Олег Мир - Колдун

— Куда собрался на ночь глядя? Поешь хотя бы. Спаситель, — я ожидал иронии на последнем слове, но при всем желании так ее обнаружить не смог. Она была искрения в каждом слове.

Молча стянул пальто, и рухнул на белый пуфик, развязывать шнурки на ботинках. В голове образовалась мысль, что ноги у меня за день изрядно вспотели, и ароматы от носков, будут мягко говоря, отвратительными. Меня охватил стыд, если носок еще и дырявый окажется, то я призраком испарюсь из ее квартиры.

— Вот полотенце, и давай в ванную, — хозяйка сунула мне мягкий сверток в руку, — куда идти я думаю, помнишь.

Оказаться после тяжелой работы под умеренно теплыми струями воды, это непередаваемое ощущение. Хотелось застыть и не двигаться, пока сон не завладеет сначала мыслями, а потом и сознанием. Закутывая меня в мягкий и теплый мир грез. Но пришлось взять себя в руки, проявив не дюжую силу воли и помыться. Правый бок покрылся сплошным синяком, отдаваясь болью при каждом движении. Надо у травницы мазь какую-нибудь выпросить, от боли и отека. Как не как жизнью рисковал, имею права на компенсацию. Кое-как обтёрся, кривясь, надел старую одежду. Внутренний голос взбесившейся свиньи орал, чтобы я воспользовался халатом. Но гордость управляла моими помыслами железной рукой. На кухню я пришел в майке и штанах, плитка приятно холодила стопы.

А на столе меня ждал сюрприз из тех, что и в голову не придет. На большой белой тарелке, лежало три голубца, покрытых айсбергом сметаны. Рот моментально наполнился слюной, а желудок призывно взвыл.

— Глазами не наешься, — смешливо заключила домохозяйка, — а эту одежонку снимай, простирну, а то от нее… в общем снимай.

Я неохотно вернулся в ванную, где скидал грязную одежду в кучу возле раковины, и сноровисто закутался в белый махровый халат, чуть маловатый в плечах, но это не страшно, порваться не должен.

— Я мыться, а ты кушай не стесняйся, — прощебетала Лиза, обходя меня в коридоре.

Первую порцию я уничтожил в лёт, не успев насладиться вкусом, жрать хотелось немилосердно. Немного подумав, пришел к выводу, раз угощают можно и не стесняться. Навалил из кастрюли еще пять штук, бодро залил все это дело сметаной. И уже более обстоятельно принялся вкушать кулинарный шедевр Лизы. И пусть голубцы были не с пылу с жару, а вытянуты из холодильника и разогреть, это не умаляло их достоинства. К тому же травницы в принципе не умеют готовить плохо. Они могут просто картошку сварить, так что потом пальцы обглодаешь от удовольствия. Я обожаю голубцы с самого детства, если мне память не подводит их, готовила мама, и только она. Жена как-то пыталась сделать что-то подобное, но у нее и близко не выходило, про столовые варианты и говорить нечего. Ну а бабушка их призирала. Так что я ел нормальные голубцы чуть ли не впервые за двадцать с лишним лет. К тому же вкус наложился на солидную дозу ностальгии.

— Вкусно? — послышалось из коридора.

— Как ты догадалась? — не услышав ответа, пояснил, — как ты догадалась, что я люблю голубцы.

— Не льсти себе просто случайность.

Знахарка зашла на кухню, придерживая чалму из полотенца, лицо румяное и счастливое, под тоненьким халатом блекло-розового цвета явно не было ни чего лишнего. Вместе с Лизой в кухню ворвалась свежесть, и тот неуловимый аромат женщины после душа. Она села напротив меня, закинула ногу на ногу, обнажая незагорелые бедра, смущенно поправила халат, но это несколько не изменило картину. Между тем в голову забрались мысли, характерного образа. Вся эта ситуация, отчего-то напомнило мне ведьму Алису, весь настрой как рукой сняло. Опять мне эта ведьма жизнь портит, даже когда ее и близко нет.

— Как дочь? — неспешно уминая голубцы, поинтересовался я, стараясь не коситься на ножки хозяйки.

— Спит. А в целом хорошо. Устала до предела, нервы расшатались понятно дело, но в целом хорошо. Знаешь, что она мне перед сном сказала? — она дождалась моей реакции в виде, пожимания плечами, — она хочет помогать людям не только традиционными способами.

— Так и сказала?

— Не так конечно, там больше было слез всхлипов и чисто женской истерики, но смысл точный.

— Хорошо, что хорошо заканчивается, — не зная, что еще сказать выдал я банальщину, и сходу перескочил на другое, — у меня тут травма на производстве. Глянешь?

— Показывай, — она сразу стала серьезной и собранной.

Аккуратно распахнул халат, показывая бок. Она лишь кивнула и вышла в комнату, после скрипа закрывающейся дверки шкафчика знахарка вернулась на кухню, с объёмным ящиком в руках. Далее минут пятнадцать она втирала в меня различные зелья, при этом нашептывая заговор. Эту сторону колдовства я никогда не понимал, даже основы не давались. Но эффект был почти молниеносным, боль ушла. Забинтовав меня, она унесла ящик назад, я же продолжил есть голубцы.

— Боль убрала, отек пройдет через неделю, и трещина в ребре через дней десять срастется, если будешь слушаться моих инструкций.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, современная медицина на такие чудеса тоже способна, только стоит это наверняка в разы дорожи, и чтобы не молчать спроси, — что-нибудь про похитителей дочь рассказала?

Хоть и положил я там наверняка всех уродов, но есть подозрение, что где-то имеется рассадник этой заразы. Должен быть кто-то главный загребающий жар руками дурачков. И во всем этом нужно разбираться, но не сейчас, после праздников, и так дел себе набрал, что дурак фантиков.

— Ох, — Лиза ловко поймала распадающеюся чалму, тихо выпустила воздух через свернутые в трубочку губы и, глядя в потолок заговорила, — насколько я поняла, то она сама ни чего толком не знает. Приперся это Оскольд с подругой позвали на шашлык, она согласилась, а там опоили, и потом на алтарь. Но как проснется, и чуть успокоиться поспрашиваю более вдумчиво.

— Хорошо. Но важно узнать, как можно больше. Нужно всю это секту с корнем вырвать, а землю под ней солью засыпать и напалмом сверху, чтобы с гарантией.

— Понятно, — она резко развернулась ко мне, положила руки на стол и легла на них грудью. Соблазняет, как может, а я словно девственник первокурсник ничего не вижу и не понимаю. И чего это ее так прет, на секс? — я снова звонила в Надзор, но так глухо.

— Праздники. Это тебе не старые и добрые. Капитализм как есть со всеми выходными и отпусками. Но не будем об этом, — хотя сам был взволнован этой ситуацией не на шутку. Но разводить паникёрство сейчас не самая лучшая идея. Завтра будет день, и будем разбираться, причем без дам.

Замолчали, я недогрызенным куском хлеба вычистил тарелку, и после секундной заминки, поставил посуду в раковину. От чего-то ожидая, что она встанет и прильнет ко мне, а там глядишь и не устаю. Но нет.