Сергей Вишневский - Последнее «Па» [СИ]

Нет, парень не боялся проиграть и знал, что его навыков хватило бы. В душе, еще в момент, когда он встретил отца после долгой разлуки, он молил тьму, чтобы не пришлось биться напрямую с отцом. Веры в то, что у него хватит духа нанести последний решающий удар, у него не было.

— Он умер мгновенно, — послышался шипящий голос Руса за спиной.

— Спасибо, — кивнул Бренд.

Он поднял взгляд на главный донжон, а затем перевел его на зеленый сад, где посреди подстриженных кустов и травы находилась одинокая яблоня. На нижней ветке, крупного и ветвистого дерева была привязана качель. Серые отполированные доски и потертую веревку так никто и не убрал со времен его отъезда.

Бренд молча развернулся и пошел внутрь донжона.

Вокруг слышался шум боя, где-то еще сопротивлялись солдаты, отчаянно пытаясь забрать с собой как можно больше противников, а отреченный сын главы клана, шаркая ногами, плелся через центральную площадь замка.

До этого уверенный в себе парень, один из сильнейших темных этого континента, шел, опустив плечи, и медленно поглядывая по сторонам, пытался унять жуткую боль внутри.

До проклятья вот тут он жутко разбил колени. Ребенок носился по коридору и зацепил георгины, которые так нравились матери. Испугавшись, он выпрыгнул из окошка на клумбу у окна, но споткнулся об подоконник и разбил колени.

А вон там десятилетний мальчишка впервые поцеловался. Это была красивая дочь служанки, от которой он был без ума, но отец не оценил этого поступка. Его помощник и первый рыцарь рассказал ему об этом, и сыну хорошенько влетело. Отец тогда старался не улыбаться. Тщательно скрывал свое довольство, но все равно приказал выпороть отпрыска. А вот мама тогда не скрывала своего гнева.

В гостиной Бренд остановился перед столом, за которым они обедали. Зал с высокими потолками, выкрашенными в голубой цвет, навеял воспоминания о том, как они обедали и как принимали гостей. Парень отлично помнил, что во времена, когда он был совсем юнцом, гостей было много. Очень много, и отец даже давал приемы. Но когда он уже начал взрослеть, балы прекратились. Гостей стало все меньше, а после его проклятья гостями были в основном рыцари отца. Об этом никто не говорил, никто не распинался по этому поводу, но только сейчас он понял, что такое опала императора.

Бренд подошел к лестнице, по которой носился еще мальцом, и положил руку на перила, отполированные его руками и штанами. Парень любил кататься по ним и, что естественно, регулярно рвал штаны, за что его с такой же регулярностью наказывали.

— Ничего не изменилось, — грустно улыбнулся он.

Понимая, что делать этого не стоит, он отправился наверх, тщательно рассматривая все щербинки на каменной лестнице, гладя каждую ложбинку на периле.

Разум твердил, что не стоит этого делать и ворошить прошлое, но ноги сами его несли в его комнату. Неболшую, уютную, с мягкой кроватью, шкафом и письменным столом. С окном, выходящим на ту самую яблоню с качелью.

Вот коридор, и он проходит мимо комнаты старшей сестры. Та лежит на кровати, на боку. Вены на руках распороты, нож лежит рядом, а ее стеклянный взгляд направлен в потолок. Бренд сжимает челюсти и проходит мимо, изо всех сил стараясь не останавливаться.

Он подошел к знакомой и такой привычной двери своей команты, толкнул ее рукой и оказался на пороге детства.

Каждая половица, каждая деталь просто кричала о том, что это его дом. Деревянный стол с уроками, скрипучая кровать, по которой слуги узнавали, что сын главы клана проснулся. Шкаф, в котором он держал одежду и прятал свой дневник. В тайнике, который он устроил так же, лежало любовное письмо той самой девчонке.

Все кричало о детстве с неимоверной силой, и только сейчас Бренд по-настоящему ощутил, как сильно изменился за это время. Как потеряло значение все то, что было важно, но взамен пришла злость. Та холодная злость внутри, которую когда-то он заметил внутри отца, рассказывающего о императоре.

— Роби… милый Роби… — раздался едва слышный женский голос. — Ты все-таки вернулся…

Парень взглянул на кровать и только сейчас понял, что на ней лежит его мать.

Женщина была одета в церемониальный наряд и с полузакрытыми глазами смотрела на него. Она лежала на боку и обнимала одной рукой старого, потасканного плюшевого медведя. На нем была пара заплат и несколько крупных швов. На полу рядом с ней лежали три флакона из черного стекла.

— Мам, ты…

— Это сон черной феи, — улыбнулась женщина. — Я так боялась, что не подействует… Кровь Буругов… Она спасала меня в юности и меня не брали зелья, но сейчас… Как некстати, что я из Буругов…

Бренд присел рядом на кровать и провел по волосам женщины.

— Как ты, Роби? — спросила она протянув руку к его лицу. — Как ты сынок?

— Я отлично, — кивнул Бренд, сжимая зубы до скрежета. — У меня все хорошо.

— Ты злишься? Я слышу, как скрипят твои зубы… Фея уже забрала глаза… Осталось немного.

Бренд молча провел рукой по щеке матери и кивнул.

— Я злюсь, мама. Очень злюсь.

— Не злись, не надо. Все так, как и должно было быть. Император не прислал подкрепления. Чекар знал, что это конец клана.

— Не прислал подкрепления, — эхом отозвался парень, продолжая гладить мать.

— Это милость с его стороны. Если бы он его прислал, то мы так и продолжали бы медленно, но верно вырождаться… Медведи ведь не сдаются…

— И умирают стоя, — закончил Бренд и поднял взгляд на окно, за которым в кроне яблони ветер шевелил листья.

— Как я рада, что смогла услышать тебя… — тихо прошептала женщина. — Мне так хочется услышать, какой ты… что ты успел сделать и чего добиться… Но фея хочет мой разум… Прости, Роби… Я не настоящий медведь и…

Бренд наклонился к матери и обнял ее за плечи. Затем он пропустил руки подмышками и подхватил ее. Встав вместе с ней так, словно они обнимаются стоя, он произнес:

— Ты настоящая медведица, мам, — прошептал он, не отрывая взгляда от яблони. — А медведи умирают стоя.

— Мой милый Роби, — прошептала мать и слегка улыбнулась.

Сил обнять сына уже не было, и она висела на Бренде бессознательным телом.

— Как же ты вырос, Роби…

За окном полыхали пожары. Последние солдаты клана оказывали сопротивление. Крепость была взята, и победа теперь вопросом времени.

В комнате отреченного сына главы клана стоял вернувшийся отпрыск.

На руках у него умирала мать.

Звук скрипа зубов.

Черные от тьмы слезы по щекам.

Плюшевый медведь в руках уже поседевшей женщины упал на пол.

Последний выдох последнего медведя клана.

Пахнет смертью.

— Бинты, быстро! — рыкнула Тук, прислонив руку к глазам воина.

Перед ней лежал человек, стонущий сквозь сжатые зубы. Броня на нем была черной и мокрой. Кто-то из бойцов догадался облить его водой, когда тот вспыхнул от магического пламени. На счастье солдата щит поглотил большую часть силы, и огонь удалось быстро сбить.