Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

Знаю, Мэтту и Джону приходится труднее. Мэтт ест совсем мало и занимается физическим трудом. Возвращается измотанный. На днях уснул прямо за ужином.

Но все-таки зачем заколачивать окно в кухне? Пока ведь незачем. Можно было подождать, когда закончится топливо. Ему попросту плевать, что это значит для меня. Он даже не спросил.

Я бы переехала к миссис Несбитт, но нельзя оставить маму.

Иногда вспоминаю, как было раньше. Я, в общем-то, нигде и не бывала. Однажды во Флориде, еще в Бостоне, Нью-Йорке, Вашингтоне, Монреале. Вот и все. Мечтала о Лондоне, Париже, Токио. Хотела поехать в Южную Америку, в Африку. Всегда казалось, что однажды мечты сбудутся.

Но мой мир все уменьшается и уменьшается. Нет больше школы. Нет пруда. Нет города. Нет своей комнаты. А теперь нет даже вида из окна.

Я чувствую, что и сама сжимаюсь вместе с миром, становлюсь меньше и тверже. Превращаюсь в камень, и в каком-то смысле это даже хорошо, потому что камни существуют вечно.

Но если мне предстоит такое вечное существование, то я не хочу.

5 ноября

Я мыла в кухне мамин горшок, когда вода перестала течь.

Открыла краны в нижнем туалете, но и там пусто. Поднялась наверх и проверила ванную. Ничего.

Дождалась, когда вернется Мэтт, и рассказала ему. На минуту он взъелся на меня и заорал:

– Ты должна была сказать мне сразу же! Если замерзли трубы, я мог бы что-то сделать.

Но я уверена, что это не трубы замерзли, а скважина пересохла. Дождей не было с июля. Как бы мы ни экономили воду, все равно она кончилась бы рано или поздно.

Мы с Мэттом пошли к колодцу проверить, что там. И конечно, я оказалась права.

Вернувшись в дом, обнаружили Джона сидящим у мамы на веранде, и присоединились к ним.

– Сколько мы можем прожить без воды? – спросил Джонни.

– Не все так плохо, – ответил Мэтт. – У нас все еще есть вода в бутылках и всякие напитки. Со стиркой, видимо, покончено. И Миранде придется делить с мамой горшок, – он ухмыльнулся, словно это была веселая шутка.

– Бутылок у нас немного, – сказал Джон. – Что, если дождей больше вообще не будет?

– Зато снег наверняка скоро выпадет, – ответил Мэтт. – А пока можем откалывать куски льда с Мельникова пруда. Будем кипятить их и надеяться на лучшее.

– А что, нет другого места, где можно добыть лед? – спросила я. – Что там говорят твои дружки с черного рынка?

– Они не мои дружки, и у них нет ни воды, ни льда. А если есть, то не на продажу. Можешь предложить место поближе, чем пруд, – отлично. Но у меня других идей нет.

Я подумала про Брэндона на льду пруда. Но сказала себе, что в реальности ничего этого не происходило, так что без разницы.

– Раз нет воды, стоит отключить отопление, – сказал Мэтт. – Можно сэкономить солярку и всем переехать пока на веранду.

– Нет! – закричала я. – Я против!

– Почему? – спросил Джон, очевидно искренне удивившись. – Здесь тепло. А в доме даже с включенным котлом холодно. Почему не переехать?

– Я все время торчу на кухне. Не только сплю. И уже сейчас все довольно плохо. Я замерзну до смерти, если выключить отопление. Этого вы хотите? Чтобы я замерзла насмерть?

– Тебе больше незачем торчать на кухне, – сказал Мэтт. – Будешь только заходить в кладовку за продуктами, и все. Мы больше не готовим на кухне и не едим, и тебе не придется ничего стирать. Если что-то случится с дровами, а у нас не останется дизтоплива, мы все замерзнем насмерть. Лучше сохранить небольшой запас.

– Да какая разница? Мы все равно не переживем эту зиму. Сейчас всего лишь ноябрь, а у нас уже нет воды, температура минус двадцать, и непонятно, где взять еще еды. Мы постепенно умираем, Мэтт. Ты знаешь это. Мы все знаем.

– Может, и так, – вмешалась мама, и я чуть не подпрыгнула, услышав ее голос. Со времени второго вывиха она стала разговаривать значительно меньше и сильно сократила свои бодрые речи. – Но пока нам неизвестно, что несет будущее, мы обязаны поддерживать жизнь – самим себе обязаны. Все может стать лучше. Где-то есть люди, которые ищут решения. Должны быть. Это свойственно человеку. Наше решение – оставаться живыми день за днем. Все ведь постепенно умирают, Миранда. Каждый день мы становимся чуть ближе к своей смерти. Но торопить ее ни к чему. Я лично намереваюсь оставаться в живых, пока это возможно, и ожидаю того же от вас. Единственный разумный выбор – всем перебраться на веранду.

– Не сегодня, – взмолилась я. – Пожалуйста, только не сегодня.

– Завтра утром, – сказала мама. – Перетащим матрасы утром.

– Все будет хорошо, – обратился ко мне Мэтт. – В чем-то станет даже лучше. Ты не одна будешь отвечать за печку. Мы можем по очереди подкидывать дрова. Спать будешь лучше.

– Ага, – добавил Джон. – Будет попроще, Миранда. Никакой больше домашней работы.

В общем, сегодня моя последняя ночь в одиночестве. Мой мир сделался еще меньше.

7 ноября

Миссис Несбитт умерла.

Когда – не знаю, но я нашла ее в постели, и мне хочется думать, что это случилось во сне. Глаза закрыты, и вид у нее совсем умиротворенный.

Я поцеловала ее в щеку и прикрыла лицо верхней простыней. Посидела рядом с ней немного, в основном, чтобы узнать, стану ли плакать, но не заплакала. Было очень спокойно, но не сидеть же там вечность.

Хоть она оставила нам все, я все же первым дело взяла бриллиантовую подвеску и рубиновую брошь. Потом спустилась вниз и сняла две картины, предназначенные Мэтту и Джонни. Сложила все кучкой на кухонном столе и задумалась, с чего начать сборы.

По-настоящему мне хотелось пройтись по кухонным шкафчикам и посмотреть, какая осталась еда, но от одной этой мысли меня так будоражило, что такие чувства казались какими-то неприличными. Словно я каннибал.

Короче, я нашла фонарик и начала с чердака. Понятия не имела, что там искать, но миссис Несбитт велела мне пройтись с чердака до подвала, а в подвал меня совершенно не тянуло.

Чердак был заставлен коробками и сундуками. Холод там стоял смертельный, и я знала, что мне не хватит сил посмотреть все. Поэтому перескакивала с одного на другое.

В коробках нашлось много старой одежды, от которой, вероятно, нам никакого толку. Еще целые кипы бумаг и счетов, оставшихся от бизнеса миссис Несбитт.

Я открыла одну с надписью «Вещи Бобби» и обнаружила там кое-что классное. Большую часть содержимого составляла всякая школьная ерунда – выпускные работы, письма Бобби от школьной баскетбольной команды, где он играл. Но на дне лежала обувная коробка со старыми бейсбольными карточками.

Подумав о том, что Джон не получил никаких подарков на день рождения, я вытащила свою находку. Сделаю ему сюрприз на Рождество. Или раньше Рождества, если пойму, что мы так долго не протянем.