Эд Гринвуд - Патриарх. Огненная чаша (ЛП)

После того, как Роэль сошел в могилу, она вскоре последовала за ним.

Тамалон старался не замечать жалости в глазах немногих оставшихся с ним слуг, когда он решительно принялся восстанавливать все по кусочку. На несколько лет он покинул Селгонт, оставив разрушенный Штормовой Предел, чтобы вести торговлю в небольших портах Сембии или даже в соседнем королевстве Кормир. Постепенно он возродил семейное состояние, но этот труд мог ввергнуть его в пучину отчаяния, если бы не встреча и не женитьба на Шамур, отличавшейся пылким нравом, хитростью и боевой отвагой, которые смогли опять разбудить в нем теплые чувства.

Ускеврены держали торговый флот, что в глазах Селгонта было равнозначно пиратству, поэтому Тамалон не стал заниматься традиционным семейным делом. Вместо этого он скупал и продавал землю, пока не стал разбираться в тонкостях этого дела, предвидя, где будут расширяться города и развиваться перспективные торговые маршруты. Чеканя собственные деньги, он снабжал ими ремесленников, которых игнорировали и принижали крупнейшие торговые кланы Сембии: простые люди у него работали кузнецами, резчиками по дереву, ювелирами и тому подобное.

Он пережил вместе с ними трудные времена, честно ведя свои дела, и имя Ускеврен для них перестало означать «безнравственного, попирающего закон пирата» , но приобрело значение «верного друга». Он продавал их товары в городах, сделал их богатыми, тем самым пополнив и казну Ускевренов. В Сембии вернуть богатство значило обелить имя… поэтому с приходом весны Ускеврены принялись возрождать Штормовой Предел, вернувшись в Селгонт, как будто ничего и не было.

Конечно же, не обошлось без слухов, которые распускались домами — Соаргилы и Талендары занимали видное место среди остальных — те, кого не обрадовало возвращение побежденного соперника, но в торговых залах Селгонта Тамалон Ускеврен поступал справедливо. Подобное поведение было редким случаем в остальных великих домах.

С началом неприятностей Шамур занялась созданием охраны, которую обучили и тайно проверили на лояльность, чтобы отсеять неблагонадежных. Некоторые из наиболее назойливых Соаргилов и Талендаров «исчезли».

Маги были наняты. Утром обнаружили больше мертвых тел, а склады и корабли Соаргилов и Талендаров были сожжены — так же, как был сожжен Штормовой Предел.

Когда цена стала слишком высокой, единственные оставшиеся огни тлели только в глазах Соаргилов и Талендаров, но эти две семьи больше не осмеливались открыто атаковать Ускевренов или их слуг на улицах.

Годы спустя Штормовой Предел восстал из пепла во всей своей блистательной красе, и множество людей в Селгонте почитали Тамалона за честность, безрассудную, но обходительную манеру вести дела и сообразительность в работе. Семья Ускевренов действительно процветала, пользовалась высоким положением и снова имела множество врагов.

Как оказалось, даже слишком много врагов.

— Дворецкий! — внезапно прокричал мужчина, назвавшийся Перивелом Ускевреном. — Предлагаю привести сюда всех моих любимых родственников. Я безумно хочу, чтобы они присутствовали здесь и стали достойными свидетелями того, как я верну принадлежащее мне по праву богатство.

Дворецкий, Эревис Кейл, казалось колебался несколько мгновений. Он уже прошел сквозь арку в полумрак плохо освещенного коридора, и нельзя было быть уверенным, что он хорошо расслышал приказ этого претендента.

«Провались все к танцующим богам», — думал Тамалон, — «этот человек может быть Перивелом или же любым человеком из тех, кто имел доступ к пленному Перивелу и много времени на вопросы о его семье».

Тамалон поднял глаза на звук слабого шороха с балкона банкетного зала, заметил рукав, который, он знал, принадлежал его дочери Тазиенне, и снова опустил свой пристальный взгляд на врагов за столом. Его сыновья и дочь казались порождениями разряда молнии — столь быстро они откликались на малейшее распоряжение Эревиса Кейла. Кто-то из слуг, должно быть, уже предупредил их о том, что назревало в зале.

Глава дома Ускеврен глубоко вдохнул и подумал: «Высокие Боги, пусть мои дети молчат по крайней мере до испытания».

С этим нанятым волшебником, переполненным смертельными заклинаниями и присутствующим здесь законодателем, достаточно было бы брошенного с балкона слова — не говоря уж об оружии — чтобы дать Талендарам и Соаргилам достаточный повод начать вражду всерьез.

Тамалону не нужно было смотреть, чтобы знать, когда его жена вошла в зал. Он ощущал тепло ее взгляда — и, как всегда, почувствовал себя сильнее, как будто ее присутствие было ему и скрытным плащом и прочным щитом. Она, наверное, вернулась раньше из пирушки, которая, она полагала, продлится до утра. Шамур с первого взгляда учует витавшую здесь опасность, и заставит их сыновей и дочь помолчать.

Конечно, одна опасность всегда уступает место другой. В Селгонте никогда не было никого, включая Тамалона, кто смог бы заставить помолчать Шамур.

Как будто опровергая темные мысли Тамалона, зал внезапно погрузился в тишину, словно все в нем затаили дыхание. С величественной торжественностью, почти неслышно ступая, дворецкий вошел в сердце этой тяжелой, ждущей тишины, неся Глоток Ускеврена на серебряном блюде.

Кубок стоял один, большой и просто выглядящий. Он казался старым, но каким-то прочным, столь же непоколебимым как старые фундаментальные камни Штормового Предела. Эревис Кейл, очевидно хорошо осведомленный о важности этого события, поднял блюдо высоко перед собой и замедлился, так, чтобы Огненная Чаша была всем хорошо видна издали.

Айристар Вельвонт повелительно указал пальцем на себя, затем на стол, требуя, чтобы дворецкий поставил ее перед ним, но Кейл спокойно прошел мимо мага и принес блюдо своему господину.

Тамалон подарил ему легкую улыбку одобрения, и жестом показал, что дворецкий должен подать кубок человеку, носящему имя Перивела Ускеврена.

Претендент посмотрел на него с удивлением. Тамалон одарил его более широкой улыбкой и жестом указал взять кубок.

Притворщик с подозрением заглянул в его глубины. Там было пусто и немного пыльно. Словно внезапно сраженная его видом, молодая горничная, какое-то время бесшумно скользившая в дальнем конце зала, вытирая пыль, развернулась и поплыла вперед, с тряпкой наготове в худенькой руке. Тамалон жестом отправил ее обратно в тень. Она склонила голову, молча кивнув в знак подтверждения, и вернулась к работе.

Перивел, колеблясь, слегка повернул голову, как будто ожидая какого-нибудь знака от мага. Прескер Талендар зашевелился, послав еле заметную улыбку на балкон, откуда Ускеврен молча наблюдал за происходящим внизу — но если колдун Вельвонт и подал какой-то знак претенденту, Тамалон его не заметил.