Сильвия Мерседес - Королева яда

И когда моя работа там была закончена, я отправилась к Цитадели Богини и сравняла ее с землей.

Королевская дорога пересекала холмы вокруг Дулимуриана, поднималась по склону. Одиль шла первой, не запинаясь. Инрен едва поспевала. Хоть ее богиня набиралась сил с каждым вдохом обливиса, Инрен ощущала, как ослабевала все сильнее с каждым ядовитым вдохом. Обливис останется на ее костях, сделает их слабыми, как масло, если она так продолжит.

Они приблизились к вершине холма, Инрен замедлилась от усталости и сомнений. Она знала, что увидит на вершине. За четыре года плена в Ведьмином лесу она ни разу не посмела зайти так глубоко, держалась окраины, ближе к Барьеру или рекам. Ей не нравилось смотреть на разрушенный Город Новой Богини. Она предпочитала помнить его бывшую роскошь.

Но Одиль шла вперед, отрываясь все сильнее от оставшегося лейтенанта. Инрен увидела, как она добралась до вершины, замерла… так замерла, словно стала столпом из облидита.

Инрен взяла себя в руки и ускорилась, поспешила за королевой. Это тело было не таким высоким, как Одиль, и ей пришлось выглянуть из-за плеча королевы. Ее глаза расширились, когда она посмотрела на панораму внизу.

Могучий идол Одиль остался там, упал на колени, но спина была прямой, ладонь тянулась к небу, заметная среди деревьев на двадцать миль вокруг. Когда-то он стоял на широкой круглой платформе из облидита, которая была на высокой многослойной груде высоко над городом. Эта платформа потрескалась, лестница была сломана.

Город шел кругами от статуи, и пять дорог, которые Одиль привела к статуе, раньше напоминали звезду. Но четыре дороги были разбиты, их проглотил лес. Только одна, которую восстановила Одиль, была еще видна.

Ведьмин лес поработал над Дулимурианом. Он разбил высокие шпили из облидита, превратил их в пыль. Он открыл землю под основаниями, и западная часть города наполовину погрузилась в грязь. Лозы разбили изящные линии амфитеатра в южной части, и здание рухнуло. Библиотеки Одессы больше не было, ценное содержимое пропало навеки. Храмы, площади, изящные дома из облидита — все было разбито, словно хрупкая глина.

Город окружала стена из черных лоз.

Инрен смотрела и не могла оторвать взгляда. Все лозы Ведьминого леса, похоже, собрались тут, покинув мили леса. Они сплелись стеной, были плотнее гранита. Магия, исходящая от них, была осязаемой. От этого тень Инрен закричала и спряталась глубже в ее тело, дрожала там от страха.

Поднятая ладонь статуи сияла, пульсировала голубым светом.

Там лежала корона.

Там ждала Оромор.

Надежда, которая робко расцвела в груди Инрен за мили пути, теперь умерла. Одиль была великой. Одиль была могучей. Одиль разорвала чаропесню Фендреля ду Глейва, будто паутину. Но никто, даже Одиль, не мог пробить эту живую стену. Это были не нити магии чаропесни. Эти лозы были чистой темной магией. Живым обливисом.

Инрен взглянула на лицо госпожи. Выражение лица королевы было спокойным. Инрен не знала, о чем она думала.

Одиль вдруг отвернулась от города и посмотрела на лес, по которому они прошли.

— Выходите, — сказала она опасным тихим голосом.

Инрен отпрянула, существа из озера вдруг появились из сумрака леса. Они выползли на дорогу, последовали другие — фигуры, захваченные тенями, которые она и не заметила. Видимо, обливис притупил ее теневое восприятие, иначе она уловила бы приближение такого количества душ. Множества монстров. Некоторые сохранили лица тел-сосудов. Но, как и Алые дьяволы, они подверглись влиянию воздуха, который вдыхали. Они были жуткими, тощими, из них сочилась жижа. Они были ожившими кошмарами.

Но Одиль протянула руки, словно обнимала их.

— Дети мои, — сказала она.

И они упали на колени, прижали лица к земле, простерлись перед ней. Их появлялось все больше, тихие, как призраки, пока их духи кричали от агонии и надежды, внезапно вернувшись. Одиль просто стояла, широко раскинув руки, и строго принимала их послушание.

Наконец, она приказала им:

— Встаньте.

Они тут же послушались. Правая ладонь королевы двигалась, один палец согнулся, и первый из монстров озера подполз на животе к ее ногам. Он коснулся подобием носа потрепанного и обгоревшего края ее платья.

— Что насчёт эвандерианцев? — спросила Одиль.

Отряд зашипел, а потом низко и злобно зарычал. Существо у ног Одиль рычало и извивалось, как-то общалось с ней, хотя Инрен не понимала. Одиль мрачно кивнула, а потом подняла голову и обратилась к собравшимся:

— Фендрель ду Глейв на нашей земле, — сказала она.

От этого имени страдающие монстры вскинули головы, завыли и закричали с дикой ненавистью и кровожадностью.

— Он охотился на нас, — продолжила богиня. — Он охотился на наших братьев и сестер, прогнал их тени и обрек их души… и он сейчас идет к Дулимуриану.

Снова шум голосов. Дух Инрен бушевал в ней, и она чуть не закричала с ненавистью вместе с толпой. Тень в ней пошевелилась, а смертная душа на глубине, паразитка, дрожала от страха.

— Я повелеваю вам, дети мои, дорогие мои, — сказала Одиль, — напасть на него. На него и Красных капюшонов с ним. Убейте их, отпустите их души в Прибежище, где им и место. Но… — она подняла ладонь в предупреждении, не дав монстрам сразу устремиться в лес. — Среди них девушка, — сказала она. — Моя внучка. Она не должна пострадать. Приведите ее ко мне целой.

Глаза смотрели на королеву, моргали с медленным осознанием. Инрен сжала кулаки, стиснула зубы. Эти монстры не знали о Краван Друк. Они не знали, какой опасной была внучка для их богини. Но она знала. Она хорошо знала, что все, ради чего старались она и ее товарищи, ради чего они умирали, будет напрасным, если…

— Идите, — сказала Одиль. — Идите, дети мои. Отыщите Фендреля ду Глейва и его товарищей. Отыщите мою внучку.

Копыта стучали, шуршала чешуя, звенели стоны боли. Монстры повернулись и пропали в сумраке леса, отчаянно желая выполнить указ богини. Инрен тихо пошла за ними. Одиль почти не замечала ее часами. Она не заметит и сейчас, если ее оставшийся лейтенант уйдет. Если ей повезет, она найдет внучку. Она оттащит ее в Прибежище и бросит там, чтобы она не угрожала богине. Она…

— Инрен.

Ведьма застыла, тихо шипя сквозь зубы. Но она быстро взяла себя в руки, повернулась и отсалютовала королеве.

— Моя богиня.

— Останься со мной, — Одиль нежно сжала пальцы Инрен. — Конец близко. Помоги мне закончить то, за чем мы сюда пришли. Ты должна помочь мне вернуть корону.

После этих событий я носила корону временами. Ее сила была слишком большой, влияла на мои тело и разум, и я не играла с этим. Но это было не важно. После того, что я сделала, одно мое имя заставляло каструмы дрожать и бежать. Дары короны мне почти не требовались.