Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

А потом, конечно, мне пришлось вывести автомобиль с подъездной дорожки, проехать по улице и подкатить к дверям веранды.

Я твердила себе, что главное – не паниковать. Машин на дороге нет, врезаться не в кого. Больше шансов прилететь в дерево. Я вцепилась в руль и ехала со скоростью пять миль в час. Вся дорога вряд ли заняла больше пяти минут, но они показались мне вечностью.

Если уж я так разнервничалась за рулем, то, видимо, умирать не готова.

Тут приехал Джон с тележкой и оставил ее у нас в гараже. Потом мы все втроем разгрузили машины. Сложили все на кухне, чтобы разобрать после. Я думала, мама расплачется, увидев всю эту воду.

Мэтт спросил, хочу ли я поехать с ним за миссис Несбитт и в больницу. Но не успела я согласиться, как мама сказала «нет».

– Миранда сделала достаточно. Джон, ты поезжай с братом.

– Мам, – произнес Джонни.

– Ты меня слышал. Хочешь, чтобы к тебе относились как ко взрослому, веди себя как взрослый. Миранда попрощалась с миссис Несбитт и за меня тоже, я уверена. Теперь твоя очередь, и надеюсь, ты так и поступишь.

– Ладно, – сказал Джонни таким детским тоном, что захотелось его обнять.

– Это займет какое-то время, – сказал Мэтт. – Не открывайте дверь, пока мы не вернемся. Все должно быть в порядке, но рисковать ни к чему.

– Мы в безопасности, – сказала мама. – Будьте осторожны. Я вас обоих люблю.

После их отъезда я заставила маму выпить бутылку воды. Потом сидела с ней и пересказывала наш с миссис Несбитт разговор. Вытащила подвеску и вручила ей.

– Подарок на пятидесятилетие, – сказала мама. – От ее мужа. Мы тайно устроили большую сюрприз-вечеринку, и кажется, для нее это действительно оказалось неожиданностью. Бобби приехал с Салли, так что стало ясно – у них все серьезно. Они поженились позже в том же году.

– Она велела мне отдать тебе альбомы. Наверняка там есть фотографии с того праздника?

– Уверена, что есть. Так. Помоги-ка мне с застежкой. Ей было бы приятно, знай она, что я ношу кулон.

И я помогла маме надеть его. Она так исхудала, лопатки наружу торчат.

– А мне досталась брошь, – сказала я и вынула украшение.

– Миссис Несбитт очень любила ее. Эта брошь принадлежала еще ее бабушке. Береги ее, Миранда. Это особый подарок.

Потом я вернулась к работе. Бутылки и прочие емкости отправились на кухню. Банки заняли свое место в кладовой. Я поменяла маме постельное белье. Взяла кастрюлю, нагрела в ней воды и вымыла маме голову. Спрятала коробку с бейсбольными карточками и шоколад. Убрала все остальное.

Мэтт и Джон вернулись где-то к ужину. Они видели Питера, и больница без вопросов приняла миссис Несбитт. Потом мы ели тунца, красную фасоль и консервированные ананасы. И подняли тост за нашего самого лучшего друга.

8 ноября

Сегодня днем мама доковыляла (возможно, зря) до кладовки. Мэтт и Джон занимались дровами.

Я ненадолго оставила ее там (вообще, чувство времени совсем теряется), но потом решила пойти проверить, не упала ли она. Вошла и увидела, что она сидит на полу и плачет. Я обхватила ее рукой за плечи и дала выплакаться. Успокоившись через какое-то время, она обняла меня. Поднявшись с моей помощью и опершись на меня, добралась обратно до веранды.

Никогда в жизни я так не любила маму, как сейчас. Как будто в меня проникла часть той любви, которую питала к ней миссис Несбитт.

10 ноября

Днем заехал Питер. Каждый раз он выглядит лет на пять старее.

С нами он не особо разговаривал. На руках поднял маму с матраса, одеял и прочего и отнес в гостиную.

Там они пробыли довольно долго. Как раз в это время вернулись Мэтт и Джонни, и мы все разговаривали шепотом, чтобы не помешать им.

Когда они вернулись обратно на веранду, Питер так бережно уложил маму на матрас, что я чуть не заплакала. В этом было столько любви и ласки… Питер велел нам заботиться о маме и следить, чтобы она не перетрудилась. Мы обещали.

Интересно, был ли когда-то папа так нежен с мамой. А сейчас – так ли он нежен с Лизой?

11 ноября

День ветеранов. Национальный праздник.

Мэтт не пошел дежурить на почту.

Мне кажется, это самая нелепая вещь на свете.

15 ноября

Пошла к себе в комнату за чистыми (более чистыми) носками. И пока была там, решила взвеситься.

На мне порядочно слоев одежды. Печка топится днем и ночью, но углы веранды не сильно прогреваются. И само собой, выйти оттуда в кухню, кладовку или наверх – все равно что отправиться в экспедицию на Северный полюс. Так вот запросто в бикини не прогуляешься.

На мне нижнее белье и длинные термоштаны (я порой вспоминаю, как меня взбесило, что мама их купила, а теперь я не устаю благодарить ее за это, по крайней мере, про себя), еще джинсы и теплые треники, две рубашки, свитер, зимняя куртка, две пары носков и ботинки. С шарфом не стала заморачиваться, а перчатки сунула в карман, поскольку не собиралась долго торчать наверху.

Ради великого взвешивания я сняла ботинки и куртку. Согласно весам, мы с одеждой весим сорок три с половиной килограмма. Не так уж и плохо. Кажется, никто не умирал от истощения с весом сорок три килограмма.

Прошлой весной мой вес был пятьдесят три с половиной. Что меня действительно беспокоит, так это мышечная масса. Я была в хорошей форме благодаря плаванию, а теперь все мои тренировки – носить дрова и трястись от холода.

Мне бы хотелось пойти на пруд и еще покататься, но я чувствую себя виноватой, оставляя маму. Когда я уходила к миссис Несбитт, это было ради чьей-то пользы. А коньки – это только для меня, и я не могу себе разрешить.

Мэтт с Джонни оба худые, но на вид словно состоят из одних мускулов. Мама выглядит тощей и нездоровой. Она уже давно ест меньше, чем мы, но изначально весила больше любого из нас – короче, пока тоже не на грани истощения.

Еда пока есть, но мы очень бережем ее. Кто знает, когда получится раздобыть еще. Даже Питер больше ничего не приносит.

На следующей неделе День благодарения. Не знаю, найдется ли у нас, за что испытывать благодарность.

18 ноября

Мэтт сегодня буквально прилетел с почты. Пришло письмо от папы.

Единственная проблема – оно было написано до тех, которые мы уже прочитали. Видимо, между первым и вторым.

Это из Огайо. Там не так уж много говорится: у них с Лизой все нормально, пока достаточно бензина и еды, ночевать на улице было весело. Встретили по дороге много других семей, все движутся на юг или на запад, папа даже наткнулся на однокурсника. Лиза дописала постскриптум: чувствует, как шевелится малыш. Она уверена, что это мальчик, но папа столь же уверен, что девочка.

Просто невероятно было получить это письмо. Я не могла понять, чему так радуется Мэтт. Никаких новых новостей там не было, мы ведь уже знали, что они продвинулись дальше на запад. Но Мэтт говорит, это означает, что почта худо-бедно функционирует, только совершенно непредсказуемо и письмо от папы может прийти в любой момент.