Виктория Авеярд - Разрушенный трон [litres]

Холодный воздух со свистом проносится сквозь мои зубы, когда я делаю вдох, последний вдох перед погружением. Я крепче сжимаю стакан в руке, пока не начинаю бояться, что он может разбиться.

– Ты видел меня прошлой ночью, – шепчу я. Мой голос почти не слышно в гуле таверны.

Его лицо омрачает эмоция, и я не могу понять, что именно он чувствует.

– Да.

Я надеялась на какую-то подсказку в его голосе или выражение лица, но мне приходится действовать вслепую.

– Почему ты ничего не сказал? – спрашиваю я, стараясь не выдать своего отчаяния. Не могу сказать, получилось ли.

Он заставляет себя улыбнуться своей фирменной улыбкой, кривой и непринужденной.

– Ты хотела, чтобы я перебудил половину дворца, включая твоего отца?

– Дело не в этом. – По крайней мере, теперь я знаю, в чем корень его обаяния.

На его щеках расцветает румянец. Я расстраиваю его так же сильно, как он расстраивает меня. Нахмурившись, он делает еще один глоток пива. Долгий, как будто достаточно просто подождать, чтобы я закрыла эту тему.

«Держи карман шире, Калор».

Я не колеблюсь и смотрю на него до тех пор, пока он больше не может уклоняться от ответа.

– Я подумал, что тебе нужна каждая секунда, которую ты можешь получить, – признается он, выдавливая слова. Как будто в них есть стыд. – Не хотел тебя торопить.

Его тепло окутывает меня, неуверенное и ищущее.

– Торопить?

– Заставлять тебя принимать решение, Мэра, – фыркает Кэл, раздраженно вскидывая руку. Как будто это самая очевидная вещь в мире.

Я сглатываю комок в горле и прикусываю губу. Он замечает каждое мое движение, наблюдая за моим лицом, как будто оно – поле боя. В поисках преимущества, в поисках возможностей.

– В Долине я много думала, – говорю я. Мне кажется, словно я балансирую на обрыве и вот-вот упаду, не имея ни малейшего представления о том, сколько может продлиться падение.

«Он не сказал ни слова. Я не прошу тебя меня дожидаться». Эти мысли преследуют меня.

– Конечно, мне бы хотелось на это надеяться, – мрачно смеется он. Он даже качает головой, а затем делает еще один глоток. Его разочарование длится недолго, быстро перерастая в мрачное предчувствие. Я дрожу, когда его взгляд скользит по мне, его губы приоткрыты. – И? – тихо добавляет он, словно затаив дыхание.

– И – я не знаю. Все еще не знаю. – Прежде чем он успевает отреагировать, я склоняю голову и опускаю глаза на свои руки. Если кто-нибудь в таверне и слушает или даже смотрит в нашу сторону, я не обращаю на это внимание. Мой мир снова сузился до одной точки. Это он – и только он. Сначала я стискиваю зубы, чтобы сдержать слова, которые вот-вот сорвутся у меня с губ.

«Нет, – думаю я. – Тебе не обязательно так с ним поступать».

– Я ужасно скучала по тебе, – шепчу я. – Я так боялась говорить с тобой этим утром.

Жара нарастает, окутывает меня коконом, скрывая от холодного горного воздуха.

– Вчера ночью мне было страшно, – бормочет он.

Я вскидываю голову и вижу, что он наклоняется ближе. У меня перед глазами все плывет.

– А сейчас? – спрашиваю я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.

Он не вздрагивает, его лицо каменное, глаза горят.

– Сейчас я в ужасе.

Внутри меня словно скапливается разряд молнии. Я чувствую, как нервы трещат под кожей.

– Я тоже.

– И что это нам даст? – Одна из его рук касается моей руки на барной стойке, но не задерживается.

Я могу только покачать головой.

«Я не знаю».

– Я упрощу, – он облизывает губы, и в его голосе звучат воинские нотки, решительные и непреклонные. – В идеальном мире, без войны, без реконструкции, без Озёрного края и Алой гвардии или любого другого препятствия, которое могло бы прийти тебе в голову, – что бы ты сделала? Чего бы ты хотела для нас?

Я вздыхаю и отмахиваюсь от него.

– Это так не работает, Кэл.

Он не колеблется, только наклоняется все ближе ко мне, пока наши носы не оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга.

– Просвети меня, – четко говорит он.

У меня сжимается грудь.

– Полагаю, я бы попросила тебя остаться.

Его глаза вспыхивают.

– Хорошо.

– И я бы надеялась, что в идеальном мире каждый раз, когда ты смотришь на меня, ты не видишь труп своего брата. – Последние слова звучат хрипло, отрывисто. Я опускаю взгляд, глядя куда угодно, только не на его лицо. Я смотрю на его пальцы и вижу, как они подергиваются, выдавая его собственную боль. – И что каждый раз, когда я смотрю на тебя, я не вижу его и того, кем он мог бы быть. Если бы я могла… сделать больше.

Внезапно его рука оказывается у меня под подбородком, и он поднимает мою голову, заставляя меня встретиться с ним взглядом. Его прикосновение – пламя, кожа слишком горячая, чтобы это можно было вынести.

– Кого бы ты выбрала – в идеальном мире? – хрипит он.

Я знаю, о чем он спрашивает. Кого бы я выбрала между Кэлом и Мэйвеном давным-давно, еще до того, как мы узнали, что за человек его брат и как низко он пал. Ответить на этот вопрос невозможно. Невозможно поставить на чаши весов двух людей, которых на самом деле не существует.

– Я не могу ответить на этот вопрос, – бормочу я, медленно убирая его руку от своего лица. Но я не отпускаю его пальцы. – Не потому, что не хочу, а потому, что просто не могу. Он не из тех, на которые я смогу найти ответ.

Он крепче сжимает мои руки.

– Я не вижу его каждый раз, когда смотрю на тебя, – говорит он. – Ты действительно видишь его каждый раз, когда смотришь на меня?

«Иногда – да. Но каждый раз? Сейчас?»

Я смотрю на него, мои глаза скользят по каждому видимому дюйму его кожи. По его покрытым мозолями ладоням. По венам на его обнаженной шее. По тени щетины, уже пробежавшей по его щекам. По густым бровям, прямому носу, вечно кривой ухмылке. И смотрю ему в глаза, которые никогда не напоминали мне о глазах Мэйвена.

– Нет, – говорю я. И это не ложь. – Ты ждал, Кэл?

Его пальцы переплетаются с моими, когда он усмехается.

– Я жду и сейчас.

Вот, должно быть, каково это – летать на гравитроне. У меня скручивает живот – и при этом внутри у меня все поет. Несмотря на тепло, исходящее от него, я начинаю дрожать.

– Я не могу ничего тебе обещать, – торопливо бормочу я, пытаясь опередить признание, которое мы оба уже сделали. – Неизвестно, что нас ждет завтра. Моя семья здесь, а у тебя так много дел на востоке…

– Да, – кивает он. – Но я ведь очень хорошо умею управлять реактивными самолетами.

Я не могу удержаться от смеха.

– Мы с тобой оба знаем, что ты не можешь просто взять и реквизировать самолет, когда захочешь меня увидеть.

Хотя от этой мысли у меня замирает сердце.

– Мы с тобой оба знаем, что ты тоже здесь надолго не задержишься, – парирует он, и его свободная рука снова касается моего подбородка. Я не отталкиваю его. – Не в ближайшем будущем. Сомневаюсь, что ты сможешь долго сидеть без дела.