Елена Звездная - Книга вторая. Магическая экспедиция

После чего повернулась к грассу и собиралась заснуть снова.

Но не тут-то было.

— Всем собираться, — раздался приказ Владыки.

— И даже чаю не… — начал было Тихомир и умолк, видимо под суровым взглядом.

А меня лизнули в ладонь, намекая, что кому-то пора есть.

Сонно сев на лежанке, обнаружила ещё гору мяса рядом. Откуда все эти запасы, если Голод всю ночь спал со мной?

— Мама? — скорее утверждая, чем спрашивая, сказала я.

Грасс кивнул. Принялась его кормить, сонно наблюдая за тем, как парни сворачивают наш лагерь. Обрадовалась, увидев, что у всех теперь есть рюкзаки, шапки и перчатки. Даже не стала спрашивать откуда, но думаю, оттуда же, откуда и вчерашний ужин профессора Этраса.

А потом я увидела сани.

Большие, расписные, нарядные, узкие, но вместительные. Передний борт был поднят и закручен, как и полагалось для саней, а поверху шла роспись: «Сани царские». И всё бы ничего, только надпись была хутарская, да и сани тоже! Хутары на таких катания с горок по зиме устраивают. И зачем нам игровые сани? Они не магические, это не многоместные телеги, их или толкать, или тащить нужно, магически управлять таким предметом затратно и фактически невозможно. Ладно бы ещё по проторенной дороге, но в условиях непроходимого леса просто никак.

Но, к моему искреннему удивлению, садиться в них никто не стал. Парни сгрузили нехитрый, украденный накануне скарб, потом рюкзаки, тщательно закрепили всё веревками, а потом Владыка молча подошёл ко мне, без слов поднял на руки, понёс и усадил на сани, прямо на расстеленную шкуру, и вручил кружку с чаем. И пока я сидела, потрясённо глядя на этот чай, скомандовал:

— Выдвигаемся.

И потащил сани, идя первым. И когда они дёрнулись, натужно заскрипев, крикнул мне:

— Чай пить и спать. До дороги у тебя время есть, потом на санях все поедем.

Ну раз так, то я противоречить не стала. И, выпив чай, закрепила кружку к остальным и легла, пытаясь заснуть. Это было не сложно — шёл Владыка уверенно и размеренно, такое впечатление складывалось, что сминал весь рискнувший встать на его пути лес, даже не особо и замечая. Парни молча и сосредоточенно шли за ним, тоже с явным удивлением поглядывая и силе поражаясь. И я заснула снова.

Проснулась от того, что Владыка заорал зычным голосом:

— Эй, ты, стоять! Сюда подъехал. Сюда, я сказал! Чего остановил? Рожа мне твоя кривая не понравилась. И ты знаешь, чем больше на тебя, урода, смотрю, тем меньше ты мне нравишься.

Почти сразу донёсся стук копыт подъезжающих лошадей и раздался не менее зычный голос:

— Порубежная служба. Чего к гражданам пристаем?

— А маги мы, к кому хотим, к тому и пристаем. Можем и к вам пристать, мы маги не гордые.

Мгновенно послышался стук удаляющихся копыт.

Я тут же глаза открыла и села, но все, что увидела, — это стремительно ускакавших королевских порубежников в ярких алых мундирах да побледневшего, кстати, вовсе не урода, а очень даже приятного молодого купца, с открытым лицом, пшеничного цвета кудрями и красивыми добрыми голубыми глазами.

— Вот не нравишься ты мне, — задумчиво произнёс Владыка.

После его слов молодой купец ещё сильнее побледнел, но не ускакал, что и не удивительно — перед ним полоса из огненных всполохов наличествовала, так что особо не дернеёшься. Зато с ходу стало ясно, от чего порубежники ускакали столь быстро.

Но ладно бы купец остановленный — мы половину торгового тракта загородили! И сейчас на Яремском тракте движение шло только по трём полосам в противоположную сторону, а тут, на этой стороне, все почтительно толпились, передавая из уст в уста шепотком растревоженного леса: «Господам магам купец не занравился». И спрашивается, с чего бы «господам магам» вообще движение-то останавливать, да ещё и на втором по значительности тракте королевства?!

— Вачовски, — хриплым ото сна голосом позвала я.

— Обожди, Вкусняшка, интуиция у меня, — отмахнулся Владыка, продолжая одной рукой удерживать лошадь купца за уздцы, а второй задумчиво почёсывать подбородок и осматривать подозрительным взглядом, собственно, вполне приятного молодого человека. Только бледного очень. Хотя как тут не побледнеть, если перед телегой вдруг ни с того ни с сего пламя полыхает.

И вот будь на месте Владыки кто другой из моей группы, приказала бы бедного купца отпустить и дальше по пути следовать, но достаточно было одного промелькнувшего воспоминания о вчерашнем взгляде дракона, как я тут же передумала ему указывать. Но и людей, встрявших в застой, было жаль.

Потянувшись, осторожно выбралась из саней, позевывая, подошла к Владыке. Ну как подошла — остановилась шагах в четырёх и осторожно спросила:

— А что конкретно вам в нём не понравилось?

Гаррат медленно повернул голову, мрачно посмотрел на меня и спросил:

— Напугал вчера, да?!

Я сначала отшатнулась, хотя от его взгляда все отшатнулись, а подошедшие было узнать причину остановки купцы так и вовсе шагов на пять отошли, но после осторожно ещё на шаг подошла и сказала:

— Нет-нет, что вы. Так что у нас тут?

У нас тут был дракон, который, пользуясь тем, что его слова только я услышать могу, тихо сказал:

— Я дракон, Милада, я чувствую ложь.

А затем уже громко, для всех, зычным голосом — Вачовски:

— Вот что-то мне в тебе не нравится, а понять что — не могу.

— А может, поймёшь уже, да и дальше поедем? — крикнул кто-то из спешащих купцов. — Ты ж глянь, что деется! Три линии стоят, три… Ох ты ж мать, огонь посередь снега! Неужто маги?!

И говорливый купец предусмотрительно в толпу затесался, более не высовываясь. Остановленный же купчина нервно поправил шапку и начал было:

— Послушайте, уважаемый, маг вы там или не маг, но людей становить прямо посередь дороги…

— Я тебя не посреди, я тебя с краю остановил, — перебил его Владыка. — Что ж в тебе не так-то, а?

Купец занервничал и почему-то на телегу глянул. Не то чтобы прямо обернулся и посмотрел, но взгляд его на мгновение воровато метнулся на груз. И вот теперь купец перестал нравиться даже мне. Купцы народ особый, они торговому делу учатся с детства и, с того же детства честное имя себе зарабатывая, учатся смотреть прямо, честным, открытым взглядом. Именно такие, с честным именем, с прямым уверенным взглядом, и ходят в дорогих кафтанах, у иных дела редко ладятся в Любережи, а этот купец именно в дорогом кафтане был. И кушаком был подвязан алым, парчовым. И вид имел вполне купеческий — а вот взгляд нехороший был.

— Глаза у тебя вороватые, — словно прочитал мои мысли Владыка.

Но может, просто перепугался мужик, а? Любой тут перепугается ведь. А глаза… так если присмотреться, то красивые, добрые глаза, голубые такие, как небо летом.