Денис Юрин - Имперские истории

– Опять спектакль?

– Да нет. Старичок может оказаться вздорным, так что, возможно, придется не только пугать. Тебя это смущает?

– Меня нет, хотя и особого восторга не вызывает. – Джер была противна сама мысль принимать участие в пытках, но в некоторых случаях без крови и грязи было не обойтись. Утешало лишь то, что игра велась честно. Не только эльфы пытали врагов, но и в застенках имперской разведки творились ужасные вещи.

Разговор был окончен, цель и средства определены, но заговорщики не спешили расходиться. Они ждали возвращения Карвабиэля и уже стали всерьез волноваться, когда прошли отпущенные ему для слежки за стариком три часа. Наконец-то дверь распахнулась, на пороге стоял растрепанный и вспотевший, как скакун после забега, полуэльф.

– Старичок не прост, и никакой он не крестьянин, – заинтриговал соратников Карвабиэль и прежде, чем представить отчет командиру, оросил свое богатырское тело ведром холодной воды.

– Кто он? – задал вопрос Мансоро, терпеливо выждав, пока его солдат не закончит водные процедуры и не утолит жажду из кувшина с вином.

– Шпион он или наемный убийца, точно не понял. Лучше я все по порядку расскажу, а вы уже вдвоем как-нибудь сообразите, какого полета эта усатая птичка.

– Хорошо, но только без отступлений на тему, какие в Торалисе красивые женщины, – язвительно заметила Джер, знавшая не понаслышке о слабости напарника к противоположному полу.

– Женщины, женщины, – проворчал Карвабиэль, уставший от бесконечных издевательств и упреков. – Лучшая женщина – это кровать: на нее падаешь, а она не задает лишних вопросов.

– Хватит, надоели оба! Давай по существу! – вмешался Мансоро, зная, что словесная перепалка могла продлиться до бесконечности.

– Значит, так. Проследил я за ним. Старик как в город въехал, так сразу не на рынок подался, а на конный двор. Там телегу продал, а лошадь в стойло поставил.

– Может быть, тоже продал? – предположила Джер.

– В том-то и дело, что нет. Он конюху заплатил и долго объяснял, каким овсом ее нужно кормить. Я краем уха слышал, как они ругались, а потом старик на что-то осерчал и оплеуху отвесил, да такую, что бедный прислужник аж к изгороди отлетел.

– Понятно, дальше, – произнес Мансоро и тут же стал рассуждать вслух: – Само по себе это еще ничего не значит. Телега у него была пустая, я еще удивился, но он мог не по торговым делам в город поехать, а телегу уж так, заодно прихватить, чтоб продать…

– Ага, по делам. – Карвабиэль явно сомневался в этом предположении. – Слушай дальше и поймешь, по каким таким делам! Наш «дружок» отправился на постоялый двор, самый дешевый и вонючий во всем городе. Мне даже возле его изгороди стоять противно было. Ну так вот, около часа прошло, и он наконец вышел. Я его даже сразу не признал: одежонку ладную справил, плечи расправил, подрос как-то, и вот еще чего вам скажу! – Карвабиэль сделал эффектную паузу, чтобы лучше передать свое удивление окружающим. – Никакой этот паршивец не старик, лет пятьдесят – пятьдесят пять, не больше. Тело здоровенное, крепкое, в самом, так сказать, соку. В общем, женщинам такие ветераны о-го-го как нравятся!

– А ты почем знаешь? – спросила Джер, но Мансоро резко стукнул кулаком по крышке табурета, выразив тем самым без слов свое крайнее недовольство.

– Значит, годков двадцать скинул?

– Если не больше. – Карвабиэль протяжно шмыгнул носом. – Он не только статный, но и сильный. Не каждый задира с ним в кулачном бою сойдется, а уж на оружии тоже мало кто рискнет. Да, забыл сказать, меч у него двуручный за спиной висит и еще пара кинжалов имеется: один на поясе, а второй за голенищем.

– Куда направился? – Пока Мансоро задавал наводящие вопросы, его мозг судорожно работал, пытаясь просчитать, была ли их встреча у ворот случайностью или псевдостарик все же наемный убийца, подосланный кем-то из его врагов.

– Сначала в кабак, потом по городу прошелся и в бордель. Дожидаться я уж не стал, извините.

– А что же слежку внутри не продолжил? – не удержалась Джер.

– Я с честными куртизанками не связываюсь, предпочитаю кокетливых распутниц, – мгновенно выпалил давнишнюю заготовку Карвабиэль. – А вообще-то, командир, есть еще одна деталь. Как сказать, не знаю, могу ошибиться.

– Говори, говори! Лучше уж ляпнуть откровенную глупость, чем замолчать важный факт.

– Его одежда, она очень похожа на форму, без знаков различия, но все же…

– Наверное, раньше был солдатом, – предположил Мансоро, – обычное дело. Старый вояка решил подзаработать деньжат.

– В том-то и дело, что форма не армейская и не здешняя. Похоже, наш «друг» был когда-то лейтенантом имперской береговой охраны.

В маленькой комнатке воцарилось напряженное молчание. Никто из троих не мог даже предположить, какую такую рыбу собрался ловить вышедший в отставку офицер в Самбории, в провинции, далекой от моря, где не водилось ни контрабандистов, ни морских разбойников.

Сзади доносился топот копыт, сливающийся в монотонный гул, и уже подзабытый гномом свист стрел. Пархавиэль гнал лошадей и старался не думать о том, что одна из посланниц смерти может вонзиться в спину или затылок. Рядом трясся от страха Нивел. Паренек согнулся в три погибели, и если было бы возможно, непременно залез бы под козлы. У Пархавиэля не было времени, он неустанно хлестал кнутом по бокам лошадей и не мог отвлечься даже на секунду, чтобы объяснить впервые попавшему в настоящую переделку юноше, что, сколько ни сгибайся, сколько ни засовывай голову между колен, а ничего от этого не изменится. Стреле без разницы, куда вонзиться: в бок, в спину или мягкую ягодичную ткань; мишени по большому счету тоже. Карета мчалась на максимальной скорости, и любое, пусть даже скользящее касание стрелы обязательно привело бы к падению на дорогу. А там переломанные кости да позвонки, если же повезет и останешься жив, то конские копыта довершат дело, тем более что поднятое экипажем облако пыли снижало видимость почти до нуля. Даже если преследователи и захотят тебя объехать, то все равно не увидят в застилающей глаза и забивающейся в нос пыли. Единственная надежда на счастливый исход заключалась в продолжении бешеной скачки. Чем выше скорость, тем больше облако пыли, и тем труднее лучникам попасть. До леса оставалось уже немного, каких-то сто, может, сто двадцать шагов. Конный отряд медленно, но верно сокращал отрыв. И возница, и его пассажиры прекрасно понимали, что долго погоня не продлится. Лошади стали сдавать и вот-вот должны были пасть замертво. Вопрос состоял лишь в том, когда и где. Если до леса, то они погибли, а если на лесной дороге, посреди густых зарослей и деревьев, то у путников был шанс, бросив карету, скрыться оврагами.