Денис Юрин - Имперские истории

– Чего встали, раззявы?! А ну давай за следующий, нечего отдыхать! – Внезапно появившийся на стене граф Гилион тут же взял на себя руководство обороной. – Лучники, не спите, стреляйте, родные, стреляйте! Всех же перевешают, супостаты, никого не помилуют!

Наемники продолжали подтаскивать камни к краю обрыва, с находившихся рядом уцелевших участков стены летели стрелы и бревна, на головы упорно лезущих наверх стражников лились потоки, к сожалению, холодной смолы, но ничто, ничто не могло остановить мощный напор ревущего, карабкающегося по трупам войска.

Зингершульцо не стал пробиваться к самому краю, и не потому, что трусил вступить в бой. Гном по-прежнему боялся большого скопления людей, тем более при подобных обстоятельствах. Его, низкорослого и неприметного, могли затоптать в разгаре сражения как те, так и другие.

Запас пригодных для метания камней иссяк, остались лишь самые крупные обломки стены. Чтобы сдвинуть их с места, защитникам понадобилось бы не менее получаса совместно напрягаться и потеть, выворачивая их из завала. Времени же не было совсем, то там, то здесь стали появляться верхушки лестниц, по которым карабкались наверх озлобленные и жаждущие крови стражники.

– Назад, все назад, на пять шагов назад! – пытался перекричать в одиночку граф Гилион нарастающий шквал воплей и криков. – В строй, олухи, сомкнуть щиты, оружие к бою!

Пархавиэль по достоинству оценил талант командира, сумевшего мигом превратить стадо сбившихся в кучу наемников в войско, и даже решился встать в строй. Замысел опального графа был прост: орда врагов вскарабкается на стену по инерции, движимая стадным чувством, злостью и страхом. Она по инерции покатится и дальше, неся потери, но давя вставших у нее на пути защитников, не столько убивая оружием, сколько подминая под себя и затаптывая ногами. Нужно ослабить напор, лишить нападающих боевого запала, противопоставив ярости трезвый расчет, а хаосу – жесткую дисциплину. Помочь в этом могла лишь небольшая пауза, заложенная командиром.

Первый десяток солдат залез на стену и ринулся в бой, но тут же пал, натолкнувшись на плотный строй оцепивших неровным полукругом место пролома наемников. Следующую порцию стражей порядка постигла та же участь, их перебили еще до того, как на стену вскарабкалось подкрепление. Огромный минус превратился в плюс – на обломках разрушенной стены, образовавших пологий скат, смог разместиться отряд. Наемники получили численное преимущество на крошечном пятачке, куда постоянно прибывали все новые, но по-прежнему малочисленные группки стражей порядка. Кто-то вдалеке, наблюдавший за ходом штурма с невысокого холмика на опушке леса, понял допущенную ошибку. Через пролом было проще проникнуть внутрь замка, но на уцелевших участках крепостной стены наемники не смогли бы сражаться отрядом.

Пархавиэль даже не успел хорошенько вспотеть, дубася топором по квадратным щитам, как послышался настойчивый зов походной трубы. Толпа разгоряченных эйфорией боя нападавших не сразу среагировала на приказ, но через несколько минут начала откатываться обратно. Упорно лезшие на стену теперь медленно спускались вниз, осыпая проклятиями и головорезов Карвола, и своих тупоголовых командиров. Отступление прошло относительно спокойно и без потерь. Лучники не стреляли, у них уже давно закончились стрелы, а в огромных чанах были исчерпаны запасы смолы. Маленький отряд стражников, успевших взобраться наверх и вступить в бой, попал в западню. Он еще немного посопротивлялся, но затем прижатые к краю обрыва солдаты побросали мечи. Первый штурм был отбит, в бою возникла краткая передышка.

– Десятники, к его сиятельству, быстро! Остальным построиться у ворот! Пленных в погреб! – прокричал на бегу подоспевший точно к окончанию схватки посыльный. – А вас, граф, его сиятельство нижайше просил остаться здесь и удерживать оборону на участке от ворот вон до той башни. Кабал, Овиргий, ваши десятки остаются в распоряжении графа Гилиона!

– Какой там десяток?! Да у меня трое бойцов всего осталось! – возмутился наемнике заляпанным кровью лицом, но потом обреченно махнул рукой.

– А его сиятельство… – пытался спросить Гилион, но шустрый вестовой уже успел скрыться.

Возле пролома в стене осталось не более дюжины солдат, граф Гилион и Пархавиэль, не видящий смысла куда-то идти. Со стены поспешно спускался Артур, наконец-то обнаруживший гнома.

– Эй, как вас там… Кабал, Овиргий, подьте сюда! – приказал бывший капитан, подойдя к краю обрыва и осматривая горы трупов и камней, заполнивших ров.

– Я Овиргий, ваше сиятельство, – прохрипел приблизившийся к графу десятник, не посчитавший нужным оттереть с лица и порванной кожанки разводы липкой крови. – Кабал погиб, еще когда камни сбрасывали, оступился он, слетел… но его люди здесь, все, кто в живых остался.

– Не густо, – поморщился граф Гилион, обернувшись и быстро пересчитав по головам уцелевших солдат: и тех, что перешли под его команду, и тех, что собрались у ворот, – но будем воевать, сдаваться смысла нет. Враг потерял четверть, может быть, треть солдат. Второй штурм начнется примерно через час, пока очухаются, пока потери посчитают… Овиргий, распредели своих заморышей по стене! Группы по три человека, интервалы равные. Я останусь здесь, ты, ты и ты… – Гилион ткнул пальцем на Пархавиэля с Артуром и на только что подошедшую Флейту, – в общем, вся честная команда приблуд остается при мне. А теперь по местам, живее, живее!

– Не слишком ли резкое начало, ваше сиятельство? – произнес Артур, садясь на уступ возле обрыва. – Мы, конечно, понимаем, ты граф, птица важная…

– …но и важные птицы тоже со стен летают! – поддержал товарища по несчастью Пархавиэль, на всякий случай заходя сзади и перекрывая графу путь к отступлению. – Хамство для вас, благородных, черта свойственная, но меру тоже нужно знать. Мы же не у тя в гостях застряли, а у Совера, то бишь графа Карвола. С какой стати ты перышки распустил?!

– Ас той, что рожи мне ваши больно не нравятся, – ответил Гилион, ничуть не испугавшись угроз. – От такого сброда, как вы, у порядочных людей одни неприятности: то столовое серебро пропадает, то еще что-нибудь.

– Ага, значит, ты за нами присматривать вздумал? Эдакий блюститель хозяйского добра выискался?! – начинала сердиться Флейта.

Девушку задело за живое не столько само слово: «приблуда», сколько та надменная ухмылка, с которой красавец граф взирал на компанию странствующих авантюристов.

– Только такое жалкое отребье, как вы, мои дорогие, невинно оскорбленные овечки, может позволить себе роскошь затевать ссоры, когда враг под стенами замка. Что ж, оставлю выбор за вами: или вы накидываетесь на меня сейчас, или все-таки дождетесь окончания штурма. Готов обнажить меч сразу против троих, поодиночке вам со мной не справиться. – Одарив оппонентов презрительной ухмылкой, Гилион повернулся спиной и демонстративно убрал ладонь с рукояти меча.