Денис Юрин - Время мушкетов

«Или сборщик податей, или собиратель-выбиватель долгов. В папочке же лежит стопка решений какого-нибудь охотно принимающего богатые подарки судьи. И с какой это стати этот неприятный тип ко мне приблудился?» – подумал преподобный отец Патриун, изобразив на лице строгое, но весьма доброжелательное выражение.

Бегающие туда-сюда глазки клерка ощупали каждый квадратный метр зала, как будто оценивая состоятельность хозяев и проверяя, не имеются ли в деревянных стенах хитро замаскированные тайники. Чиновник с замашками вора не только крутил головой, но выпячивал грудь, стараясь выглядеть посолидней, отчего становился похожим на пыжащегося перед дракой с петухом воробья.

Появление священника в зале моления не заставило охранников спрятать оружие или хотя бы поднять глаза, зато чиновник тут же обратил на преподобного отца внимание, одарив его взглядом, полным недоброжелательности, презрения и плохо скрываемой злости. Он был почти на полголовы ниже ростом и смотрел на старика исподлобья, затравленно и зло, как одичавший пес, решивший с голодухи загрызть человека.

– Значица, вы и есть новый священник? – прозвучал скрипучий голос человека с папкой еще до того, как Патриун приблизился вплотную.

– Отец Патриун, прибыл заместо упокоившегося аббата Курвэ, – представился старик и кивнул головой в знак приветствия.

– Замечательно, вы-то, голубчик, мне как раз и нужны, – на лице низенького человечка возникло некое подобие улыбки, хотя и хищным оскалом его гримасу тоже можно было назвать.

– Милостивый государь, прежде чем вы приступите к изложению приведшего вас ко мне вопроса, хотелось бы попросить ваших сопровождающих выйти, – произнес Патриун, интуитивно чувствуя, что предстоит неприятный и сложный разговор. – Они вошли в храм с оружием, а это недопустимо.

– Мои люди останутся здесь, – сказал, как выплюнул, забывший представиться чиновник и еще плотнее сдвинул тонкие брови.

– Раз так, то прошу уйти и вас, – пожал плечами священник и демонстративно повернулся к собеседнику спиной. – Даю вам минуту, чтобы покинуть святые своды. Если, милостивый государь, ненароком замешкаетесь, пеняйте на себя, мне придется позвать стражу.

Упоминание о блюстителях порядка рассмешило слуг чиновника.

– Так мы и есть почти стража, дедуля! Чаво нас кликать? Тута мы, – процедил сквозь зубы тот мужик, что стоял правее, и сплюнул, правда, не на пол, а себе в ладонь. – Это там, в Филании, солдатня под началом у благородных слюнтяев порядок блюдет и городских ополченцев за людей не считает, а здеся городской глава всем голова! Мы ж ему служим, значица, сам догадайся, стоит на подмогу звать али нет…

– Я прощаю ваши недостойные речи, прозвучавшие под священными сводами, но терпение Святого Индория не безгранично! Минута прошла, я требую немедленно покинуть церковь! – повысил голос отец Патриун и решительно направился к выходу, чтобы позвать стражу.

– Калс, Вилго, пшли вон, хамы! Снаружи обождите! – внезапно изменил решение маленький человечек, испугавшись последствий фривольного высказывания подручного. – А вас, святой отец, я попросил бы остаться. Видите? Я иду на уступки, так и вы будьте посговорчивей.

– Ты не на уступки идешь, а пытаешься торговаться с Небесами! Мерзкий гнус, низко падшая душонка, недостойная даже телесной оболочки дождевого червя! – осадил нахала священник, как только люди незваного гостя покинули церковь. – Скажи спасибо, презренный, что тебя при холуях позорить не стал! Теперь же излагай суть своего дела и проваливай, пока гнев Индория…

– Значица, так, – перебил пылкую речь священника чиновник, встав ногами на скамью исключительно для того, чтобы посмотреть на собеседника сверху вниз. – Твой предшественник, как его там? Курвэ, кажется, – произнес служка, нарочито медленно заглянув в папочку и уточнив имя покойного аббата, – ровно пять месяцев и четыре дня назад в городской казне крупную сумму денег на обустройство нового храма брал. Срок давно истек. Долг-то погашен, тот храм мы у вас забрали, но процентики со штрафиками набежали, заплатить надобно! Давай по-хорошему, полюбовно дело решим, а то мы у вас, крысы церковные, и эту хибару заберем! Жалуйся потом хоть самому Индорию, хоть королю, одним словом, у кого хочешь пороги оббивай! Даю тебе сроку два дня, так что или платить готовься, или иди, котомки обратно завязывай да сундуки собирай!

Бумага с решением городского совета выпорхнула из зловещей черной папочки и упала прямо на алтарь.

– А пока, только потому, что ты такой строптивый и к властям городским уважения не питаешь, что со своим дурацким уставом к нам в город заявился, я тя уму-разуму поучу, – зло прошипел чиновник, брызгая, к счастью, не ядовитой слюной старцу в лицо, а затем выкрикнул что есть мочи: – Эй, ребятки, заходи, вытаскивай скамьи! Холодновато что-то, надобно костерчик прям у входа разжечь!

– Да как ты можешь?! Это ж храм! Устыдись мерзких поступков, сын мой! – пытался священник устыдить презревшую веру казенную душонку мерзавца-богохульника. – Индорий покарает вас! Я, я немедленно отправлюсь к городскому главе и…

– А он тебя видеть не хочет и знать не знает! – тыкая пальцем Патриуну в грудь, произнес по слогам выбиватель долгов. – Дело со мной иметь будешь, только со мной и ни с кем другим, а то ой как пожалеешь! И учти, папаша святой, когда я на службе, то единственный бог для меня вот эта бумажка! Не ерепенься, не нарывайся! А впрочем, можешь идти и позвать стражу. Солдатики нам скамьи таскать помогут, да и топориком у них разживемся, а то цельные лавки слишком уж долго гореть будут!

Чиновник пакостно захохотал, в который раз оскверняя священные своды. Кроме того, он схватил Патриуна за плечи и силой удерживал, не позволяя помешать двум рослым парням вытаскивать наружу скамьи. Отец Патриун пытался вырваться, но цепкие пальцы клерка давили на горло и ключицы. Священник не знал, что делать, ужасно разозлился и даже хотел нарушить правило, которое не нарушил даже во время ночного боя с убийцами. Но тут произошло событие, которое можно расценивать по-разному: как случайное совпадение, как дружескую помощь или как божественное вмешательство.

Злорадно хихикающий чиновник внезапно еще больше подрос, поскольку вытянулся в струнку, как вставший на задние лапки суслик. Глаза «маленького человечка» расширились, чуть ли не вывалившись из орбит, а зловонная пасть с неполными рядами пожелтевших гниющих зубов извергла из недр уродливого тельца чудовищный крик. Причиной такой перемены стал могучий кулак незаметно появившегося в зале охотника, прошедший вскользь, сверху вниз по сгорбленной хребтине вымогателя.