Сергей Вишневский - Последнее «Па» [СИ]

— Я вернусь домой, — произнес молодой геомант.

У парня одна нога по колено была выполнена из камня, как и отсутствующая рука. Глаза парню удалось вернуть, но не проходило и пяти часов, как они обращались в серый мрамор.

— Я с ним, — кивнула Марта, волосы которой навсегда стали белыми. Ее некогда голубые глаза тоже заволокла стихия льда.

Хойсо перевел взгляд на Бома.

— Мы, пожалуй, останемся в Вивеке, — ответил старший брат. — Мне еще многое надо изучить и прочитать.

Сестра согласно кивнула, подтверждая его слова.

— А вы? — черт остановил взгляд на Русе и Тук.

— Мне нужно ненадолго заглянуть в Лордейл… — Рус взглянул на Тук, которая держала на руках ребенка. — А может и на совсем. Думаю, стоит построить свою башню, где-нибудь в центре моих земель.

— Стоит, — кивнула Тук. — Нам нужен дом. Наш собственный. Других твоих жен я долго терпеть не смогу.

Рус взглянул на черта и пожал плечами.

— Понимаю, — кивнул черт и взглянул на Бренда.

Парень смог вернуть свой прежний облик, но не до конца. Тьма в глазах, длинные когти и пара торчащих из-под губы клыков свидетельствовали о том, что обращение зашло очень далеко.

— Я вернусь в свой замок, — ответил он. — Мои земли — часть Барроулии. Надо их восстановить. Теперь они будут приграничными.

В этот момент земля задрожала.

Со стороны горы, внутри которой находилось тайная тюрьма для самого сильного члена императорского рода, донеслись первые звуки взрывов и пронзительного свиста. Ученики и старый друг Роуля обернулись и уставились на гору.

Землетрясение усиливалось, звуки становились громче, а спустя минуту последовал взрыв.

БУДУМ!

В небо взмыл огненный гриб, по земле расползся густой туман, остатки храма, помещения которого уходили вглубь горы, разлетелись в стороны.

Из взрыва метнулись две фигуры. Одна была объята светом и оставляла за собой белоснежный росчерк, а вторая, словно противоположность, была черной и вычерчивала соответствующий след.

Переплетая свет и тьму, они носились вокруг горы, словно пытались догнать друг друга. Несколько сотен метров в одну сторону, затем в другую.

Своеобразный танец ускорялся и становился все быстрее и быстрее. В какой-то момент белоснежный силуэт ушел в сторону, черный в другую. Миг, и они устремляются друг к другу.

БУДУМ!

Ослепительная вспышка, и силуэты продолжают вращаться.

Рус наполняет силой глаза и пытается понять, что происходит. На душе не спокойно, но его взор с удивлением обнаруживает высокую красивую женщину с черными, как ночь, волосами и Роуля, который держит ее за талию и руку.

— Они танцуют, — шепчет Рус.

Ученики и Хойсо наблюдают за последним танцем императрицы старой династии и ее сына.

Белоснежные росчерки и черные, словно чернила, следы. Танец ускоряется, движения становятся быстрее, резче, а спустя минуту происходит очередной взрыв.

БУДУМ!

Тьма стелется черным туманом по округе. В небо улетает огромное светящееся облако. На месте танцующих остается воронка.

На ее дне, опустившись на одно колено, остался Роуль.

Голова откинута назад, взгляд провожает последнюю частичку матери. На вытянутой руке осталась ее кисть. Он медленно подносит ее к губам и оставляет поцелуй.

Плоть императрицы обращается в черную густую тьму и утекает сквозь пальцы на землю.

Роуль встал и, сглотнув ком в горле и расправив плечи, ровным шагом отправился в сторону Хойсо.

— Вот и все, — произнес старый друг, не сводя с упыря взгляда.

Несмотря на то, что он шел с легкой улыбкой, расправив плечи, по щекам текли слезы из первозданной тьмы. Каждый шаг оставлял на земле черный липкий след.

— С ним что-то не так, — произнес Грот, так же смотрящий на учителя. — От него несет тьмой. Обычно…

— Последний якорь слетел, — тихо отозвался черт. — В битве с Маркусом он потерял все… Кроме матери.

Ученики молчали. Роуль был все ближе и ближе. Когда он подошел к старому другу, то, оглядев всех, тихо произнес:

— Отныне, я считаю вас полноценными магами. Ваше обучение закончено. Мне больше нечему вас учить. Клятва больше недействительна.

Ученики переглянулись, а упырь остановил взгляд на Русе.

— Кроме тебя. Для тебя у меня есть последний урок, — произнес он.

По щекам темной сущности, медленно текла тьма. Улыбку он не убрал.

— Я готов, — сухо произнес пиромант и сделал пару шагов к учителю.

Хойсо шмыгнул носом и, отвернувшись, махнул рукой.

— Отойдите. Им нужно место.

Ученики отошли подальше, а Роуль поднял одну руку вверх. Вторую он согнул в локте и поднял на уровень плеча. Рус повторил за ним.

— Я учил тебя имперской сальсе, но у этого танца есть еще одно движение, которое я тебе не показывал, — произнес упырь. — Оно называется «Последнее Па». Чака-чака…

Миг, и темный приходит в движение. Свистят черные когти, и он устремляется к ученику. Тот мгновенно перекидывается в боевую форму. Удар когти в когти.

В стороны летят огненные искры и капли тьмы. Танец набирает обороты.

Удар.

Еще удар.

Пламя схлестнулось с тьмой. Два вихря из тьмы и огня сталкиваются, раз за разом, но внезапно, в один миг опадают.

Роуль стоит раскинув руки в стороны. Грудь выставлена вперед. Одна нога чуть сзади, а вторая впереди.

В груди торчат огненные когти Руса.

Глаза полные тьмы смотрят на ученика, по щекам текут черные слезы.

Черные когти медленно превращаются в чистую тьму и текут по рукавам кроваво-красной рубахи. Капля за каплей, все быстрее и быстрее Роуль превращается в тьму.

С Руса опадает пламя. Не сводя с учителя взгляда, он возвращается в человеческое обличие. Кожа становится нормальной, пламя уходит из глаз, но когти все еще на месте.

Взгляд пироманта стал влажным.

Руки упыря растворились тьмой до плеч. Он продолжает улыбаться и плакать чистой тьмой, не проронив ни слова.

По щеке Руса потекла первая слеза.

Рус вдыхает со всхлипом и хриплым голосом произносит:

— Хэй…

В этот же миг Роуль обращается в тьму полностью и падает под ноги ученика грязной, тягучей лужой.

Хойсо так и не повернулся. Спина сгорбленного черта дергается, слышатся всхлипы.

Бренд сидел, сгорбившись, на большом резном кресле своего отца. Перед ним на полу лежало двадцать голов всего императорского рода. Двадцать первая голова лежала на серебряном блюде. Она принадлежала старику, занимавшему пост главы инквизиции.

Темный обвел взглядом головы еще раз и тихо прошептал:

— Папа был бы доволен… И мстить больше некому…

В голове всплыли слова учителя о мести. В груди действительно была пустота, а в голове гулял ветер.

Взгляд переместился на молодую девушку в дорогом платье.