло в прошлое, когда я нашла Ричарда.

— И, тем не менее, не забывай, что ты провела с Ричардом гораздо больше времени, чем когда-либо предоставлялась Энн, — Натан печально покачал головой. — Хотя она, должно быть, пришла к тому же пониманию о Ричарде, что он должен действовать на своё усмотрение, с чем большинство из нас и согласилось, не исключено, что в последнее время она вернулась к своим прежним убеждениям и встала на прежний путь. И во мне нет уверенности, что заклинание Огненной Цепи не уничтожило те моменты в памяти у Энн, которые и послужили основой её нового взгляда на Ричарда.

У Верны закралось почти то же самое подозрение.

— Мы должны позволить Энн самой говорить за себя, но мне думается, очевиден тот факт, что заклинание Огненной Цепи действует на каждого из нас. И мы знаем, что если это не обуздать, то, по всей вероятности, заклинание продолжит распространять своё действие на наши умы и, вполне возможно, уничтожит нашу способность рассуждать.

Проблема заключена в том, что ни один из нас не знает, как мы меняемся. Каждый из нас не ощущает в себе никаких изменений, будто мы такие, какими были всегда. Но я сомневаюсь, что это так.

Ничего нельзя сказать о том, насколько любой из нас изменился. Любой из нас мог невольно заплутать в наших устремлениях.

— Ты сможешь обсудить всё это с Энн, когда мы их найдём, — прервала её Кара, которой нетерпелось вернуться к непосредственным проблемам. — Здесь их нет. Мы должны продолжить поиски.

— Возможно, они ещё не закончили свой разговор, который хотели завести, — предположил Натан. — Может быть, Энн и не хочет, чтобы её нашли, пока не покончит с попыткой убедить Никки в том, в чём она намерилась её убедить.

— Такое вполне может быть, — согласилась Верна.

Натан потеребил край накидки.

— Я бы не стал отбрасывать и то, что женщина могла спрятаться с Никки и, оставшись с ней наедине, намеривается силой заставить её принять убеждения Энн.

Кара щёлкнула пальцем отрицая это.

— Никки посвятила себя помощи Ричарду, вовсе не Энн. Её попытка останется безуспешной, И Энн ничего не сможет сделать с ней — Никки может прибегнуть к Магии Ущерба, в конце концов.

— Согласна, — подтвердила Верна. — Не могу представить, как они вдвоём разгуливают на протяжении столького времени, и при этом не дают о себе знать, о своём мостонахождении.

Эди поворнулась к Верне.

— Почему не спросить её, где она быть?

Верна, нахмурившись, поглядела на старую волшебницу.

— Ты имеешь в виду прибегнуть к помощи путевого дневника?

Эди ответила одним решительным поклоном.

— Да. Спросить её.

Верна отреагировала скептически.

— Будучи здесь во дворце, весьма маловероятно, что она заглянет в свой путевой дневник в ожидании сообщений от меня.

— Возможно, она не быть находиться во Дворце, — настаивала Эди. — Возможно, они обе должны быть потерять терпение из-за внезапная, важная причина, и она уже послать тебе сообщение в путевой дневник.

— Да каким же это образом они умудрились покинуть Дворец? — спросила Верна. — Мы окружены армией Имперского Ордена.

Эди пожала плечами.

— Это не быть невозможным. Я могу видеть с моим Даром, не моими глазами. Это, быть тёмным вчера вечером. Возможно в темнота они должны быть убежать по каким-то причинам. Возможно это, быть важным и они не имели времени, чтобы сказать нам.

— Ты смогла бы сделать это? — спросила Кара. — Вы могли бы выйти в темноте и пробраться через врага?

— Конечно.

Верна уже просматривала путевой дневник. Как она и ожидала, он был полностью чистым.

— Никаких сообщений, — она вложила маленькую книжку обратно за пояс. — И всё же, я воспользуюсь твоим предложением и напишу сообщение Энн. Вдруг и вправду она заглянет в свой дневник и ответит.

Распушив свою накидку, Натан вновь двинулся дальше.

— До того, как мы пустимся искать в других местах, я хочу проверить усыпальницу ещё раз.

— Выставите здесь охрану, — дала распоряжение Кара солдатам. — Остальные пойдут с нами.

Пройдя некоторое расстояние вниз по залу, Натан пустился вниз по лестнице. Раздавалось эхо шагов всех остальных, кто следовал за ним и старался не отставать. Натан, Кара, Эди, Верна и солдаты, замыкавшие шествие сзади, все дружно спускались вниз на следующий уровень.

Более низкие стены были из блочного камня, а не из мрамора. В некоторых местах, на них были следы от воды, которая в течение сотен лет просачивалась сквозь них. Эта течь оставляла после себя желтоватые формы, которые придавали камню вид, будто он таял.

Вскоре они добрались до камня, который таял по-настоящему.

Натан остановился перед входом в усыпальницу Паниса Рала. Высокий пророк, с мрачным и вытянутым лицом, поглядел мимо таявшего камня в усыпальницу. Это был четвёртый раз, когда он возвращался изучать могилу, но и на этот раз она ничем не отличалась от предыдущих посещений.

Верна беспокоилась об этом мужчине. Когда он волновался и хотел найти ответы, за его внешней непроницательностью бушевал своего рода гнев. Ей никогда не доводилось видеть его таким прежде.

Единственным человеком, который приходил ей на ум с той же самой непроявляемой внешне, сдерживаемой яростью, которая могла заставить её сердце бешенно колотиться — был Ричард. Ей подумалось, что такой сосредоточенный гнев, должно быть, был характерной чертой Ралов.

Невзирая на то, что вход в склеп когда-то предусматривал двери, теперь на их месте был водружён некоего вида белый камень, предназначенный для того, чтобы запечатать вход в большую усыпальницу.