Фрауке Шойнеманн - Генри Смарт и секрет золотого кубка [litres]

– Со мной! – внезапно раздаётся высокий голосок у меня за спиной. Хильда! Буквально выпрыгнув из кустов, она становится рядом. – Он здесь со мной. Я его сестра. Мы сами добрались до Парижа, потому что в деревне очень страдали от голода. Мы ссорились из-за последнего куска хлеба. Эту ссору вы и услышали.

– Только взгляните – деревенщина в поисках работы! – он усмехается. Очевидно, выглядим мы довольно безобидно, и рассказ Хильды кажется ему правдивым. – Что ж, мне не в чем вас упрекнуть. Я и сам много лет назад пришёл из деревни. Восемь братьев и сестёр, и всем нечего есть. – Лицо его смягчается. – А потом я здесь, при дворе, выбился в люди и никогда об этом не сожалел. А звать-то вас как?

– Анри и Матильда, – быстро отвечает Хильда, придав нашим именам непривычное французское звучание. «ЛОКИ-3000» хоть и правда суперский переводчик, но имена он не изменяет, так что это в чистом виде заслуга Хильды. Хорошая идея. В конце концов, у стражника не должно появиться оснований не доверять нам!

– Так, Анри и Матильда. А я Филипп. Филип Дюпре. Давайте подумаем: может, для вас и найдётся работа где-нибудь во дворце. А что вы умеете?

– Готовить! – выпаливает Хильда, и я глазею на неё с удивлением. Ладно, в Байройте она однажды сделала для меня сэндвич. Но я всё же смею усомниться в том, что этот факт уже позволяет ей считать себя поварихой. И соображаю, что сказать самому. О том, что бью лучшие угловые всех времён в игре FIFA 18 и настоящий мастер в игре Candy Crush, я, пожалуй, лучше промолчу.

– Готовить – это хорошо, – хвалит Филипп Дюпре. – Что-нибудь ещё?

Хильда размышляет:

– Ну, я умею обращаться с иголкой и ниткой и стирать бельё. Брат может ухаживать за скотиной, а ещё работать в кухне и немного читать и писать.

Глаза у Филиппа округляются от удивления:

– Читать и писать?! Это как?

– Ну, маман и папа всегда надеялись, что Анри сможет стать священником, и платили нашему пастору, чтобы он его учил. Но после смерти маман в последних родах времени для занятий уже не было. Да и денег, само собой, тоже.

У Хильды действительно богатая фантазия. Эта история даже меня почти разжалобила! Филипп тоже расчувствовался:

– Да, роды – опасное время! Ну, пойдёмте оба со мной. Я спрошу распорядителя королевским хозяйством, не требуется ли ему сейчас какая-то подмога.

Мы выбираемся из кустарника, и я очень надеюсь, что Филипп не станет проверять, есть ли там кто-нибудь ещё, кроме меня и Хильды. Обнаружь он Зигфрида, госпожу Урдман и д’Артаньяна, а особенно велорикшу – ни на какую историю о двух бедных деревенских детишках он больше не купится.

Но он, не заглянув в кусты, разворачивается и, насвистывая песенку, в хорошем настроении направляется к Лувру.

– Будьте осторожны! И не волнуйтесь, я вас найду! – шепчет нам на прощание д’Артаньян, но оглянуться и ответить я не решаюсь. Лишь надеюсь всей душой, что эта история закончится благополучно и мне не придётся по недоразумению остаток дней коротать поварёнком Людовика Тринадцатого.

Мы с благоговением проскальзываем за Филиппом Дюпре по залам Лувра. Колонны и арки из мрамора такие высокие, как вся наша школа, в них вырублены ангелы, цветы и птицы, и их тени в мерцании факелов прямо-таки живут своей призрачной жизнью.

– Надеюсь, это была правильная мысль, – шепчу я Хильде, пытаясь запомнить, какой дорогой мы идём.

– По крайней мере, это была хоть какая-то мысль, – так же шёпотом отвечает она. – А что нам ещё оставалось делать? Не дай мы разумного объяснения, Филипп наверняка заглянул бы в кусты. И если бы он всех нас арестовал – плакала тогда наша миссия!

Мы сворачиваем в другую часть дворца. Здесь потолки ниже, роскошных украшений тоже нет. Стены ровно оштукатурены, и в длинном коридоре множество дверей. У одной из них Филипп Дюпре останавливается:

– Подождите-ка здесь, дети. Я поговорю с мэтром Буланже. Возможно, он найдёт вам применение. Насколько мне известно, сейчас он занимается подготовкой грандиозного праздника для королевы. Может, вам и повезёт. – Он исчезает за дверью.

Мы остаёмся молча стоять в коридоре. Открываются и закрываются разные двери, мимо нас деловито спешат слуги, камеристки во весь голос обсуждают придворные сплетни, никто не обращает на нас внимания. Так, словно мы невидимки.

Возвращается Дюпре, а с ним пожилая дама в длинном строгом чёрном платье с гофрированным белым воротником и в чёрном чепце.

– Мадам, это Матильда и Анри, – представляет он нас даме. – Их послала к нам из деревни моя сестра, они ищут работу. Они трудолюбивы, честны и, конечно же, могли бы очень помочь здесь, при дворе.

Какая ещё сестра?! Я поражён, но молчу. Женщина, достав из кармана платья монокль, недоверчиво разглядывает нас.

– Ага, Дюпре, говорите, племянник с племянницей? Что ж, хорошо. Сегодня и завтра мне действительно может понадобиться помощь на кухне. И кто-то должен позаботиться в хлеву о лошадях гостей. Мы можем попробовать. Если они окажутся расторопными – смогут остаться.

Улыбаясь, Филипп кланяется и подаёт нам знак сделать то же самое. Я низко кланяюсь, Хильда пытается сделать книксен.

– Спасибо, мадам Делуат! Большое спасибо! Благослови вас Господь! – радостно восклицает Филипп, чего женщина уже не слышит, потому что тут же исчезает за одной из множества дверей.

– Кто это? – любопытствует Хильда.

– О, это мадам Делуат. Правая рука мэтра Лёлуара, распорядителя королевским хозяйством. Она решает, кто получит право работать при дворе, а кто – нет. Лёлуар слепо доверяет ей: он лишь сообщает, где нужны работники, – остальное дело за ней. Но она очень строга. Если бы ей не приглянулись ваши носы, шансов бы у нас не было.

– А история про сестру? – интересуюсь я. – Почему вы ей так сказали?

Дюпре пожимает плечами – похоже, он действительно смутился:

– Ну, я подумал, что это поможет.

– Конечно, помогло, и большое вам за это спасибо. Но вы же нас совсем не знаете. Почему вы нам помогли?

– Не знаю, поймёшь ли ты, мой мальчик, но ты напомнил мне кое-кого, кого я очень любил. Всё это уже неважно, но я просто захотел тебе помочь. – Он замолкает, и у меня такое чувство, что он не хочет больше об этом говорить.

А значит, других вопросов я не задаю, просто радуясь, что мы теперь довольно спокойно можем разгуливать по Лувру. Пожалуй, мы всё-таки найдём этот дурацкий кубок и принесём его госпоже Урдман. И если для этого мне придётся между делом почистить несколько картофелин – so what! [29]В конце концов, дома я тоже это делаю. Слишком сложно не будет, вряд ли техника чистки картошки за последние четыреста лет так уж сильно изменилась.