Марина Беляева - Феи Гант-Дорвенского леса

Однако Кейтилин это удалось. По крайней мере, фир-дарриги не смеялись и не пытались остановить её игру — а это уже больше, чем можно было бы ожидать. В пляс они, впрочем, тоже не пускались, но это и хорошо: неизвестно, когда в таком случае они бы отпустили Кейтилин. Может быть, она играла бы для них так долго, что умерла от старости. Или от голода. Или ещё что-нибудь ужасное произошло бы, например…

Тилли посмотрела на лицо Имбиря, на его зелёные глаза, начинавшие стекленеть, и ей снова захотелось заорать. В голове метались самые разные мысли и эмоции: девочка была готова плакать от горя, с криком опрокинуть с себя фир-дарригов и своими руками задушить Томаса Рифмача, схватить маленький трупик Имбиря и прижать его к сердцу, спрятаться где-нибудь, чтобы там просидеть несколько суток, не спамши-не емши… Даже умереть хотелось, сдохнуть прям на этом месте, где лежит, и пусть всё это побыстрее кончится. Тогда, возможно, больше никто, никто из-за неё не пострадает: она не выскочит навстречу Кейтилин, несмотря на предупреждающие и останавливающие её крики Рэнди и Имбиря, не подставит их, так легко поведясь на уловку фир-дарригов…

Это она, Тилли, виновата в том, что Имбирю сломали шею, а вовсе не Кейтилин. И от этого в маленькой душе Тилли поселилась такая тоскливая безысходность, что даже становилось всё равно, спасутся ли они или нет.

Какая разница, если Имбирь из-за неё умер.

А фир-дарриги всё ещё слушали и молчали. Неужто и впрямь Кейтилин так хорошо играет? Вряд ли феи стали бы так внимательно слушать плохую музыку… Хотя вот Тилли казалось, что это не мелодия, а редкостная нудятина, и что песни, которые поют их мужики на фабрике, куда интереснее и красивее, но она благоразумно предпочитала об этом помалкивать.

К концу этой тоскливой песни без слов вокруг полянки, на которой фир-дарриги держали своих пленников, собралось множество случайных фей. Некоторые переговаривались, некоторые в такт качались на ветках, обнимая своих возлюбленных, иные пытались пробиться поближе, чтобы послушать музыку. Одна не в меру любопытная фея даже решила усесться на шляпу одного из фир-дарригов, но её тут же слопали: одним движением сухой и поджарый фир-дарриг скинул наглую пигалицу с головы и запихнул её в рот, продолжая при этом внимательнослушать Кейтилин. «Вот мрази, — с отвращением и ненавистью подумала Тилли. — Никого не жалеют!».

И прерывисто вздохнула, снова посмотрев в сторону бездыханного тела бедного Имбиря.

— Очень неплохо, — наконец заговорил Томас Рифмач, когда Кейтилин закончила. Его звериные уши прятались под полами шляпы, а дым выходил из трубки не так густо, как до того. Он внимательно смотрел на Кейтилин, и Тилли ужасно не нравился его слишком серьезный и проницательный взгляд. — И какая это фея научила тебя так хорошо играть, лысая лягушка?

Кейтилин не вздрогнула от его вопроса, хотя Тилли, например, покрылась мурашками от головы до пяток. Кейтилин спокойно и даже слишком дерзко смотрела Томасу Рифмачу прямо в глаза и без всякого волнения ответила:

— Да откуда же взяться фее в городе?

Томас прищурил жёлтые глаза. Вероятно, это что-то значило, так как фир-дарриг, сидевший на спине Кейтилин, резко полоснул её когтями по лицу, и она вскричала.

— Не смей мне врать, безбровое отродье, — прошипел Томас Рифмач. Он не выглядел таким весёлым и шутливым, как обычно: напротив, шерсть его напряглась, а прищуренные жёлтые глаза метали гром и молнии. — Никому в Гант-Дорвенском лесу не удавалось обмануть Томаса Рифмача!

— А я и не вру, — холодно ответила Кейтилин, и Тилли была готова в этот момент оторвать ей голову: да что эта курица вообще творит, кого пытается обмануть?! — Сыграйте сами, и вы увидите, что ничуточки моя игра на вашу, фейскую, непохожа!

Томас Рифмач посмотрел на свирель в руках Кейтилин, а затем перевёл взгляд обратно на девочку.

— Это не ответ на мой вопрос, глупое дитя, — ответил он, но, прежде чем Тилли успела отчаяться, добавил с легкой усмешкой: — Но я сыграю, раз уж ты предложила. Теперь ты услышишь, что такое — настоящая музыка фей!

И с этими словами Томас Рифмач вырвал из рук девочки свирель пака, и, не дожидаясь того, когда она уменьшится, начал играть.

Различие в исполнении было невероятным. Даже у Тилли захватило дух от этой музыки — а ведь всего минуту назад ей было очень скучно! Только сейчас девочка поняла, зачем она ела мать-и-мачеху и затыкала ею уши: если бы не эта трава, она бы уже сейчас начала танцевать с остальными феями, полностью захваченная музыкой Томаса Рифмача.

А феи и в самом деле начали танцевать, уже не так неловко и неуверенно, как тогда, когда Кейтилин. Теперь они разбились по парочкам и то кружились вокруг своих партнёров в причудливых, но не сложных пируэтах, то сходились, держась за руки и образовывая что-то вроде хоровода. Тилли поразилась тому, какими ловкими и грациозными могут оказаться даже самые толстые и неповоротливые с виду феи: один из них, у которого даже рук толком не было, одни лишь маленькие бабочкины крылышки, вообще оказался самым лучшим танцором из собравшихся — как аккуратно он вёл полненькую зеленокожую фею с лягушачьими лапками! Как быстро выкидывал ноги и низко приседал, чтобы в следующее мгновение ловко встать и принять следующую танцевальную позу! Даже фир-дарригам понравилось это зрелище, и они вступили в общий танцевальный круг, с вызовом оттесняя самых талантливых танцоров из собравшихся. Один из них, которого Томас Рифмач называл Джерри Лгуном, резко отнял зеленокожую даму у пузатого кавалера с крылышками и начал с ней плясать — совсем не хуже своего небольшого потешного соперника.

Это всё выглядело настолько необычно и захватывающе, что Тилли даже не сразу заметила своего освобождения; она очнулась лишь тогда, когда Кейтилин резко потянула подругу за плечо и тихо прошипела в ухо:

— Ты чего лежишь, пойдём скорее! А не то и нас сейчас в фейский круг втянут!

Тилли вздрогнула и моментально встала на ноги. Она сделала это слишком быстро и резко, но, к её счастью, никто не обратил внимания на неё: феи танцевали и были заняты собой, а Томас Рифмач настолько наслаждался своим исполнением, что даже не раскрывал глаз. Девочки осторожно ступали на землю, стараясь не мешать танцующим, и уходили в сторону леса. Неожиданно Тилли остановилась, а затем сделала пару шагов в сторону, в самый центр фейского круга. Кейтилин едва не закричала от ужаса, решив, что её подруга сошла с ума, но, увидев, как аккуратно Тилли старается вытащить тело Имбиря из скопления танцующих пар, прикусила губу и сжала кулаки: ох, только бы повезло, только бы повезло!..

И Тилли повезло. Она зависла над телом, дожидаясь, когда пары рассыпаются в разные стороны, разбиваясь на небольшие танцующие группки, и на мгновение освободят то место, где лежит бездыханный Имбирь. Уловив нужный момент, девочка моментально подняла его с земли, но не очень осторожно, и едва не уронила на землю. Однако Тилли снова повезло: она вовремя перехватила его тело и так же аккуратно, как до того, пошла обратно, переступая через танцующих фей. Иногда в неё кто-то врезался, но тут же продолжал свой танец, не обращая внимания на возникшую преграду: феи погрузились в музыку с головой и никто из них, даже сами фир-дарриги, не увидел, что девочки собрались убегать.