Фрауке Шойнеманн - Генри Смарт и секрет золотого кубка [litres]

Несмотря на напряжённую ситуацию, Вотан разражается громовым смехом:

– Ха-ха-ха! Хорошо сказал! Нет, на запрет мне, конечно, плевать. Однако у нас нет времени. Боюсь, если сейчас придётся пробиваться до самого Нибельгейма, мы придём слишком поздно. Понимаешь? Что нам даст, если после всех блужданий и поисков мы там объявимся, а Альберих уже давно захватил мировое господство?

Я вздыхаю. Похоже, Вотан прав. Времени у нас в обрез.

– Ладно, дед, – говорит Зигфрид. – Если я правильно тебя понимаю, сложив два плюс два, у нас остаётся только одна возможность: кубок из Нибельгейма доставать мне. Ведь парочку карликов я одной левой уложу! Не возражаю: пусть Хильда и Генри отправятся со мной. Главное – чтобы не стояли у меня на дороге.

Хильда вздыхает, Вотан молчит – да и я, услышав это предложение, не прыгаю от восторга. Не особо тянет сопровождать Зигфрида, который на пути к кубку будет разносить всё в пух и прах. Должна же быть ещё какая-то возможность. В Лондоне ведь получилось. Там мы совершили небольшое путешествие в прошлое. Может, это действительно спасительная идея. Я громко и выразительно откашливаюсь:

– Э-э-э… есть и другой способ. – Все взгляды обращаются на меня, да и Вотан смотрит в камеру с большим интересом. – Ты разрешаешь нам совершить ещё одно путешествие во времени, Вотан. Тогда мы сможем отправиться в прошлое и забрать кубок до того, как его похитит Альберих.

– Нет! – очень решительно восклицает госпожа Урдман. – Прошлое должно оставаться в прошлом. Иначе пострадает настоящее!

– Не-а, настоящее пострадает, если мы оставим всё как есть. И ещё как пострадает! – возражаю я госпоже Урдман.

– Генри совершенно прав, Вотан! – встаёт на мою сторону д’Артаньян. – Если мы отправимся в прошлое и просто заберём кубок из королевских покоев, у Альбериха даже не появится шанса его украсть. Это легче лёгкого – особенно если знать дворец так хорошо, как я.

Вотан приглаживает подстриженную бороду. Помедлив, он, похоже, принимает решение. Во всяком случае, с решительным видом сжимает губы.

– Я понимаю твои сомнения, Урд. Любое вмешательство в прошлое меняет что-то в будущем и поэтому должно быть тщательно продуманным. Но, к сожалению, на этот раз мы, кажется, опоздали. И нельзя позволить Альбериху выковать кольцо. Мы непременно должны этому помешать! – Он делает глубокий вдох. – Агенты, я даю вам разрешение отправиться в прошлое и забрать кубок.

– Alors, чтобы удостовериться, – суммирует д’Артаньян то, что мы объяснили ему о путешествии во времени. – Нам нужно транспортное средство, потому что Урд может перенестись в прошлое только в движении. Кроме того, перед отправлением мы должны точно определить, куда и в какой период прошлого хотим попасть, и – что крайне важно – вернуться нужно в определённое время. В той же фазе луны, при которой отправлялись, n’est-ce pas? [25]

Мы с Хильдой одновременно киваем, почти как пловцы-синхронисты.

– Всё верно. Именно так. В следующее полнолуние мы должны вернуться. Урд носит с собой специальные лунные часы, которые показывают фазу луны в месте старта, – поясняет Хильда. – Они помогают избежать неприятных сюрпризов при возвращении. Потому что если упустить нужный момент, можно застрять в прошлом гораздо дольше, чем хочется.

– Правда? Pourquoi? Почему?

– Потому что придётся ждать следующей голубой луны, – объясняю я. – Знаете, что это?

– Oui, naturellement! [26] Да, конечно! ( фр .) Это когда в виде исключения в одном месяце не два, а три полнолуния. Третье полнолуние и есть голубая луна, n’est-ce pas? Во Франции его тоже так называют – lune bleue.

– Ну вот, пропустишь полнолуние своего возвращения – будешь ждать этого, так сказать, дополнительного. И если крупно не повезёт, ждать придётся три года.

У меня от такой перспективы мороз побежал по коже, но д’Артаньяну, похоже, нравится идея провести чуть больше времени в своей прежней жизни. Может, у него ностальгия? Я не успеваю подумать об этом основательнее, потому что госпожа Урдман, махнув рукой, гонит нас из «Посольства»:

– Первым делом я хотела бы взглянуть на то место, куда мы хотим отправиться. Я по-прежнему против путешествия, но раз уж вы все не хотите осознать, что тем самым мы повергаем себя в бедствия, то надо хотя бы как следует подготовиться.

– Oui, d’accord, согласен! – Д’Артаньян энергично кивает. Ему явно не терпится отправиться в прошлое как можно скорее. – Нам нужно в Лувр, королева Анна жила именно там. И я точно знаю, где искать кубок. Не волнуйтесь: найти его сущий пустяк!

Госпожа Урдман пребывает в несколько ворчливом настроении:

– Ну уж и пустяк. Это вам так кажется. Вот увидите, что будет. Но меня интересует не только место, но и год, в который мы должны попасть.

– И это я знаю точно: Анна Габори была придворной дамой в тот год, когда приключился любовный роман с Бекингемом, я прекрасно это помню.

– Любовный роман с Бекингемом? – Хильда недоумённо морщит лоб. – Нам что-то должно быть об этом известно?

Д’Артаньян пожимает плечами:

– Не знаю. Но знаю, что когда я приехал в Париж, Анна Габори уже была при дворе. А значит, нам нужно… э-э-э… un moment [27] Минуточку ( фр .). … нам нужно в 1640 год. Мой первый год в Париже.

Хильда склоняет голову набок:

– Ты уверен? Оказавшись там, вернуться мы не сможем. То есть год нужно указать точно. Я бы лучше перепроверила. – Вытащив из кармана брюк мобильный, она быстро печатает. – Ну вот, если верить «Гуглу», история трёх мушкетёров разыгрывается в 1625 году. В это время ты прибыл в Париж. Тут, по крайней мере, написано именно так. – Она суёт мобильный д’Артаньяну под нос, и он мгновенно корчит недовольную мину:

– Ерунда! Так написал этот Дюма!

– Кто? – недоумеваю я. – Никогда не слышал этого имени.

– И я, – присоединяется Зигфрид, но мнение этого олуха всё равно ничего не значит.

– Эх! – вздыхает д’Артаньян. – Ты не знаешь Александра Дюма, Генри? Да у вас, американцев, просто никакой культуры! Александр Дюма – один из самых известных в мире писателей! Он написал мою историю и прославил её под названием «Три мушкетёра» – к сожалению, при этом не слишком точно обойдясь с историческими деталями.

– Слушай, ты в своём уме?! – раздражаюсь я. – Если я не знаю этого замшелого француза, это вовсе не говорит о моей необразованности! Вы, европейцы, тоже вряд ли знаете всех знаменитых американских писателей!

– Да-да, хорошо, – нетерпеливо затыкает мне рот госпожа Урдман. – Совершенно неинтересно, кто тут знает больше писателей. Важно лишь, в какой год нам нужно отправиться. И раз наш французский герой утверждает, что роман не вполне соответствует историческим фактам, это ценное свидетельство. Так что, господин д’Артаньян, год 1640-й?