Кристина Юраш - Принц по ГОСТу [litres]

В моей руке лежала тонкая рука, глядя на которую ненависть сменилась безграничной нежностью. Нельзя так любить человека… Нельзя… Нельзя так любить ту, которую можешь потерять в любой момент…

– Я не позволю этой руке взять меч, – качая головой, шептал я, любуясь тонкими пальчиками и вспоминая их прикосновение. Она снова пыталась ощупать свою шею, кряхтя и вздрагивая. – Тише, маленькая… Шарман, лучше уйди, мы сами разберемся…

Я гладил холодный лоб, слыша, как за Шарман закрылась дверь. Не знаю, сколько провел времени, сжимая тонкую руку, но черная мгла за окном сменилась туманным утром.

– Тихо спит моя любовь в венчике из роз… – прошептал я, вставая на колени рядом с ней и вглядываясь в ее лицо. Ее ресницы едва заметно дрогнули. – Ночь прошла, проходит сон – царство вечных грез… День наступит, сквозь окно хлынет яркий свет… Просыпайся и встречай новый свой рассвет…

Я осторожно наклонился и увидел, как она открыла глаза. На секунду они затуманились нежностью, а потом она дернулась и закричала…

Меня по щеке кто-то гладил, я слышала шепот, похожий на песню. Тьма постепенно отпускала меня из своих объятий, а сквозь прикрытые веки бил яркий свет. Нет! Не надо! Я хочу еще побыть в темноте… В темноте не видно слез. В ней легко оплакивать свою любовь, легко представлять, что это – всего лишь сон… Что угодно, но только не правда! Что-то внутри нашептывало мне, что все кончено. Неважно, что это было – часть проклятия, обида, ревность. Я не прощу. Никогда не прощу.

Мои веки дрогнули, впуская яркий, режущий свет, а через секунду в мутном мареве я снова увидела синие глаза, которые смотрели на меня в упор.

– Нет! Нет! – закричала я, пытаясь выбраться и оттолкнуть. Мой хриплый, похожий на воронье карканье голос испугал меня еще больше, чем синие глаза. Сердце бешено колотилось, пока я отбивалась от объятий, не прекращая кричать. – Не надо! Ты снова хочешь меня задушить! Помогите!

Ко мне тянулась рука, мне что-то говорили, а я с ужасом смотрела на нее, начиная задыхаться, прикрывая руками горло.

– Пожалуйста… Не надо… – шептала я, забившись в угол. – Не трогай меня! Чудовище! Убери руку! Не прикасайся ко мне!

– Жива! – хлынули в распахнувшуюся дверь радостные крики, а в дверном проеме застыла Шарман, за спиной виднелись принцы и преподаватели.

– Она жива! – радовался кто-то из принцев. – Ура! Жива!

– Я же говорила, – закатила глаза старая куртизанка, с оханьем ковыляя к нам. – Я предупреждала! Как там говорил один умник в короне? Зачем слушать женщину? У нее же мозгов меньше, чем у курицы! А при этом не умел ни читать, ни писать! Тоже мне, грамотей! А вот еще один! Что смотришь? Я сейчас с тобой не как с хозяином, а как с мужиком разговариваю! Не трогай ее пока!

Я сглотнула, ощупывая горло и глядя на зависшую в нерешительности руку.

– Это был не он! – заорал кто-то из принцев, пытаясь подпрыгнуть, чтобы посмотреть, что происходит в комнате. – Их двое было! Один тебя душил, а второй пытался спасти! Мы тоже тебя спасали! И другие преподаватели! Даже дракон помогал! Еле тебя отбили!

– Да-а-а, – закатила глаза Шарман, присаживаясь на угол кровати и глядя на радостного «информатора». – Вот пытаюсь понять, в кого ты такой грамотей уродился. Твой же дед и слова связать не мог! Брысь, спасатель! Помню, как ты орал громче всех, когда споткнулся о свой меч!

Шарман тяжело вздохнула, а дверь с размаху захлопнулась. Я почему-то боюсь повернуться и посмотреть влево. Мой взгляд упорно смотрит куда угодно, но только не на него.

– Правду тебе сказали. Не он это был… Не он. Он бы тебе никогда зла не причинил! – На меня смотрели выцветшие и какие-то по-старчески блеклые глаза, а густо намазанные брови хмурились.

Я смотрела на протянутую в мою сторону руку, вспоминая мертвые глаза, ужас, который сковал все тело бессильной судорогой, и боль, предвестницу забытья и темноты. Дверь снова распахнулась, а на пороге стоял Айрон, отчаянно жестикулируя.

– Он был как та девушка, которая пыталась меня задушить! – показывал Айрон, сжимая рукой свою шею. – Стоит, молчит, в него дракон пламя пускает, а ему хоть бы хны!

Я набралась смелости и встретилась взглядом с синевой чужих глаз, чувствуя, как сквозь ужас и страх пробивается то, с чем я мучительно сражалась в своей собственной тьме. Эти глаза смотрят на меня так, словно от моего решения зависит судьба мира, а сердце предательски начинает искать оправдания. А вдруг это – действительно проклятие? Быть может, это часть проклятия, наложенного на замок и его обитателей? Вдруг его просто переклинило? Вдруг это – сон? Вдруг я чего-то не знаю? Сердце, словно профессиональный адвокат, искало тысячи оправданий. И находило их на десятки лет вперед. Бесстрашное сердце доставало факты и аргументы в пользу той или иной версии, а я закусила губу, чувствуя, что оно готово простить то, что прощать нельзя.

Я вздохнула, чувствуя, как приподнимаю руку, чтобы вложить ее в чужую, но тут меня что-то кольнуло. Рука зависла в воздухе, а я смотрела на присутствующих… А где гарантия, что он их не запугал? Вдруг это действительно был он, а теперь мне все дружно лгут под страхом смерти?

Я отдернула руку, прижимая ее к груди и обводя подозрительным взглядом присутствующих.

– Вот не могу понять, а почему это вы все дружно бросились его оправдывать? Или он вам сказал? – подозрительно прошептала я, даже не понимая, спрашиваю ли я или констатирую факт. Сомневаюсь, что кто-то сознается, но мой взгляд пытался уловить хоть малейшую подсказку.

– Как я и говорила! Она никому не верит! – усмехнулась Шарман, слегка сощурившись. – Думает, что ты запугал нас! Элберт!

Голос ее на секунду дрогнул, заставив меня вспомнить скомканную записку, растоптанную чужим сапогом.

Сквозь расступившуюся толпу прошел мрачный дракон, глядя на меня своими страшными глазами с поперечным зрачком и усмехаясь.

– Ну что я должен сказать? Они не лгут! Мы с призраком пытались тебя отбить, но то, что тебя держало, неплохо владеет магией! Я бы сказал, что настолько неплохо, что спасать пришлось не только тебя, но и твоих воинственных недомерков. Так что это был не он, а его копия! Собственно, вся история…

Я смотрела в глаза дракону, переводила взгляд на Шарман, боясь снова встретиться глазами с призраком.

– Оставьте ее одну, – вздохнула Шарман, а призрак опустил руку, не сводя с меня глаз. Я подтащила к себе одеяло, глядя на столпившихся в моей комнате.

– Да, – прошептала я, кашляя и пытаясь вернуть голосу прежнюю звонкость. – Я… я хочу побыть одна… Дайте мне… время…

Все ушли, призрак исчез, а на пороге стояли Фредерик и Фердинанд. Вид у них был такой, словно они несли покаяние, но растеряли по дороге.