Ольга Назарова - Дорога в туман

Кот полизал лапу, осмотрел её, куснул коготок и покосился на Катерину. — Ну, как поедем на гору?

— Ты ещё спрашиваешь! Только я вот что думаю, может, есть смысл мне сначала за водой наведаться? Про запас?

— Да, идея подходящая, тем более, что вода может и самому Елисею потребоваться. Только, знаешь что, давай Волку про воду говорить не будем, нервный он какой-то последнее время, — неодобрительно заметил Баюн. — Жаруся тебя отнесет завтра раненько. Ты же теперь можешь с белоконной уздечкой и туда и обратно по лесу ездить, так что много времени не займет, а я тебе фляги повместительнее найду.

На том и порешили. Катерина встала затемно, и вылетела с Жарусей из окна собственной комнаты, туда и вернулась. С полными флягами живой и мертвой воды. Лес её принял совершенно равнодушно, как и не заметил белоснежного коня, превратившегося из уздечки, одетой на то самое бревнышко, и его всадницу. Катя оставила коня на берегу ручья, перешла по камням ручей. И низко поклонилась яблоньке, та ответила радостным шорохом листьев и разрешила Кате воды набрать, даже не спросив зачем. Набрав в семиведерные фляги, которые выглядели и весили как обычные бутылки, живой и мертвой воды, и поблагодарив яблоньку, Катерина без приключений вернулась назад, радуясь, что теперь гораздо меньше будет волноваться за друзей, такого запаса хватит надолго, даже с учетом их активной жизни. Буквально через пару минут после их возвращения, в комнату просочился Кот.

— Какое счастье, что вы вернулись! Волк уже принюхиваться стал подозрительно и раз пять у меня спросил, где ты есть. Видно, с его нюхом, он чует, что запах твой стал слабее.

— Так, и где ты была? — дверь распахнулась от мощного толчка. На пороге стоял разгневанный Волк. — Только не рассказывай мне сказки, что ты была тут! Тем более, что я слышал, что этот комок шерсти тут шептал.

Катерина спокойно выставила на стол фляги с водой. И выложила белоконную уздечку.

— Вот, ездила пополнить запасы. Воспользовалась твоим подарком. Если хочешь, возьми его обратно, только не кричи, пожалуйста.

Волк сразу сник, и понурился. — Я тебя очень прошу, ты лучше на мне, ладно? Уздечку убери к себе, не обижай меня. А с тобой я ещё поговорю! — он грозно уставился на Баюна, на которого, впрочем, это не произвело ни малейшего впечатления, и вздохнув, вышел.

Баюн подмигнув Катерине, тоже ушел, отлив в небольшие небьющиеся флаконы сказочной живой и мертвой воды и оставив Кате, для её личных нужд. Жаруся на сидя на спинке стула тихо посмеивалась. — Вот ещё погоди, что будет, когда Баюн Волку скажет, что мы за царевичем летим!

Была буря!

— Я тебе не позволю на гору ребенка тянуть! Хватит уже! Она что ни день жизнью рискует! — орал и рычал Волк так, что в печи гудело пламя, а скатерть-самобранка на столе вздрагивала и норовила свернуться от страха.

— Дружище, не паникуй. Катерина очень даже успешно со всем справляется. Кстати, иногда получше тебя. Креативнее, так скажем, — спокойно увещевал его Баюн, конечно, когда успевал вставить слово. — Тем более, что, насколько я помню, Елисей тебя очень любил! И даже не позволял на тебя охотиться. И ты ответишь ему такой черной неблагодарностью! — услышав это, Волк намертво замолчал, ушел к печи и молча смотрел на огонь, пока все не разошлись спать.

Катерина сидела в постели и переживала. Она-то воспринимала всё происходящее как сказочное приключение, наверное, пока в силу возраста, не всегда отдавая себе отчета, насколько это все может быть опасно. Но, Волк, который видел и пережил уже гораздо, несоизмеримо больше Кати, из-за её безопасности с ума сходил. Катя решительно тронула перо, и переодевшись, отправилась к Волку. Огонь почти погас, красные и золотые отблески пробегали под пеплом. А Волк так же смотрел в устье печи, о чем-то размышляя. Катерину он, разумеется, сразу услышал, но даже ухом не шевельнул.

— Можно с тобой посидеть? — спросила оробевшая Катя.

Волк молча кивнул. Катерина взяла одну из многочисленных котовых подушек и села рядом с Волком.

— О чем ты думаешь?

— Я не могу тебя ни защитить, ни остановить. Наверное, мне пора просто уйти, — вздохнул Волк. — Я умираю каждый раз, когда ты куда-то пропадаешь. Матвей был прав, я в душе просто пёс.

— И куда ты собрался уйти?

— К сородичам. Меня всегда ждут в стае. — Волк повесил голову, тяжело поднялся, повернулся к двери и услышал:

— Волк, ты понимаешь, что я пропаду без тебя? Сколько раз ты меня уже выручал? Подхватывал, если я падала, и поддерживал, когда нужно. Я же сюда не сидеть за прялкой пришла. Ты же сам знаешь. Только, я в вашем мире так много не знаю! И что я без тебя? Ты говоришь, что меня не остановить? Это потому, что я на тебя рассчитываю, ты у меня всегда за спиной или рядом. А если тебя не будет? И я тоже за тебя боюсь! Очень! Я ревела не переставая, пока меня к Матвею везли, до появления Жаруси. Спасибо её, что она передала, что ты жив. А когда с цепью этой? Я смогла сообразить как её снять, только когда поняла, что даже, если я не справлюсь, ты меня все равно найдешь и спасешь оттуда, я сразу успокоилась и поняла, что мне делать. А теперь ты уходишь? — Катерина закрыла глаза, и горько расплакалась, понимая, что если Волк решит уйти, никто его не остановит. Над ухом раздался тяжелый вздох.

— Только не надо! Я тебя очень прошу. Я вот этого вообще не могу переносить, сейчас лягу и сдохну! — Волк топтался вокруг, неуклюже заглядывая Катерине в лицо. — Я тебе правда нужен?

— Ты что, глупый что ли? — Катерина сердито вытирала слеза и не только их, рукавом рубашки — Жаруся убьет, если увидит, как я с её нарядами обращаюсь, — мелькнуло в голове. — Ты мне очень, просто очень нужен!

Волк облегченно лег, положил голову на свои лапы, и закрыл глаза. — А я уж так расстроился, что ничего не могу для тебя сделать. И от Матвея не защитил, и тебя там на цепь приковали! И не успел тебя спасти от гада мелкого! Ты и сама с ним управилась.

— Все, хватит тебе уже казниться! Было бы от чего! — Катя с опоздание подумала, что такой реакции от Волка и следовало ожидать. Как она не доглядела! Жаруся же правильно сказала, что он по натуре верный рыцарь, а тут у него из под носа его опекаемую уволокли, прямо у него на глазах, и он не спас, да ещё он клялся её маме и бабушке, что Катю всегда защитит, а тут так оплошал, вот бедный! — Давай лучше съездим на гору и освободим царевича Елисея. И утрем нос вредному карлику!

— А давай! — Волк на глазах помолодел, и даже некое хулиганство проявилось. — С наслаждением!

Они разошлись по своим комнатам, и ни один не услышал, что в самом темном углу горницы, совершенно незамеченная собеседниками, на высокой жердочке-сучке, сидела Жаруся, погасив все свои перья. Она, заметив опасные признаки, опасалась, что Волк впадет в раскаяние и попытается самоустраниться, а искать его потом долго и трудно, так что следовало позаботиться о приятеле. Жаруся отлично помнила, как этот дуралей чуть не умер, когда его прогнала коварная царевна, и как ей трудно было вернуть его к жизни. И собиралась вмешаться вовремя, но умница-девочка все сделала лучше. — Хорошо, когда у человека сердце на месте, и может почуять, что другому плохо, — рассуждала она, перелетая в свою комнату и устраиваясь поудобнее.