Бриджет Коллинз - Переплёт

— Я сбежал.

— Сбежал? Вот просто взял и сбежал? — Он на миг замолкает. Наверное, мы оба сейчас думаем об одном и том же: что я и от него сбежал. Но он не дает мне времени объясниться или извиниться, даже если бы мне было что сказать. — А как же мисс Ормонд?

— Не знаю.

Он прищуривается.

— Что случилось?

Я качаю головой. Перед глазами стоит ее раскрасневшееся лицо под взлетевшей на ветру вуалью. Она просила меня быть добрым к ней.

— Люциан, что ты делаешь?

— Я не могу на ней жениться. Она… она хороший человек и заслуживает лучшего.

Эмметт отпускает мою руку и отворачивается. В галерею забегают две девушки. Одна из них поскальзывается на мокром мраморе, и подруга ловит ее. Они смеются, и их смех похож на металлический лязг фабричных машин. Эмметт провожает их взглядом.

— Значит, мисс Ормонд стоит поблагодарить тебя за то, что ты бросил ее у алтаря?

— Этого я не говорил. — Я смотрю себе под ноги. Мне-то казалось, что Фармер должен понять меня. Кажется, моя рана начала кровоточить: я чувствую влагу, но кровь еще не пропитала перчатку насквозь. Распрямляю пальцы; лайковая кожа натягивается и с трудом отрывается от липкой ладони. — Просто это неправильно. Этот брак не принесет ничего хорошего ни ей, ни мне. Так ли важно, почему?

— А я? Мне тоже стоит тебя поблагодарить за то, что ты… Впрочем, неважно. — Я открываю рот, но он отворачивается. — Я же сказал — неважно.

Воцаряется тишина, нарушаемая лишь криками газетчика, торопливыми шагами и хрустом колес по полузамерзшей грязи. Мисс Ормонд ждет меня в ратуше. Кто-то наверняка отвел ее в сторонку. А Генри отправился на мои поиски, изо всех сил пытаясь скрыть отчаяние.

Фармер вздыхает, снимает шапку, вытирает лоб внутренней стороной кисти и снова надевает головной убор. Наконец он говорит:

— Ты правда хочешь сбежать?

— Кое-кто из гостей посмотрел на меня там, в ратуше. — Я чувствую кислый привкус во рту. Вкус металла. — Он читал мою книгу. Я понял это по его лицу. Он следил за мной. — Мне не хочется рассказывать Фармеру о лорде Лэтворти и о том, что случилось вчера вечером. Он молчит. На улице лопается ось; кто-то кричит, и ему отвечают еще громче. Я пожимаю плечами. — Вот и все.

— Кто-то из гостей посмотрел на тебя, и ты сбежал со свадьбы?

Я беспомощно тереблю перчатку.

— Да.

— Вот уж не думал, что ты такой храбрый.

— Такой храбрый, что бросил Онорину у алтаря…

Он склоняет голову, соглашаясь со мной. Порыв ветра проносится по галерее, разбрасывая мусор под ногами. Мне почему-то казалось, что стоит мне покинуть ратушу, и все изменится. Я прислоняюсь к стене и прихлебываю из карманной фляги. Протягиваю флягу Эмметту, но тот качает головой.

Смотрю на свои идеально отполированные ботинки, запачканные грязью и мокрым снегом.

— А ты что будешь делать?

— Я заложил кое-какие вещи своей старой хозяйки, — отвечает он. — И наскреб денег на поезд до Ньютона. Хочу попытаться устроиться в мастерскую там.

— В переплетную мастерскую? Но зачем?

Он делает глубокий вдох и поправляет лямку дорожного мешка.

— Я переплетчик, Люциан.

Я киваю. Он прав. Он владеет ремеслом. Он может зарабатывать на жизнь. Может даже разбогатеть, как де Хэвиленд. Почему бы и нет?

— Только жаль, что… — Эмметт переминается с ноги на ногу. — Прости меня.

— Не надо. — Опустошаю флягу и последние капли обжигают горло.

— Я не могу здесь оставаться, Люциан.

Слышу ли я голос Генри в налетевшем порыве ветра или мне только кажется? Откидываю голову назад и разглядываю кованую решетку на потолке крытой галереи, запачканные сажей стеклышки замысловатой формы. Прямо над нами стекло пробито. Трещины расходятся в форме звезды.

— Что ж, тогда желаю тебе удачи.

— Да.

Я протягиваю руку.

— Спасибо, что попытался мне помочь.

— Да. — Он шумно сглатывает слюну и берет меня за руку. Мы оба в перчатках. На его пальце кольцо; оно впивается мне в ладонь. Рана болит. Когда Эмметт разжимает руку и делает шаг назад, боль не утихает, а поднимается выше, словно кто-то натягивает веревку. Веревка цепляется за мое сердце, и петля затягивается.

— Прощай, Эмметт.

Он кивает. И продолжает кивать. Я убираю флягу в карман. Я сильно замерз. Мимо пробегает ребенок: он катит рядом с собой обруч и заливается смехом. Чопорная гувернантка в траурном наряде ступает позади, отставая на несколько шагов.

Фармер не прощается. Он смотрит мне в глаза еще немного. Затем разворачивается и идет по галерее прочь от меня.

Я закрываю лицо рукой. Должно быть, со стороны кажется, будто я плачу. Но сейчас это уже неважно.

Надо было мне остаться в ратуше. Сейчас все бы уже закончилось.

Кожа под рубашкой чешется. Я натер ноги. Изо рта пахнет бренди. Я не завтракал, и алкоголь ударяет в голову. Я мог бы заложить часы, пойти в паб и напиться. А потом утопиться в реке. Но нет, конечно же я этого не сделаю. Я пойду домой. Когда я уходил из дома утром, цветочные гирлянды на лестнице уже пожухли, красные лепестки осыпались на пол. Пустые комнаты, мертвые цветы.

— Подожди. Подожди! — Кто-то бежит по галерее и окликает меня. Я открываю глаза. Калейдоскоп красок кружится перед глазами. Я моргаю. Это Фармер.

Он бросает свой мешок под ноги и хватает меня за плечи.

— Что ты сказал?

— Что? Когда?

— Ты сказал, что кто-то прочел твою книгу.

Я пытаюсь сбросить его руки, но он сильнее меня.

— Да. Лорд Лэтворти. И мне стало так…

— Значит, лорд Лэтворти. Лорд Лэтворти читал твою книгу. Ты уверен?

— Да.

Его глаза округляются, он смотрит сквозь меня. Кровь пульсирует в моих жилах.

— И он был там? На твоей свадьбе? Он сейчас там? — Эмметт указывает на ратушу.

— Да. А что?

Он ударяет себя по лбу.

— Какой же я дурак! Пойдем. Я знаю, где он живет.

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду.

— Он читал мою книгу, но это вовсе не значит, что она у него.

— Я сам отвез ему коробки. Я должен был догадаться! — Он выдыхает, почти смеясь, и хватает меня за запястье. — Не спорь, Люциан. — Он бежит и тянет меня за собой, а я чуть не поскальзываюсь. — Пойдем. У нас мало времени.

Двуколка высаживает нас у ворот особняка Лэтворти. Дом стоит примерно в миле от города. От дороги его отгораживает каменная стена, утыканная чугунными остриями. За воротами виден парк и дом на пригорке. На присыпанной снегом лужайке высятся облетевшие дубы. Массивные чугунные ворота украшены ковкой в виде листьев и плодов. На фоне черно-белого пейзажа они кажутся пародией на лето.

Мы останавливаемся. Внезапно меня охватывает паника. Мои карманы пусты: в них только фляга и часы. Но Фармер опережает меня и платит кучеру. Двуколка уезжает. Фармер ловит мой взгляд и, не говоря лишних слов, тянется в карман и протягивает мне монету — полкроны.