Джефф Грабб - Кормир [ЛП]

Алусейр опустила голову, но спустя несколько мгновений подняла её обратно и жестко сказала:

— Смогу. Я смогу довериться тебе. И готова торжественно поклясться, что я не покину Каменных Земель, пока все порталы Чёрной Сети не будут закрыты.

Брейс Скаттерхок поднял руку принцессы к своим губам и поцеловал её.

— Тогда для меня будет честью быть твоим другом.

Его руки опустились и начали нащупывать пряжки на её доспехе.

— Я знаю, как нам отпраздновать нашу дружбу. Обычно, братья и сестры не занимаются этим, но, раз уж мы друзья…

— Держи свои руки при себе, «друг» Брейс, — жестко ответила Алусейр, отталкивая его руки и расстегивая застёжки сама.

Брейс подхватил нагрудник принцессы и отложил его в сторону.

— Как я уже сказал, между друзьями не должно быть пропасти. И только руки друга могут обеспечить помощь уставшим рукам и ногам.

— Аххх, — с улыбкой прошипела принцесса, ощущая истинный экстаз, — надеюсь, со своими руками ты управляешься так же ловко, как и со своим мечом. Будет весьма выгодно иметь подобный чемпионский титул, когда королевство находится в страшной опасности.

Затем, ей в голову пришла странная мысль и принцесса невольно напряглась.

— Все хорошо? — спросил смутившийся Брейс, расстегивающий застёжки на поножах Алусейр.

— Да…просто вспомнила кое-что.

— Ты можешь рассказать мне, или это секрет?

— Секрет, — ответила она, но задумалась. Королевство в страшной опасности.Её отец никогда не говорил подобных слов, но вот старый Вангердагаст постоянно использовал их. Алусейр вспомнила о сообщении, принесенном Ласпирой, и удивилась.

Зачем магу потребовалось выдавать себя за её отца?

Год Далёкого Грома (16 г. по Л.Д.)

Онеф осторожно пробирался через сгоревшие остатки усадьбы Блефа. Лицо старшего Обарскира не выражало эмоций. Ничего не уцелело…никто не уцелел.

Ферма Модара Блефа находилась чуть южнее Сюзейла. Он расчистил поляну от деревьев и выстроил три здания, одно из которых было с каменным фундаментом. Модар разводил коз, и сейчас их обгорелые трупы лежали рядом с телами людей.

Десять мужчин и женщин были убиты без причины, а сам Модар лежал у входа. В его мёртвое тело было вонзено несколько позолоченных тонких копий. Эльфийское оружие. Глаза огромного человека были раскрыты в страхе.

Фаэлтанн, сын Онефа, подошёл к трупу мужчины и поднял с земли его большой меч. Модар никогда не стеснялся махать им, а сейчас он весь был покрыт липкой засохшей кровью. И хотя рядом не было трупов эльфов, все были уверены, что Модар сражался достойно.

Взгляд младшего Обарскира пересекся с взглядом Онефа, и глава семьи почувствовал укол смущения. Двое из Блефов пережили эту ночь, потому что гостили в Сюзейле — Минда, сестра Модара, которая привела с собой Афроинда, которому было всего восемь зим.

Блефы остались на ночь. Афроинд расположился на чердаке, а Минда…ну, Минда ночевала в покоях Онефа. Никто не должен был знать об их свидании, но под утро, над городком Блефов поднялся чёрный дым, и сын Онефа обнаружил обеспокоенную гостью в спальне отца.

Отец и сын отправились на осмотр места происшествия вдвоём, оставив Афроинда и Минду в Сюзейле. Онеф не хотел, чтобы она видела своего брата в таком виде. К тому же, рядом могли остаться агрессивные эльфы.

Сначала Онеф беспокоился о том, что он должен был сказать Минде, но теперь его больше волновало состояние Фаэлтанна. Его сын не в первый раз обнаружил сестру Блефа в покоях своего отца, но этим утром лицо сына Онефа было наполнено гневом. И зол он был не на эльфов, а на отца, за то, что тот опорочил память о его почившей матери.

Когда они покидали Сюзейл, Фаэлтанн лишь прошептал:

— Как ты мог опорочить честь мамы? — после чего снял меч со стены, надел лёгкие доспехи и отправился вслед за остальными.

Он должен был сказать.

Сказать, что Сюзана сама приняла решение покинуть их. Сказать, что Минда была далеко не первой, да и если бы она не приехала в Сюзейл в эту ночь, то сейчас её тело лежало бы рядом с трупом Модара.

Но он не сказал, и теперь глаза его сына осуждающе смотрели на него.

Возможно, потом они поговорят как отец и сын, но сейчас они должны были достойно похоронить погибших. Братья Сильверс собрали все трупы в одну яму. В этот день в небо поднялся еще один столб дыма. Только более черный и маслянистый.

Онеф посмотрел на трупы. Глаза людей были широко раскрыты, а челюсти свободно болтались, будто передавая какое-то немое сообщение. Но это было лишь предупреждение. Предупреждение от людей, которые последние десять лет называли себя друзьями Онефа и его друзей.

— Почему сейчас? — спросил Онеф у пустоты, но привлек внимание сына, — Почему именно сейчас, после стольких лет союза.

Центром поселений людей был Сюзейл, а центром Сюзейла — усадьба Онефа.

Город, названный в честь жены Онефа Обарскира, расположился на холме, у подножья которого находилась лесозаготовка, тщательно контролируемая Бакабром, который следил за тем, чтобы было срублено столько деревьев, сколько было необходимо для постройки жилья. Около четырёхсот людей прибыли в город после Онефа, но никто не оспаривал его лидерство. Если раньше тут было несколько домов, то теперь небольшое поселение обзавелось своими стенами, и вполне могло сравниться с кварталом Импилтура или Чондата.

Год назад они построили верфь, и теперь торговцы обходили стороной заболоченный Мерсамбер. Благодаря контактам с эльфами, Сюзейл мог продавать шкуры животных, орехи и травы, а взамен покупать необходимые инструменты и оружие.

Окна поместья Онефа выходили на город, и, несмотря на то, что постройка была, в целом, небольшой, у неё был каменный фундамент, что заставляло новых поселенцев строить себе такой же.

Онеф даже хотел построить башни, но всегда был слишком занят для этого. Когда он только строил поместье, основой его был большой зал, в котором теперь, по вечерам, собирались семьи Сюзейла, а с ростом популярности города, в поместье Онефа Обарскира стали заглядывать барды, которые сопровождали песнями рассказы местных жителей.

А центром зала был его излюбленный стул. За прошедшее время Онеф изменился — на его лице появились морщины, седина тронула бороду, а талия стала заметно больше, но с уходом жены он так и не нашёл себе постоянную женщину, и, несмотря на то, что в городе появилось множество взрослых дочерей Серебряных Братьев, у Онефа не получалось установить постоянные отношения. По крайней мере, пока.

А держала его память. Память людей Сюзейла о жене Онефа и их спорах. Поначалу она держалась, но в итоге решила уйти, и ни каменный фундамент, ни растущее население не смогли её удержать.