Стефани Гарбер - Караваль [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Скарлетт хотела было поспорить. Нужно приложить все усилия, чтобы отыскать Теллу до наступления утра. В ее представлении, Караваль – это такое место, где потерявшийся человек вполне способен исчезнуть без следа.

Однако Хулиан и эта девушка правы: в лодке-полумесяце они будут передвигаться куда скорее. Скарлетт не имела представления, сколько времени минуло с тех пор, как закатилось странное островное светило, но в одном не сомневалась: время здесь и правда течет по-другому.

– Сестра ниже меня ростом, очень миловидная. У нее светлые вьющиеся волосы и округлое лицо.

Сама Скарлетт унаследовала темный цвет волос от матери, а Телле достались белокурые кудри отца.

– Светловолосую барышню будет нетрудно заметить, – отозвалась лодочница, которая, по наблюдениям Скарлетт, куда чаще глядела на привлекательное лицо Хулиана, чем по сторонам.

Да и от самого Хулиана помощи ждать не приходилось. Скользя в лодке по полуночно-синим водам канала, он в самом деле кого-то высматривал, но, к вящему сожалению Скарлетт, не ее младшую сестру.

– Ты можешь грести попроворнее? – воскликнул Хулиан, и на его шее нервно запульсировала жилка.

– А ты, как я погляжу, требовательный малый – и это при том, что проезд не оплатил. – Лодочница игриво подмигнула Хулиану, но суровое выражение его лица осталось неизменным.

– Что такое? – поинтересовалась Скарлетт.

– Время на исходе.

Тут несколько установленных у кромки воды фонарей погасло, и на Хулиана упала тень. Чем дальше плыла лодка, тем больше гасло огней, и поднимающийся дымок сизой дымкой окутывал водную гладь и оставшихся на улицах редких прохожих.

– Вот, значит, как вы время определяете? По выключающимся с приближением рассвета фонарям?

Скарлетт беспокойно огляделась по сторонам, а Хулиан угрюмо кивнул. Между тем угас огонек очередной свечи.

Покачнувшись, лодка наконец остановилась у длинного шаткого пирса, в конце которого виднелась выкрашенная ярко-зеленой краской дверь, пристальным оком взирающая на Скарлетт. Стены постройки, все еще находящейся во власти ночи, опутал плющ, а два догорающих светильника освещали вывеску над входом – белая змея обвивается вокруг виноградной грозди.

Хулиан, уже выпрыгнувший из лодки, схватил Скарлетт за руку и потянул на пирс.

– Скорее же!

Свеча в одном из светильников над входом погасла, и, кажется, сама дверь тоже посветлела. Хулиан поспешно распахнул ее, ставшую почти неразличимой, и втолкнул Скарлетт внутрь. Споткнувшись, она переступила порог, а вот ее спутник за ней последовать не успел: дверь захлопнулась. Дерево ударилось о дерево, и тяжелый засов скользнув в паз, оставив незадачливого игрока на улице.

– Нет! – Скарлетт попыталась снова открыть дверь, но пухлая женщина в ночном колпаке уже навешивала на засов тяжелый замок. – Вы не можете так поступить! Мой… – Она осеклась, испугавшись, что, произнеси она ложь вслух, и та станет реальной.

Скарлетт вдруг показалось, что она в самом деле изменяет графу. Хулиан уверял, что ни ее отец, ни настоящий жених никогда не узнают о том, что происходило во время игры, но можно ли ему доверять? Да и, в конце концов, не на ночь же его на улице бросили.

С другой стороны, не стоило забывать, что светлое время суток на Каравале куда страшнее темного. Скарлетт вспомнила холодную заброшенную деревню, через которую они шли, чтобы добраться до особняка с башенками. Хулиан остался сейчас на улице, потому что втолкнул ее внутрь прежде себя. Ради ее благополучия он поступился собственными устремлениями, и теперь Скарлетт нельзя его бросить.

– Мой жених, – договорила она. – Он там, снаружи. Прошу вас, впустите его.

– Мне очень жаль, – ответила хозяйка, – но правила есть правила. Кто не успел попасть на постоялый двор к концу первой ночи, тот не сможет принять участие в игре.

«Не сможет принять участие в игре?» поразилась Скарлетт.

– Я таких правил не слышала, – возразила она, хотя на самом деле вообще пропустила все объяснения мимо ушей, когда их ей зачитывали. Теперь она, наконец, поняла, почему Хулиан так волновался, когда они плыли в лодке.

– Сожалею, милая, – произнесла хозяйка с выражением искреннего участия на лице. – Как бы ненавистно мне ни было разлучать влюбленных, но правила я нарушать не могу. С восходом солнца мне надлежит запирать дверь и никого не впускать и не выпускать до тех пор…

– Но ведь солнце пока не взошло! – запротестовала Скарлетт. – Еще темно! Вы не можете оставить моего жениха на улице.

Хозяйка постоялого двора продолжала смотреть на Скарлетт с жалостью, но ее губы оставались непреклонно сжатыми в знак того, что решения своего она не поменяет.

Скарлетт попыталась представить, что бы сделал на ее месте Хулиан. Ну, во-первых, он мог бы на нее наплевать. С другой стороны, хоть он и оставлял ее прежде – и на плоту, и в часовой лавке – все же потом возвращался. И пусть им двигало лишь желание с ее помощью попасть на Караваль, Скарлетт была ему благодарна.

Призвав на помощь все мужество, которое приберегала для защиты сестры, Скарлетт расправила плечи и объявила:

– Боюсь, вы совершаете ошибку. Меня зовут Скарлетт Дранья, мы с женихом прибыли по особому приглашению магистра Легендо.

Выпучив глаза, хозяйка постоялого двора поспешно потянулась открывать замок.

– Ох, что ж вы сразу-то не сказали?

Дверь распахнулась. На улице стояла непроглядная тоскливая тьма, какая обычно бывает незадолго до наступления рассвета.

– Хулиан! – позвала Скарлетт, ожидавшая увидеть его прямо за дверью, но ни зги не различавшая в чернильной темноте. Ее сердце забилось сильнее. – Хулиан!

– Малинка?

Скарлетт по-прежнему не видела его, но слышала, как по деревянному настилу причала стучат его башмаки – в такт с ее собственным пульсом.

Ее сердце продолжало бешено колотиться даже после того, как мнимый жених благополучно оказался на постоялом дворе. Освещающий вестибюль огонь был очень тусклым, и несколько тлеющих поленьев давали недостаточно света, но Скарлетт могла бы поклясться, что Хулиан выглядит затравленным, как будто за несколько мгновений, проведенных снаружи, он лишился чего-то ценного. Она чувствовала, что над ним все еще довлеет ночь, стекает с кончиков его темных влажных волос.

Где-то вдалеке зазвонили колокола, возвещая о наступлении нового дня. Несколько секунд промедления – и Хулиана было бы не спасти. Скарлетт с трудом подавила невесть откуда взявшееся желание обнять его. Будь он хоть сто раз негодяем и лжецом, но, пока она не нашла сестру, больше ей в игре положиться не на кого.

– Ты меня напугал, – сказала Скарлетт.

Испугалась, по всей видимости, не она одна. Лицо хозяйки постоялого двора стало еще бледнее, когда она запирала замок во второй раз. Хулиан подошел к Скарлетт и, нежно обняв рукой за талию, негромко спросил: