Гнев оборотня

— Это мой дар… — Как и кот, он передал ответ прямо ей в сознание.

То, что в ее мысли с такой легкостью вторглись, она восприняла как насилие, и это подействовало на нее, как внезапный и подлый удар. Она застыла, стараясь не показать своего негодования, но в ней вскипел гнев.

Он больше не смотрел в ее сторону; напротив, приблизился к шкафчику и внимательно глянул на висящий в нем меч. Но если это оружие принадлежало ему, как, похоже, принадлежал пояс, то почему он не сделал попытки воспользоваться им? Может быть, так долго бегал на четырех конечностях, что предпочитает когти и клыки настоящему оружию?

— Я должен поблагодарить тебя. — На этот раз он заговорил вслух, и она приняла это за уступку с его стороны. — Я долго бродил в полях, и есть много таких, для кого я желанная добыча. Ты принесла мне свободу, — он снова коснулся пальцами меха на поясе, — я на такое даже и не надеялся. Возможно, в этом есть какой-то смысл. Мы ведь всего лишь фигуры в игре неведомых сил. Ты избрала это бедное убежище? Почему, госпожа?

Неужели он должен спрашивать, если может прочесть ее мысли, а она не в состоянии закрыться от него? Тра хотела обратить против него свой меч, изгнать это… эту тварь, которая не знает, что естественно, а что нет. Неужели теперь каждая ее мысль и чувство открыты для него?

— Когда тебя охватывает ненависть, я не могу проникнуть в твои мысли… — Голос его звучал негромко. — Но, бродя снаружи, я должен был узнать, кто находится внутри, и сделал это. У нас есть свои обеты, и мы их не нарушаем! — В голосе его слышалась гордость, такая же сильная, как гордость самой Тра, и она почувствовала, что откликается на нее. — Хочешь, чтобы я поклялся, госпожа?

Что он пробудил в ней? Чувства и веру, которые она считала погибшими? Она покачала головой, отказываясь от этого признания лесного чудовища, как в старину отказывалась от признаний людей своего ранга.

— Так что же привело тебя сюда? — вернулся он к своему первому вопросу.

— Звериная свора под знаменем бегущего пса… — Она выплюнула эти слова и ударила концом меча по земле. — Я дорогой ценой отстояла свою свободу: последнего из моих приближенных повесили на дереве в долине. Ваши лорды приносят злую смерть.

В глазах его на мгновение сверкнуло пламя.

— Бегущий пес — да! — Снова он в зверином оскале обнажил клыки. — Значит, там Рот или… — Он нахмурился. — Время здесь, в лесу, идет по-другому, и иногда годы пролетают мгновенно… может, кто-то из его потомков. Со всем своим оружием и доспехами они живут в страхе и уже давно не заходили в лес. Может, сейчас в нем снова появятся псы… Они пойдут по твоему следу, госпожа?

Он не проявлял никакой тревоги, скорее, говорил оживленно, как будто ожидал состязания, как будто хотел схватиться с теми, кто загнал в лес девушку.

— Может быть. — Она не стала говорить о том, что и лесные жители, наверное, могут счесть ее добычей, а не только люди.

— Это место страха, — продолжал он. — Здесь живут мои братья, но даже мы не знаем всего того темного зла, что бродит по тропам. — Он посмотрел на нее яростным взглядом, но она не отвела глаз. Вернула меч в ножны и показала, что у нее, как и у него, пустые руки.

— Я видела многих нелюдей и много опасностей, но худшие из них двуногие, что называют себя людьми. — Она хрипло рассмеялась. — Ты знаешь мое имя. А как зовут тебя?

— Я Фарн. У меня есть и другое имя, но твое горло не сможет его произнести. Жестокий Коготь — мой гофмаршал, хранитель моего замка. Я давно не был в этом моем владении. Госпожа Тра, я предлагаю тебе права гостя.

Он наклонился, взял из очага полусгоревшую ветку и поднял ее; ветка походила на факел.

— Я буду освещать тебе дорогу в твои покои, — начал он торжественным тоном, но тут же рассмеялся. — Боюсь, тебе придется принимать нас такими, какие мы есть. И все же… — По-прежнему держа импровизированный факел, он обогнул девушку, вышел за дверь — и мгновение спустя вернулся, держа в руках за лапки двух птиц.

— Они понравились бы даже Роту…

— Рот? — переспросила Тра. Он ведь уже во второй раз упомянул это имя… — Его герб — бегущий пес? Рот… — Она ждала.

— Рот Фарн. — Юноша присел на корточки у огня, достал из щели между камнями нож и принялся потрошить дичь. — Что имя? Его можно дать вещи, месту, женщине, мужчине. Владеющие древними знаниями говорят, что в имени есть власть, что его можно использовать против носителя. Но кто знает, так ли это на самом деле?

Ей так много хотелось узнать. Что за история рассказана на шкафчике — о ребенке, брошенном в лесу, о юноше, которого преследуют охотники? Его ли история там изображена?

— Этот меч… — Она указала на оружие в шкафу. — Он тоже принадлежал Фарну?

Юноша повернулся так резко, что она замигала и опустила руку на рукоять ножа. В голосе его прозвучала угроза, а кот зашипел.

— Что ты слышала о Фарне?

— Ничего, кроме того, что сказал ты, — ответила она. — Я видела разбойников и потеряла близкого человека. Но в шкафу висит меч со странной головой на эфесе. А на самом шкафу вырезана история, достаточно ясная. Поэтому я и спрашиваю: подходит ли этот меч к твоей руке?

— Мое ли это наследство? Может быть, госпожа, когда придет время. Но сейчас я ношу то, что мне ближе. — Он коснулся мехового пояса. — У этого, — он кивком указал на меч, — есть своя цель, но она где-то в будущем. — Он встал, насадив четвертушки птиц на импровизированные вертела, и отошел к шкафчику.

— Эта цель связана с Фарном? — настаивала она.

Его плечи напряглись. Девушке на мгновение показалось, что она спит. Но он дернул дверь шкафа и резко распахнул ее.

— Пусть висит! Он пока не мой. И может, никогда не будет моим! Есть множество ловушек, и те, на кого охотятся, учатся чуять их — или умирают.

Жаркое шипело, и юноша разделил его справедливо, разложив по мискам, которые он достал с полки. Тра облизала жир с пальцев и принялась с аппетитом есть мясо.

Наступила ночь, но Фарн не закрывал дверь. Время от времени он замирал и прислушивался. Может быть, его слух был острее, чем ее, а может быть, он просто хорошо знал обычные лесные звуки и потому сразу мог уловить необычные… Тра услышала пронзительный крик ночного охотника, промахнувшегося в прыжке к добыче, потом уханье совы. И еще постоянный стук капель и шелест ветвей.

Закончив есть, Фарн подошел к грубому ящику, сделанному из древесного ствола, порылся в нем и вытащил охапку свежей одежды. Ничего не сказав, он вышел в ночь.

Тра снова облизала пальцы и подбросила дров в огонь. Она устала, а эта хижина — убежище. Посмотрела на кровать, на которую положила свою постель. Кот умывался, хотя время от времени у него дергались уши, как будто он что-то слышал.