Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф

Макс спросил, сильно покраснев:

- Сэр Ричард, давно хотел спросить вас…

- Спрашивай, - ободрил я.

- Вот вы паладин…

Он умолк и посмотрел на меня, словно дальше должен говорить я, однако я только кивнул.

- Ну да, паладин. И что? Ты усомнился?

Он испуганно перекрестился.

- Упаси Господи!

- Так что же?

Он продолжил вздрагивающим голосом:

- Сэр Ричард, но тогда не правы святые отцы, которые говорят о безбрачии и непорочности паладинов? Но священники не могут быть не правы…

- Почему?

- Они ж не сами такое придумали! Так сказано в Священном Писании!

Я уловил заинтересованные взгляды рыцарей, у некоторых челюсти стали двигаться совсем медленно, чтобы не заглушить чавканьем мой ответ.

- Макс, сперва я тоже так думал. Нет, не о Писании, там в самом деле написано так… наверное, а о верном толковании. Дьявол, как известно, в деталях. И, честно скажу, понимая Святое Писание буквально, сперва подавлял в себе любую похоть. Даже любые мысли о бабах топтал, бодал и затаптывал. И никого не тащил в постель. Был образцовым рыцарем, за что и удостоился высшего рыцарского ранга - паладина. А будучи паладином, гнал от себя всякую мысль о бабах, сосуде греха, как сказано в Священном Писании…

Рыцари ели и прислушивались краем уха, только Макс смотрел с мукой в ясных глазах.

- А теперь?

Я сказал мягко:

- Макс, я не стал грешником. Во всяком случае, не стал им большим, чем был. Просто поднялся еще на одну ступень и понял вдруг, что у простых людей душа и тело едины. Ну, как если красную и синюю глину перемешать, то уже не отделить потом одну от другой. Простые люди еще не настоящие христиане! Все еще не настоящие. Потому когда грешат телом, у них грешит и душа. Для них и написаны заповеди!

Он потряс головой, в глазах смятение все росло.

- Для них? А для нас?

- Для них, - сказал я терпеливо, - только для них! Потому что их, простых людей, надо еще долго вытаскивать из животного состояния. Но тот, кто уже вылез… это я так гордо о себе, те осознали вслед за мною, красавцем, что плотские утехи, если не злоупотреблять, вовсе не затрагивают и не пачкают душу. Кесарю кесарево, как сказано в Писании. Потому остаюсь паладином, когда встаю из-за накрытого стола, где в удовольствии вкушал роскошные яства, или когда вылезаю из женской постели. А что я паладин, а не прикидываюсь им, проверить очень просто…

Он сказал торопливо очень виноватым голосом:

- Знаю-знаю, вы вчера одним прикосновением залечили рану кузнецу. Просто все это так…

Он замялся, смотрел честными и строгими глазами праведника, который не волен уходить из грешной жизни в мир аскезы, здесь надо сделать так много, однако хочет оставаться как можно более безгрешным.

- Необычно? - подсказал я. - Непривычно?

- Да, сэр Ричард. И вразрез с тем, что я слышал от святых отцов.

- Они говорят правду, - успокоил я. - Но эта правда - для большинства. Человек, увы, животное злобное и похотливое. Однако, если сможешь жить в мире похоти и чревоугодия, но заниматься делом и не впадать ни в то ни в другое… ты останешься чист. Главное, что душа твоя никакой похотью не занимается. А Господь все видит, Макс! Кто-то в самом деле проходит через грязь и не пачкается, а кого-то на ночь запри в чистейшей комнате - утром обнаружишь по горло в грязи!

Рыцари снова стали поглощать пищу медленнее, по скорости работы челюстей могу определить, когда врубаются с ходу, а когда задумываются и стараются понять и проверить на соответствие со своими нравственными правилами.

Макс вскрикнул шокированно:

- Сэр Ричард, как можно?

- Всю грязь человек носит в себе, - объяснил я, - мир без человека вообще не знает грязи.

Он пробормотал в смятении:

- Но как пройти через грязь и не испачкаться? Так разве бывает?

- Можно вообще раствориться, - сказал я зловещим голосом. - Ага, страшно? Это смотря кто ты есть в этом мире. В смысле, алмаз или кусок сахара.

Он перекрестился и прошептал торопливо:

- Да будет и дальше над вами милость Господа, сэр Ричард!

Я тоже перекрестился и ответил смиренно:

- Аминь. Ты ешь, ешь! А то все уже перешли на сладкое, а ты холодную рыбу никак не осилишь.

Возвращались с развернутыми знаменами и с бодрой походной песней. И хотя орали не о воинских подвигах, а о бабах, но в песнях главное, как поют, с каким настроем. А так понятно, лучшие песни про коней и женщин, а о подвигах рассказывать лучше в длинных и красочных балладах.

Я едва успел принять рапорт Растера, что и как за время моего отсутствия, как в зал вбежал оруженосец Макса:

- Ваша светлость, к вам гости!

Я поинтересовался рассеянно:

- Лично ко мне? Или вообще? Если вообще, пусть примет барон Альбрехт. Или сэр Растер.

Он переступил с ноги на ногу, лицо смущенное, развел руками:

- Они не к вам лично, но… по вашему делу.

- У нас общее дело, - ответил я. - Пусть кто-нибудь примет.

Он остался на месте, ответил дрожащим голосом:

- Осмелюсь возразить, но мой хозяин настаивает, чтобы приняли именно вы.

Я сказал недовольно:

- А что с ними такое особенное? Почему Макс так непривычно настойчив? На него не похоже.

Он развел руками:

- Вообще-то ехали не к вам…

- Так в чем дело?

Он договорил:

- Они ехали к барону Эстергазэ. По очень важному делу.

Я насторожился, сказал угрюмо:

- К Эстергазэ?… Хорошо, веди их сюда. Посмотрим, что у них общего с такой сволочью.

Альбер и Растер переглянулись, Альбрехт предложил настороженно:

- Я распоряжусь насчет дополнительной стражи!

Я отмахнулся:

- Да кто что-то задумает недоброе в нашем же замке? Тем более Макс сообщает, что прибыли рыцари.

- А вдруг не рыцари? - спросил Растер. Поймал мой взгляд, пояснил: - Доспехи можно напялить на каждого.

Альбрехт встал с ним рядом, чем-то очень вдруг похожий, добавил значительным голосом:

- Сэр Ричард, не пренебрегайте! Потеряете осторожность - погибнете. Добро бы только вы, не жалко, но и мы все с вами… понесем ущерб. Некоторый.

- Спасибо за поддержку, - сказал я. - И вообще за ласковые слова.

Он ехидно ухмыльнулся:

- Не нравится, когда перенимаю вашу манеру? Но главное, как вы сами говорите, чтобы подействовало.

- Подействовало, - согласился я. - Давайте охрану. Я вспомнил, каких орлов иногда встречал… Причем и на той стороне.

- На той? - спросил Растер жадно. - Значит, все-таки побывали в аду? И кого из наших видели?

Рыцари вошли плотной группой, я сразу ощутил боевую спайку прошедших вместе через огонь и воду, когда без слов понимают, кому с какой стороны держать оборону, и когда готовы драться, пусть даже у противника впятеро больше людей.

Одежда потрепана, латы со следами жестоких ударов, я различил вмятины от топоров и молотов, не говоря уже о длинных царапинах, оставленных мечами.