Кристина Юраш - Принц по ГОСТу [litres]

– Дыши, моя маленькая, – шептал я, глядя, как огромный синяк на шее медленно проходит, а ее тело еще раз сжимается в конвульсиях. Ее лицо посинело, а руки безвольно раскинулись, словно крылья подбитой птицы. – Дыши, моя девочка…

Я гладил ее по щеке, глядя на закрытые глаза, и умолял, чтобы она жила… Просто жила… У меня нет жизни, чтобы отдать ее… А если бы была, я бы отдал не раздумывая за один-единственный вздох… Я поднял тонкую холодную руку, покрывая поцелуями и умоляя ее открыть глаза.

– Нет, вы видели! – изумлялся кто-то за спиной. – Видели? Никогда в жизни такого не видел… Никогда!

Давай, девочка моя, давай… Не хочу тебя потерять… Она снова дернулась и… судорожно проглотила воздух. Моя девочка хватала его так жадно, с такими страшными хрипами, а я чувствовал, как голубой свет на кончиках моих пальцев меркнет. Сделал все что мог… Увы, я – не целитель… Хорошо хоть вспомнил заклинание… Теперь остается только ждать…

– Ее точно можно переносить? – поинтересовался кто-то под руку, когда я осторожно поднимал ее тело на руках. Такая маленькая, такая худенькая… Кожа да кости…

– Вы что думаете? Я оставлю лежать ее на холодном полу в коридоре? – Я прижимал поникшую голову к своей груди, шепча ей на каждом шагу, что все будет хорошо, что она поправится. Не знаю, слышит ли она меня, но в какие-то моменты мне казалось, что я шепчу сам себе, успокаиваю себя, прижимаясь губами к ее лбу.

– С дороги! – процедил я, отодвигая плечом стадо этих недоумков, которые панически суетились вокруг и не знали, что делать.

– Вот это был магический поединок! Двое против одного! – восхищался какой-то идиот, чье имя я так и не удосужился выучить за ненадобностью. – Ты видел? Видел, как учитель обернулся драконом? А потом! Я сначала тоже не понял, как так получилось!

Она хрипло простонала и съежилась, а я прижал ее к себе дрожащими руками. «Главное, чтобы ей не было больно!» – шептал я сам себе, чувствуя, как мои руки до боли прижимают к груди драгоценную ношу.

– Все будет хорошо, моя маленькая… – повторял я, целуя ее холодный и липкий от пота лоб. – Двери! Открыли быстро двери!

– Да-да, сейчас! – передо мной распахнули двери ее комнаты, а я прикрыл ее голову рукой, чувствуя, что не могу унять дрожь. Бережно, словно фарфоровую куклу, я опустил ее тело на кровать, глядя, как разметались по подушке длинные волосы.

– Все вон отсюда! Обсуждать будете потом! – рявкнул я, отшвыривая любопытных от двери и с грохотом закрывая ее.

Ее рука свисала с кровати, в отчаянии я схватил ее, прижимая к своим губам и целуя каждый холодный пальчик. Я гладил свою щеку ее рукой в надежде вымолить прощение за то, что не успел защитить ее от самого себя…

– Маленькая моя, – шептал я, снова и снова целуя ее безвольную руку. По ее щеке скатилась слеза, которую я поймал поцелуем. – Только не плачь… Не надо… не надо… Я никогда бы не причинил тебе боль…

Пламя, которое бушевало в груди еще полчаса назад, сменилось льдом. Я пытался согреть ее руку в своих, понимая, что это бесполезно. Она хрипло дышала, а я убирал волосы с ее лица, гладил по щеке, боясь прикоснуться к шее. Я вслушивался в судорожные вздохи-хрипы, а когда не слышал их, то наклонялся к ней, считая каждое мгновение тишины, умоляя ее вдохнуть.

– Пустите! – раздалось скрипучее за дверью. – И что? Что значит, не входить? Мне можно!

Дверь открылась, на пороге стояла сгорбленная воинственная Шарман, ругаясь с кем-то в коридоре: «Тринадцать мужиков! Тринадцать! И ни один не смог защитить! Принц-принц! Лошадка деревянная, носок в гульфике и замок воздушный! Да я бы такому, как ты, и по большой любви не дала! Даже если бы ты остался последним мужиком на свете! Морковкой бы тебе, мытой!»

– Зачем пришла? – Я хмуро смотрел на нее, пока все дружно пытались доказать, что тоже героически сражались. Дверь со скрипом закрылась за спиной Шарман, и наступила тишина.

– Я слышала о том, что произошло… – прокряхтела она, подходя ближе и глядя на тело. – И что? Убьешь меня за то, что я посмела войти? Послушай меня, она ничего не знает. Она уверена, что это был ты… И наверное, было бы лучше, если бы первым, кого она увидела, был бы кто-то другой… Тот, который попытается ей все объяснить!

Я молчал, глядя на маленькую сгорбленную фигурку старухи, которая обмахивалась веером и тяжко вздыхала.

– Подумай сам, хозяин… Понимаю, что тебе хочется побыть с ней и все такое, но лучше будет, если ей сначала все объяснят! – скрипела Шарман, а потом шумно вздохнула, глядя мне в глаза. – Бедная! Раньше у нее был один идиот, а теперь целых два одинаковых! Выбирай любого! Женская мечта!

– Не смешно! – процедил я, чувствуя, как холодная рука моей девочки зашевелилась и сжала мою руку, заставив меня склониться и прикоснуться к ней губами, шепча, что, «все хорошо, что она в безопасности, что больше она и шагу не ступит без меня…»

– Нет, ну а что я такого сказала? – хмыкнула Шарман, пытаясь вытряхнуть мышь из парика. – Два одинаковых любовника – мечта любой женщины! А уж если их зовут одинаково, то вообще сказка! Помнится, у одного герцога… как там его… Эх! Совсем забыла! Родились эти… двойняшки или близнецы… Он увидел их и стал орать: «Один – мой, другой – не мой! Второго нагуляла жена!» Не может, дескать, у него быть сразу двое детей! Так и рассказывал мне сказки всю ночь, мол, убью неверную! Задушу! Да ладно тебе, не смотри на меня так… Она – девочка умная, все поймет… Только дай ей время…

Моя девочка заворочалась, судорожно глотая воздух, а потом ее рука потянулась к горлу.

– Тише, тише, – встревоженно шептал я, глядя на то, как она проводит рукой по своей шее, а потом бессильно опускает ее в недра одеяла. – Все хорошо… Ты в безопасности…

Не знаю, как еще успокоить ее, поэтому просто держу ее руку, поглаживая и пытаясь согреть.

– Вот так, еще немного, и проклятие было бы снято, – послышалось скрипучее и насмешливое рядом. – А ведь похожа… Очень похожа… Я что? Не узнаю ее? Столько лет прошло… Похожи они, почти одно лицо… Поэтому и рассказывала ей про проклятие, пока ты не вмешался… Знаю, что ты отпустил ту ректоршу с ребенком, хотя мог бы и положить конец проклятию… Вот она… Твоя награда, твое милосердие… Дочь, внучка, правнучка… Не знаю, кем она приходится той ректорше…

– Моя награда за милосердие? – прошептал я, вглядываясь в бледное лицо «награды». Ее губы дрогнули, а я оставил на них поцелуй, поглаживая ее бледную щеку. – Хороша награда! Каково это – знать, что смерть любимой снимет проклятие?

– Но ведь есть и другой способ, – усмехнулась Шарман, приклеивая обратно отпавшую мушку.

– И ты думаешь, что я вот так вот просто, – я чувствовал, как в груди разгорается пламя и волна ненависти к миру накатывает и душит меня, – позволю ей погибнуть? Никто! Ни один принц не смог сделать это! Раньше, когда нужная кровь текла в каждом втором, сколько из них смогли? Ни один! Думай, о чем говоришь!