Николай Васильев - Драгомирье и его окрестности [СИ]

— Но десерт? С кофе?

— До десерта нам нужно еще досидеть. Предупреждаю, я очень взбалмошна.

— Меня это почему-то не отпугивает. Но вот и токайское. Как по-венгерски называют девушку?

— Лани, — в очередной раз усмехнулась девица.

— Прозит, прекрасная лани.

— Прозит, таинственный пан. Спустя полчаса пан и лани уже вовсю отплясывали задорную польку в толпе ресторанных завсегдатаев и танцорок-наймиток. И Сергей стал прозревать: надменная лани наверняка такая же наймитка, только классом повыше — для особо денежных постояльцев. Впрочем, его такой вариант событий вполне на сегодня устраивал. Еще через полчаса в медленном танце руки лани обвили шею избранного пана, а грудь, живот и бедра полностью прижались к его перевозбужденному телу. И вдруг кто-то схватил «пана» за шиворот и резко оторвал от милушки! Сергей крутнулся на месте, рванулся, но его схватил уже десяток рук и повлек в сторону выхода из ресторана. Бешено упираясь, он покрутил головой и увидел, что тащат его будущие сослуживцы, тираспольские гусары! «Вот это у меня начало службы! — запаниковал будущий корнет.

— Если дадут в морду, службе придет и конец!». На улице гусары оттащили добычу за угол гостиницы, прижали к стене, вздернули за волосы голову и Сергей увидел перед собой злобного офицера в чине ротмистра.

— Ах ты сука! — взревел хорошо поддатый ротмистр. — Явился неизвестно откуда и сразу свои грабли к Эдитке протянул? Что, много денег у твоего папаши? Всех купить думаете? Она моя, понял? Понял, шпак?

— Эй, гусары-удальцы, — раздался чуть в стороне насмешливый голос.

— Вдесятером на одного шпака? Он что, такой страшный? Сергей скосил глаза и увидел стоящих возле угла егерей, причем в руках одного приметил свою трость.

— Вот счастье-то! — воскликнул один из гусар. — Весь вечер у меня кулаки на вас чесались, а вы сами нарываетесь? Ату их, ребята! И большая часть гусар кинулась на егерей, оставив Сергея с ротмистром и двумя «держателями». Он тотчас ударил каблуком по голени правому (тот взвыл и схватился за ногу, выпустив его руку), кулаком под вздох левому (тот, естественно, сложился) и со всех сил толкнул ротмистра в грудь (этот упал навзничь). Расчистив себе путь к свалке, Сергей бросился к тому егерю, что отмахивался его тростью, перехватил ее, маякнул ему (тот выпустил не свое) и принял в драке самое горячее участие, совершая тростью удары-уколы. Очень скоро большинство гусар получили выверенные тычки в солнечное сплетение, в печень или в подмышки и предпочли из драки выбыть. А егеря обступили ловкача и стали хлопать ему по плечам и гоготать.

Наутро хмурый новичок, украшенный синяком под глазом и разбитой губой, явился в штаб галичского гарнизона, причем в гражданском платье. Дежурный офицер очень не хотел его пускать к начальнику гарнизона, генералу Белану, но сопроводительные бумаги Берсенева были в порядке.

— Почему вы явились сюда не в форме? — грозно спросил напоследок дежурный.

— Это я объясню господину генералу, — отрезал пришелец.

— Ну-ну, — язвительно усмехнулся офицер. — Я доложу ему о вас, конечно, но из его кабинета вы вполне можете отправиться на гауптвахту. Генерал Белан был седоголов, сивоус, грузен, а в данный момент и грозен.

— Еще одна побитая морда! — взревел он и вдруг прозрел: — А-а! Так ты и есть тот шпак, из-за которого вчера передрались мои гусары и егеря?

— Честь имею представиться: корнет Берсенев, выпускник Александровского училища! Прибыл к назначенному месту службы!

— Никакого корнета я перед собой не вижу! — продолжил рев генерал.

— Почему явился не в форме?!

— Учитывая вчерашний инцидент, Ваше благородие, — твердо заявил Сергей. — Уверен, что гусары Тираспольского полка меня в свои товарищи не примут! Потому прошу перевести в Тисский конноегерский полк!

— А егеря, значит, примут? — осклабился генерал. — Это потому, что вступились за тебя?

— Ротмистр Стоян обещал подать вам соответствующий рапорт!

— Такового рапорта у меня нет! — отрезал Белан. — Впрочем…

Беклемишев! Вызови ко мне ротмистра Стояна!

— Он уже здесь, Ваше благородие!

— Вот как? Ну, пусть зайдет! В кабинет браво вошел егерский ротмистр и застыл у порога.

— По какому случаю вы ко мне явились, господин ротмистр? — язвительно спросил генерал.

— Желая подать рапорт, Ваше благородие! О заполнении вакантной должности корнета в моем эскадроне!

— Н-да? Дайте, я ознакомлюсь! Ага, ага. И Берсенева уже вписал!

Закомпанействовали, значит, вчера?

— Корнет испытан нами в деле, Ваше благородие, и признан достойным! К тому же он отменный стрелок, что ему делать в гусарах?

— Вы что вчера и пострелять успели?

— Говорю по заверению корнета, который, по-моему, слов на ветер не бросает.

— Вы, в самом деле, отменный стрелок, Берсенев? Тогда прошу пройти на задний двор: я там люблю иногда руку и глаз потренировать. Задний двор гарнизонного штаба оказался натуральным плацем длиной под 100 метров, на котором в данный момент занимались шагистикой два десятка солдатиков без киверов и поясных ремней.

— Капрал! — рявкнул генерал. — Разводи свою вшивую команду по камерам! Потом их погоняешь! «Так это арестанты с „губы“! — сообразил Сергей. — Надо же, какие нежности! Я думал тут наказания попроще: плети или шпицрутены…». Когда плац опустел, Сергей огляделся и приметил на торцевом заборе явную мишень в виде идущего навстречу гренадера со штыком на ружье.

Тут Беклемишев к ней подошел и споро наклеил сверху свежую бумажную облицовку.

— Начнем с пистолей? — преувеличенно ласково спросил генерал. — С десяти сажен? (Напоминаю молодняку: сажень практически равна двум метрам).

— Чего время терять, — не согласился Берсенев. — Давайте с двадцати: пистоли, я вижу, кавалерийские. Но свой я сначала пристреляю. По своей мишени.

— По какой своей? — занедоумевал генерал. Сергей подошел к «гренадеру» и привычно нарисовал мелком два вписанных круга: по 5 и 10 сантиметров — на уровне ботфорт.

— Ну, пристреливай, — снизошел начальник. И одобрительно покивал, завидев, как ловко заряжает и старательно целится новичок, выпустивший три пули в минуту. Сергей же вернулся к мишени, увидел смещение дырок влево и вниз, поморщился, вздохнул и пошел назад на позицию. Стреляли по пять выстрелов, первым генерал. Целился он тщательно, ствол его не ходил, и пули улеглись в пределах гренадерской груди.

Заряжал ему пистоль Беклемишев, он же тщательно обвел дырки и все вернулись на исходную.

— Лоб, — сказал Берсенев и выстрелил.

— Рот, — заявил он перед вторым выстрелом. Потом были «правое плечо», «левое плечо» и «правое колено». После чего все ринулись к мишени и стали дивиться точности попаданий.