Денис Юрин - Имперские истории

«Победила стража, а дрались они не с разбойниками», – пришел к заключению гном, всмотревшись в разорванные, окровавленные одежды повешенных. Своих убитых стражники забрали с собой, поэтому какие потери понес отряд, сказать было нельзя. Однако бой был жестоким, на теле каждого из мотающегося на суку трупа было видно по десятку рубленых и колотых ран, в большинстве своем смертельных. Стражники повесили уже мертвых. Так люди делали во время войн и восстаний, для острастки и устрашения врагов. Пархавиэль когда-то слышал об этом, то ли от Мартина, то ли от кого-то другого, но сейчас уже не мог припомнить.

Опечаленный гном крепко обхватил руками все еще гудевшую голову и уселся на обочине. Что делать дальше, он не знал. Жизнь только начала налаживаться, но зловредная судьба опять загнала его в тупик. Экипаж разбит, Артур с Флейтой пропали, к счастью, их трупов ни на дороге, ни на деревьях не было, а стражники наверняка не стали брать их с собой. Нивел спасся, слуги герцога не могли заметить, как он спихнул парня с козел кареты, но где его искать, было не ясно. За лесом начиналось поле, туда Нивел точно не пошел бы, оставаться на дороге пареньку было тоже опасно. Как ни крути, а гному снова пришлось углубиться в лес, только там можно было найти убежавших товарищей.

Пархавиэль тяжело вздохнул и полез обратно овраг. Выбора у него не было. Чересчур закостеневший и прямолинейный в вопросах чести гном не мог позабыть о попутчиках и продолжить путь один. С его точки зрения, подобный поступок – откровенное свинство, за которое нужно спускать штаны и жестоко пороть, притом прилюдно, в назидание другим. Ночной лес жил своей жизнью, не обращая внимания на дрязги людей. Кто-то из обитателей охотился, кто-то убегал, а кто-то спал, затаившись по укромным берлогам. В темноте слышалось зловещее угугуканье, раздавались пронзительные крики и протяжный, леденящий душу вой. Лесного зверя Пархавиэль не боялся, не пугала его мысль и о вампирах, которых так же, как и любого человека, можно было убить при помощи подручных средств, например тяжелой палки или увесистого кулака, опущенного точно в темечко или иное уязвимое место.

Как ни странно, гном не боялся стать добычей ночных хищников, пугала его лишь мысль, что он может утонуть. После недавно прошедших дождей низины были заполнены холодной водой. По поверхности огромных луж, можно сказать озер, плавали ветки, сучья и еще какая-то масса, наверное, растительного происхождения. Под ногами постоянно что-то булькало, хлюпало и чмокало. Пархавиэль дважды проваливался в воду по пояс, прежде чем ему удалось выйти на относительно сухой участок местности.

Гном кричал, но ночная чаща отвечала ему целой симфонией разнообразных звуков, в основном испуганных криков, в гуле которых было невозможно разобрать человеческие голоса, даже если товарищи ему и отвечали. Однако он продолжал упорно продвигаться в глубь леса и кричать, скорее от отчаяния, нежели надеясь на результат. – Ну и что ты разорался, дружище?! – внезапно послышался голос из-за деревьев, не столько рассерженный, сколько укоризненный и очень-очень уставший.

Пархавиэль огляделся, но так никого и не заметил поблизости. Он прошел немного вбок и вышел на маленькую поляну. Среди зарослей кустов и поломанных деревьев, низко опустив голову, сидел человек: молодой, раненый, смертельно уставший. Длинные светлые волосы ниспадали на плечи грязными, слипшимися сосульками. Кожаный жилет с нашитыми сверху стальными пластинами разорван на плече и локте; кисти рук, обнаженная шея и правый бок перепачканы грязью, кровью и потом. Даже если бы человек не был одет точно так же, как раскачивавшиеся на дереве мертвецы, гном все равно бы понял, что он участвовал в недавней драке со стражей.

– Кто таков? – с трудом ворочая языком, произнес человек и поднял голову, чтобы рассмотреть собеседника.

Сквозь маску грязи и крови на Пархавиэля глядело молодое, почти юношеское лицо. Насколько Зингершульцо разбирался в человеческих представлениях о красоте, женщины сочли бы молодого воина очень красивым, даже несмотря на удручающий внешний вид и уродливый свежий шрам, рассекавший правую щеку.

– Гном, – ответил Пархавиэль, вызвав улыбку на лице наемника на службе у графа.

– Вижу, что не эльф. Кто таков, спрашиваю, и как в лесу оказался?

– Я в карете ехал, а тут стражники налетели…

– А-а-а-а, – протянул наемник и снова опустил голову, – помню. Ты вместе с чудаками был, что в болото поперлись.

– Ты видел их, что с ними?! – выкрикнул взволнованный гном, вызвав гримасу страдания и злости на лице собеседника.

– Да не ори ты так! – прошипел сквозь сжатые зубы воин, которого раздражали громкие звуки. – Живы они, живы пока, но в плену. Сержанта стражников я убил, а без него солдаты убить никого не решатся.

– Так нас же вроде бы отпустили!

– Дурак ты, а еще говорят, что гномы смышленые, – устало, без злости заявил наемник и тихо застонал.

Рана на шее была открытой, каждое неловкое движение доставляло солдату боль и приводило к новой потере крови. Не став дожидаться, пока человек попросит его о помощи, Пархавиэль сорвал с себя рубаху и ловко оторвал рукава: одним гном плотно стянул разрубленную шею, вторым стер грязь с окровавленной щеки юноши. Остатки материи ушли на то, чтобы перевязать раненый бок. Зингершульцо опять пришлось носить куртку на голое тело, но он об этом не жалел. Он помог человеку, а заодно получил хоть какую-то информацию о случившемся, во время перевязки наемник был куда разговорчивее и доброжелательнее.

– Сглупили твои друзья, ох как сглупили, – прошептал наемник, позволяя гному стянуть с него куртку и оказать посильную помощь. – Леса они не знают, вот и попались. Побежали напрямик, вот и попались, им бы немного правее взять, тогда бы из низин вышли!

– Так чего их ловили-то? Нас же вроде того, отпустили.

– Ох, простота непорочная, – сквозь боль и накатившиеся на глаза слезы рассмеялся человек. – Ты вообще откуда такой взялся? Ни законов наших не знаешь, ни об обычаях местных не слышал.

– А ты не язви, рассказывай давай! – Пархавиэлю не понравился снисходительный тон человека, насмехавшегося над ним, вместо того чтобы благодарить за помощь.

– Лес этот и поле, что рядом, в рыцарский лен входят, пожалованы самим Императором графу Карволу, моему хозяину. Было это еще до того, как… а впрочем, это не важно, – осекся юноша, явно знавший некоторые подробности оставшейся в прошлом придворной жизни его господина. – Граф Карвол – единовластный хозяин этих земель, псы герцога и прочее отребье ему не указ. Только он здесь может казнить или миловать, он хозяин, он закон, и никто другой. Когда карета ваша по полю мчалась, ты флажки видел?