Сильвия Мерседес - Королева яда

«Хорошо, Нисирди, — сказал он. — Мы в этом вместе, — он глубоко вдохнул, закрыл глаза и прошептал. — Выходи из меня».

Белый свет полился из его головы в мир рядом с ним. Он закружился и стал чудесным изображением его тени, возвышающейся над ним, величаво поднявшей голову, выгнув изящную шею. Это было невероятно, и видел это только Террин.

Тень посмотрела на него, глаза-опалы, казалось, передавали улыбку.

«Вместе?» — тихо пропел Нисирди.

«Вместе», — повторил Террин и побежал вдоль берега озера, дракон из света не отставал от него.

Я училась в каструме четыре года перед тем, как они посчитали, что я достойна получить тень. Церемония Одержимости — особый ритуал, и только достойные послушники могут пройти его.

Я видела других, младше меня, входящих в Преторий, чтобы пройти церемонию. Я видела, как их глаза сияли, слышала, как они хвалились силами, которые получат. Я видела, как они шли с гордостью, новые красные капюшоны были яркими, как кровь, пока жрецы, фасматоры, венаторы и главы молились над их головами и поливали их священными маслами.

Я видела, как они входили в Комнату Одержимости.

Многие не вернулись.

Принять тень в тело — рискнуть всем. Не все могут совладать с духом в первые мгновения. Те, кто не справляется, погибают раньше, чем сила выйдет из-под контроля. Их души отправляются на небеса, а тени или сковывают, или прогоняют в Прибежище. А потом Орден начинает с новыми послушниками, выделяя время и ресурсы, чтобы создать больше оружия для святого Эвандера.

Боялась ли я, когда они сказали, что пришло мое время? Конечно, нет. Я была особенной. Я пережила бы Одержимость и совладала бы с Элементалем, которого они мне дали. С обливисом.

А потом получила бы корону. Это была моя судьба.

От громкого приказа Фендреля грубые руки стащили Айлет с лошади.

— Нет-нет-нет! — умоляла она, но без толку. Ее ладони пошевелились, и шипы в рукавицах пронзили ее кожу. В один миг она была в седле, и красные капюшоны окружали ее, ее рот был открыт, чтобы выпустить ругательства… а потом боль охватила ее, и она потеряла сознание.

Когда она снова ощутила, что вокруг нее, она оказалась прислоненной к дереву в нескольких ярдах от дороги, прикрытой ветками сосен. Фендрель стоял неподалеку и тихо говорил с венатрикс.

— Эй, — завопила Айлет. Он не отреагировал, и она повторила громче. — Эй! Козел! — он повернулся к ней без эмоций на лице, будто скучал. Она осторожно подняла руки с оковами. — Ты бросишь меня вот так?

Он медленно моргнул. Он сказал венатрикс:

— Помни, она — ведьма, как и все они. Не доверяй ей. Но она ценна для нас. Если она умрет, мы проиграем. Ты должна защищать ее любой ценой.

Айлет села прямее, двигаясь так, чтобы шипы не вонзились в кожу снова. Тошнота кружила ее, но она яростно прорычала:

— Дай мне сражаться! Ты взял меня как оружие? Так сними эти проклятые рукавицы и дай мне делать то, для чего я тут!

Он повернулся уходить за ветки сосны к дороге. Айлет отчаянно закричала ему в спину:

— Ты не хочешь, чтобы я умерла раньше, чем убью ее, да? Я не могу так даже защищаться!

Фендрель замер. Айлет затаила дыхание, отчаянно надеясь, но и боясь. Ветер трепал его волосы, свет, проникающий сквозь ветви сосны, бросал странные тени на плечи доминуса.

Он повернулся с мрачным взглядом и прошел к возвышению, где она сидела под деревом. Его ладонь полезла в мешочек на поясе, он вытащил изогнутый кусочек меди. Стараясь как можно меньше задевать ее железные рукавицы, он вставил палочку в отверстие и развернул.

Айлет охнула, железные оковы раскрылись, и рукавицы упали. Ее ладони были в мелких ранках, кровоточили. Но она не видела и не ощущала этого, а была рада размять пальцы и покрутить запястья.

Фендрель стал подниматься.

— Постой, — быстро сказала она. — А это? — она загремела железными оковами у запястий и цепью в шесть дюймах между ними.

Он пронзил ее таким ядовитым взглядом, что Айлет боялась, что он вернет рукавицы и бросит ее. Но он обернул краем плаща железные рукавицы и без слов, не взглянув на нее, встал и отошел. Он сунул рукавицы в руки опешившей венатрикс и прорычал:

— Вооружись ядом Дикаря. Если от нее будут проблемы, сбей ее и надень это. Но сохрани ее живой.

Венатрикс смогла отсалютовать доминусу, придерживая при этом железные рукавицы. Он ответил тем же и пошел по склону холма к дороге, где ждали другие эвандерианцы.

Айлет плюнула ему вслед. Глупый и бесполезный поступок, но так ей стало лучше. Она повернула голову в стороны, выглядывая из-под веток, увидела, как Фендрель забрался на лошадь и поехал к деревне Камон.

Один из всадников задержался. Он поднял взгляд, посмотрел туда, где остались Айлет и венатрикс. Айлет отсюда видела только квадратное лицо Кефана, искаженное тревогой.

Она стиснула зубы и закрыла сердце. Он мог выглядеть, как хотел, но он выбрал свою сторону. Он помогал венатору-доминусу и Ордену. Это делало его ее врагом. Айлет прислонилась спиной к стволу дерева, подтянула колени и опустила на них локти, чтобы скованные ладони висели между ними.

Радость свободы от рукавиц прошла, и она поежилась от вида ран. Глядя на них, она ощущала себя хуже, так что старалась смотреть на что-нибудь другое — на ветки над головой, на дорогу, на рыжую хвою, на которой сидела. Наконец, она решила следить за венатрикс, охраняющей ее. Женщина встала в паре ярдов от нее, видела дорогу, но еще могла выстрелить в Айлет, если та сделает неверное движение. Пока они оставались на месте, их не видели путники с дороги.

Но можно было заметить теневым зрением. Любой захваченный тенью смог бы уловить мерцание их душ за ветками.

Венатрикс проводила товарищей-эвандерианцев взглядом. После этого она не повернулась к Айлет. Они не говорили. Айлет не слышала имя женщины. Она выглядела мрачно, а на лице было столько веснушек, что среди них почти не было видно бледной кожи. Айлет не ощущала вид ее тени, но ощущала магию внутри женщины. Опасную активную магию, сдерживаемую только чаропеснями.

Айлет прислонила голову к стволу и глубоко вдохнула. Она закрыла глаза и позволила миру вокруг нее растаять — холодный воздух щипал ее за щеки, пахло осенней гнилью, ладони болели, от железа на запястьях тошнило. Она прошла в свой разум. Сосновый лес был полон красных глаз, тени были темнее, чем раньше. Словно ее разум скрывал от нее тайны.

Айлет обрела облик человека, прижала ладони ко рту рупором и закричала:

— Ларанта! — ее голос разнесся по лесу дважды и растаял. — Ларанта! — повторила она. — Ко мне!

Ответа не было.

Айлет выругалась. Проклятые железные оковы. От них боли было меньше, чем от рукавиц, но железо на ее коже прогоняло Ларанту глубже в ее душу. Если тень поднимется выше, она ощутит боль хуже, чем испытывала Айлет, эта боль была за пределами физических ощущений.