Ренсом Риггз - Казни Дьявольского Акра [litres]

Пусто́та пронзительно взвизгнула и развинтила свои громадные челюсти. Я так и не понял, какого дьявола тут происходит, но инстинкт подсказал мне перехватить пусто́ту и предоставить кому-нибудь еще разбираться с огнеметчиком. Отпихнув с пути Горация и Еноха, я кинулся к зверюге. Два ее языка мигом прострелили разделявшее нас пространство, обвились мне вокруг ног и опрокинули на пол. Третий язык полетел в Нур и обхватил за шею, четвертый – в Юлиуса и связал ему руки, прежде чем он успел погасить в комнате свет.

Меня потащило в сторону раззявленной пасти.

Кто-то крикнул что-то на пустотском.

Я уже почти исчез у нее в челюстях, но не успели зубищи меня коснуться, как тащившие языки внезапно обмякли и выпустили добычу. Мимо меня простучали шаги – это огнеметчик подбежал к пусто́те, все еще крича на нее на причудливом диалекте пустотского, который я плохо понимал. Пусто́та присмирела и глядела теперь на него, раскрыв пасть, потом втянула в нее все свои языки и улеглась на пол рядом со своим мертвым господином.

Белоглазый меж тем повернулся к нам, опустив свой огнеброс.

– Я пришел вам помочь, – сообщил он. – Меня зовут Горацио. Мистер Портман, мисс Прадеш, мы с вами уже встречались.

– О чем он вообще говорит? – Юлиус растирал запястья, за которые его схватила пусто́та. – Ты его знаешь?

– Да, – сказал я. Голова кружилась… Я ощущал желание пусто́ты меня убить, но Горацио приказал ей лечь, и она лежала. – Он тварь.

Это Горацио оспаривать не стал.

– Я – бывшая пусто́та Гарольда Фрейкера Кинга, известного вам как Эйч. – Голос его был ясен, а слова отлетали друг от друга, как щелчки; лицо уже перестало быть полуоформленной массой новорожденной плоти – теперь это был вполне нормальный человек… Правда, без зрачков в глазах. – Я воссоединился с моими бывшими товарищами и заставил их поверить, что я все еще один из них. Они обнаружили вас и выследили.

Последние слова были адресованы мисс Буревестник.

– Что? – не поверила она. – Но как?

– Я вам позже объясню. Сейчас просто придется мне поверить. За этими идут другие, они гораздо хуже.

– Что может быть хуже ? – поежилась Себби.

Снаружи до нас долетел рев… В других обстоятельствах мне бы при этом звуке представилась какая-нибудь Годзилла или динозавры из «Парка юрского периода», но…

– Мурнау, – коротко сказал Горацио. – И с ним еще больше пустот.

– Мурнау ?! – Нур попыталась не поверить своим ушам, но не очень преуспела.

С лужайки перед домом раздался голос, глубокий и гулкий.

– Дети! О дети! Выходите, где бы вы ни были.

Мы кинулись к окнам.

Гигантский кошмар громоподобно топал по подъездной дорожке. Высоты в нем было футов двадцать. Нижняя часть, гм… фигуры представляла собой бесформенную массу колышущейся черной слизи, а верхняя – верхняя определенно смахивала на расплавленного Мурнау-переростка.

– Мой господин благословил меня новым телом, дети, – и безграничным аппетитом…

Следом за ним поспешали – я сначала увидел их, потом почувствовал – еще три пусто́ты. Новые – заметно крупнее прежних и видимые всем, не только мне.

– Бегите! – крикнула нам мисс Ястреб, стараясь подняться с пола при помощи Бронвин. – Вы должны бежать… берите лошадей…

– И забирайте с собой Софи! – Мисс Буревестник толкнула девочку мне в объятия. – Она не принадлежит к этой петле… она может уйти…

И мы побежали. Спотыкаясь, чуть не падая, волоча друг друга волоком, – через заднюю дверь, где возле огорода стояли и ждали нас пять оседланных лошадей. Они шарахнулись от нас и принялись переплясывать с ноги на ногу, но после коротких переговоров с мисс Буревестник согласились дать моим друзьям на себя взобраться.

Я обернулся к Горацио, который успел содрать с себя немецкий китель и остался в нейтральной на вид рубашке с отложным воротничком. За ним, роняя черные слюни на грядки ни в чем не повинных помидоров, сгорбилась пусто́та.

– А других ты тоже сможешь контролировать? – спросил я.

– Маловероятно. – Он скомкал и выкинул китель. – С этой мы хотя бы провели вместе довольно много времени. У них успел измениться язык, да и разум изрядно огрубел.

Горацио вскинул огнеброс, направил ее на комнату, из которой мы только что выбежали, и одной длинной струей заполнил ее огнем.

– Это их немножко замедлит, – сказал он и собирался уже бросить оружие, когда я поймал его за локоть.

Он дернул головой и только что челюстями на меня не щелкнул – рефлекс! – но мгновенно взял себя в руки.

– Полегче, – тихо сказал я и кивнул на пусто́ту. – А ее ты убирать не станешь?

Почти все уже сидели в седлах.

– Джейкоб, скорее! – позвала Эмма.

– В этом нет нужды, – покачал головой Горацио.

Я зло сузил глаза.

– Мы, конечно, все прокляты, но еще не окончательно потеряны для искупления, – промолвил он и прорычал что-то пусто́те. Та порскнула к лесу, безобидная, словно кошка. – Она больше нас не побеспокоит.

Горацио вскочил на коня и протянул руку Софи, чтобы помочь ей сесть позади.

В доме уже вовсю грохотали и выли разъяренные пусто́ты. За домом надрывался Мурнау, приказывая им убить как можно больше странных, но Джейкоба Портмана непременно оставить ему!

Я влез на лошадь позади Эммы – это хорошо, потому что она была прекрасной наездницей. Нур оказалась в паре с Енохом, Гораций – с Юлиусом, а Бронвин – с Себби, которая неуклюже вцепилась в кофр, притороченный к ее спине.

– Мы с мисс Ястреб направим вас к прорехе в мембране! – прокричала нам мисс Буревестник. – Следите за небом!

Они с мисс Ястреб подскочили в воздух и преобразились, взметнув облако перьев, а потом сразу же устремились к деревьям, где уже поджидала, описывая круги, мисс Крачка.

Наши скакуны рысью двинулись следом.

– Стойте! – вдруг вскрикнула Бронвин. – А Эддисон как же?

Он трусил рядом с нами – все еще на земле.

– Благодарю, я прекрасно могу и бежать, – гордо ответствовал он.

– Только не так быстро, как мы, – заметил мой конь на чистейшем английском.

Бронвин свесилась с седла, сгребла Эддисона с травы и взяла его под мышку, другой рукой все это время правя конем.

– Н-н-н-н-но! – крикнула она, и Эддисон в ужасе взвыл, когда их лошадь сорвалась с места.

Все кругом полнилось громом копыт, а сзади неслись адские завывания. Я рискнул оглянуться и увидал, как гигантская склизкая тварь – Мурнау, высотой в полдома, – отрывает от крыши трубу и кидает ее нам вслед. Труба описала дугу и рухнула, взорвавшись целым облаком кирпичей и пыли и ненадолго заслонив вид.

Руки у меня сцепились в прочный замок вокруг талии Эммы; внизу перекатывалась и ходила ходуном лошадиная спина. Ногами приходилось изо всех сил стискивать бока, чтобы не улететь с нее к чертовой матери. Правила теоретически Эмма, но лошадь в особом руководстве не нуждалась: местность она знала хорошо, а убраться с места действий хотела не меньше нашего.