Александр Сухов - Танец с богами и драконами

Реакцией на мой вопрос со стороны гостя была незлая усмешка зубастой Пасти и веселые искры в живущих своей отдельной жизнью Глазах.

– Зачем, Коршун? Ты и сам прекрасно понимаешь, что, кроме меня, это некому было сделать.

Действительно, некому. Но я не собирался так просто сдаваться.

– Хорошо. Только объясни мне одну вещь. Тогда, во время нашей первой встречи, мы с тобой расстались, мягко говоря, не совсем друзьями. Зачем тебе понадобилось вытаскивать мою задницу из безнадежной передряги? Ведь если бы я тогда погиб, сейчас у тебя не было бы никаких проблем. Сидели бы вы здесь преспокойно на парочку с Громыхалой и дожидались следующего Вызванного. Никаких тебе переживаний за судьбы Вселенной.

– Коршун, ты не совсем правильно понял мою исходную мысль о том, что Мир не готов к появлению Аватара. Это мое субъективное мнение, и только. На чем оно базируется, долго объяснять. Во время дуэли я внимательно следил со стороны за ее ходом и вовсе не собирался помогать кому-то из вас. Но в один прекрасный момент, когда твоя жизнь висела на волоске, у меня будто помутилось в голове. Сам не знаю, по какой причине я пришел к тебе на помощь. Можешь считать это глупостью или жалостью, что, по сути, есть та же глупость, возведенная в квадрат, а может быть, само Провидение подтолкнуло меня оказать всемерное содействие исполнению пророчества.

– Следовательно, ты такое же слепое орудие в руках пророчества, как и Коршун, – с грустью констатировал я. – И так же, как Коршуна, тебя не устраивает роль бездумного статиста. Ты хочешь оказывать влияние на ход событий, в которых принимаешь участие, а не плыть по течению… – Я замолчал и, немного подумав, наконец огласил свой вердикт в отношении просьбы Хранителя: – Возможно, я потом об этом горько пожалею, но я беру тебя с собой. Только уговор: сидеть тихо, не высовываться, пасть открываешь, когда разрешат, твой голос – совещательный, а это означает, что все решения принимаю я. Ну что, согласен?

– Я знал, что ты умный человек, – оскалилась в улыбке Пасть. – Не волнуйся, тебе никогда не придется сожалеть о своем решении. Все твои условия принимаются безоговорочно. Открывай сознание!

– Что значит: «Открывай сознание»? – недоуменно спросил я.

– Расслабься и ни о чем не думай.

Я постарался как можно прилежнее выполнить просьбу Хранителя. Выкинул из головы все посторонние мысли и внутренне приготовился к неприятным ощущениям. Однако абсолютно ничего не почувствовал. Фосфоресцирующие Пасть и Глаза постепенно пропали, растворившись в ночной темноте, и тут же внутри своей черепной коробки я услышал голос:

– Все, Коршун. Процесс внедрения прошел успешно.

– Поздравляю! – ответил я. – А теперь забейся в какой-нибудь дальний уголок и сиди там, как мышь, – мне необходимо малость вздремнуть.

Бесконечная каменистая равнина, покрытая чахлой травкой непривычного серого цвета. На ровной поверхности ни одного более или менее выдающегося ориентира, кроме отдельно стоящей на приличном расстоянии друг от друга растительности, внешним видом смахивающей на кактусы и редко достигающей высоты одного метра. Странные «кактусы», в отличие от своих собратьев, растущих в засушливых районах Гоннора, вовсе не радуют глаз путника сочной зеленью мясистых стеблей. Они абсолютно черные и глянцевые, будто отлиты из стекла или вырублены из куска антрацита. К тому же они совершенно лысые – ни малейшего намека на иглы, чешуйки или волоски, играющие роль листьев у нормальных кактусов. Под ногами между хилыми стеблями травы изредка можно заметить каких-то спешащих по своим делам суетливых букашек. Над головой угольно-черное небо без единой даже самой тусклой звездочки, лишь ослепительная бесформенная клякса – местное солнце, находясь на полпути к зениту, нещадно поливает окрестности ярким светом. Из-за нестерпимого для глаз освещения все вокруг становится похожим на контрастную черно-белую фотографию, абсолютно лишенную полутоновых переходов. Короче, картина, достойная кисти самого мрачного художника-сюрреалиста или пристального внимания декоратора, специализирующегося на съемках леденящих душу триллеров про вампиров, злых оборотней и прочую нечисть. Температура воздуха вполне комфортная – ни холодно, ни жарко, градусов двадцать или чуть больше. Ни малейшего движения воздуха – полнейший штиль, каких в обычной природе не бывает.

Однако если кто-то решит, что Коршун в очередной раз угодил в объятия Морфея и в настоящий момент ведет прямой репортаж прямо из своего сна, на сей раз окажется совершенно неправ. Я и мои товарищи уже битых два часа тащимся по унылой равнине мира Лабиринта в поисках какого-нибудь лабиринта как такового, и наши первые «охи» и «ахи» уже позади. Мы не только вволю насладились местными пейзажами, по правде говоря, всем нам они успели до тошноты надоесть. Представьте реакцию нормального обывателя, если ему во время просмотра его любимой передачи вместо цветного телевизора кто-нибудь сунет под нос древний черно-белый ящик. Может быть, он на некоторое время даже порадуется раритетной вещице, но состояние эйфории, я больше чем уверен, продлится у него недолго, и максимум минут через пять он потребует вернуть на место современную модель телевизионного приемника. Каждый из нас сейчас ощущал примерно то же самое, что чувствовал бы этот телезритель.

Поскольку окружающая обстановка совершенно не располагала к бурным проявлениям восторженных чувств, мои мысли поневоле возвращались к событиям сегодняшнего утра, до того момента, как наша группа покинула свой такой родной, такой привычный мир и очутилась в этом неуютном местечке, названном Громыхалой трансцендентной сингулярностью второго типа. Эта же с трудом выговариваемая штуковина, но первого типа – не что иное, как черная дыра. Туда дракон ни при каких обстоятельствах совать нос никому не советовал, а в данную сингулярность сколько угодно, ничуть не опасно, а главное – есть шанс вернуться. Как вернуться обратно, он, правда, не объяснил, лишь уверил нас в том, что после удачного завершения миссии все само собой образуется, а если поход закончится провалом, тогда и беспокоиться не о чем – мир Лабиринта вместе с остальной Вселенной превратится в сингулярность нулевого типа, иными словами, в безразмерную точку.

Итак, на следующее утро я проснулся вполне отдохнувшим – вот что значит провести ночь в человеческих условиях. Крепкий здоровый сон на какое-то время вымел все воспоминания о встрече с Хранителем. О ней я вспомнил лишь после всех гигиенических процедур во время приема внутрь чашечки отличного кофе. Чтобы удостовериться в том, что произошедшее не было всего лишь ночным кошмаром, я окликнул соседа по черепной коробке.