Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

В один момент я стянула шарф с лица, чтобы вдохнуть как следует. Но тут же свалилась в снег и, наглотавшись его, раскашлялась. Хотелось бросить все это и вернуться в дом, к печке. Но где-то там был Джон, ждущий, когда я сменю его на посту. Моя идея. Моя великая умная идея.

Понятия не имею, сколько я продиралась до брата. Он прыгал на месте, от чего лампа бешено скакала.

– Так теплее, – сообщил он мне.

Я кивнула и отправила его домой. То есть махнула рукой в ту сторону, где, по моим представлениям, был дом.

– Скажи маме, у меня все хорошо, – попросила я, хотя мы оба видели, что это очевидное вранье.

– Скоро вернусь, – сказал он.

Я смотрела, как он бредет обратно. Но через минуту-другую его силуэт полностью исчез из виду, хотя он явно не ушел далеко.

Стоя на дороге, я смеялась над собой, над своим отчаянным желанием побыть в одиночестве. Тут я настолько одинока, насколько вообще может быть одиноко человеческое существо, и мне хотелось лишь одного – оказаться на веранде, где толпились бы Мэтт, Джонни, мама и Хортон.

Я знала, что если не буду метаться в разные стороны, то со мной ничего не случится. Заблудиться тут негде, и мама проследит, чтобы я не замерзла до смерти и даже до обморожения. В настоящей опасности был только один из нас – Мэтт.

Однако трудно почувствовать себя в безопасности, когда хлещет ветер, слепит снег, а все тело коченеет от холода и сырости. Ко всему прочему я была голодна. Вообще-то, я всегда голодная, за исключением времени сразу после ужина, но в тот момент голод был такой, какой бывает непосредственно перед ужином, а значит, было около пяти часов вечера.

Осознав, что Джон прав насчет движения, я принялась бежать на месте. И все было нормально, пока порыв ветра не застал меня врасплох. Я свалилась в снег, а лампа погасла.

Мне понадобились все мои силы, физические и моральные, чтобы не удариться в истерику. Я твердила себе, что справлюсь, что меня отыщет Джон, что Мэтт вернется, что лампу можно снова зажечь, и все будет в порядке.

Но на миг мне показалось, будто какой-то могучий великан встряхнул меня в стеклянном шарике со снегом, что я пленница и никогда не смогу выбраться. Я чувствовала, что конец света все-таки настал и, даже если Мэтт вернется домой, все равно мы все умрем.

Вставать не было смысла. Я сидела, сжимая бесполезную лампу, в ожидании Джонни, в ожидании Мэтта, в ожидании того, как мир скажет: «С меня хватит. Я пас».

– Миранда?

Это Мэтт? Ветер? Галлюцинация? Я правда не знала.

– Миранда!

– Мэтт? – ответила я, с трудом поднимаясь на ноги. – Мэтт, это правда ты?

– Ты что здесь делаешь? – спросил он, и это был такой тупой и в то же время такой разумный вопрос, что я расхохоталась.

– Тебя спасаю, – проговорила я, хватая ртом воздух, от чего меня разобрал еще больший смех.

– Что ж, спасибо, – ответил он и, наверно, тоже посмеялся, хотя не знаю. Ветер и напавшее на меня безумие не дали мне это понять.

– Давай. – Он протянул руку, чтобы помочь мне встать. – Пойдем домой.

И мы начали двигаться к дому против ветра. Мэтт одной рукой вел свой велосипед, другой поддерживал меня. В какой-то момент буря сбила меня с ног, я потянула за собой Мэтта, а он – велик. Понадобилось время, чтобы все мы вернулись в вертикальное положение, и как раз тогда в отдалении замаячила лампа Джонни.

Кричать было бессмысленно, мы просто продирались на свет, борясь с ветром. А когда доковыляли до Джона, тот так крепко обнял Мэтта, что я думала, он уронит лампу, и останемся мы в кромешной темноте. Но лампа не погасла, и все в итоге добрели до дома.

Вошли через переднюю дверь, и, едва ступили за порог, Мэтт крикнул:

– Мы дома!

Мама выскочила нам навстречу с предельной для нее скоростью. Конечно, первым она обняла Мэтта, но потом и меня – так же крепко, словно за меня волновалась не меньше.

Она заставила нас насухо вытереться и полностью сменить одежду, после чего мы все расселись вокруг печки оттаивать. У всех нас были красные лица, но Мэтт клялся, что он не обморожен.

– Я бы раньше вернулся, но не хотел бросать велосипед, – рассказывал он, сидя у огня. – На почте оставались только мы с Генри и поначалу даже не поняли, что пошел снег. В конце концов к нам зашел какой-то мужик и сообщил, что уже пару часов как началась снежная буря и нам лучше немедленно разойтись по домам. Я бы пошел к Генри, но он живет примерно на таком же расстоянии от почты, как мы, только в противоположном направлении – в общем, смысла не было. Боялся, что, если оставлю велик, больше никогда его не увижу. Вы же понимаете, как сейчас с этим. Кроме того, было непонятно, продолжится ли снегопад или это так, баловство, чуть посыплет. Надеялся, что хоть часть пути можно будет проехать, но оказалось – нельзя.

– Ты больше не пойдешь на почту, – сказала мама. – С меня хватит.

– Поговорим об этом ближе к следующей пятнице, – ответил Мэтт. – А пока я точно никуда не пойду.

Сначала мне показалось, что мама собирается спорить, но она только вздохнула.

– Я голодный, – встрял Джон. – Не пора ли ужинать?

– Приготовлю суп, – ответила мама. – Думаю, это нам всем сейчас полезно.

Мы поели супа, а потом еще макароны с соусом маринара. Ужин из двух блюд – доказательство, что день выдался необычный.

Вечер провели, по очереди выходя на крыльцо с фонариком и глядя на снег. Закончу писать и еще разок схожу, а потом спать.

Не знаю, чего мне хочется больше, – чтобы снег шел всю ночь или чтобы он прекратился. Если снегопад продолжится, у нас будет больше запас воды. Но есть в этой пурге что-то пугающее, хоть мы все дома, в безопасности.

Да без разницы. Я никак не могу повлиять на это. Снег будет идти или прекратится независимо от моих желаний.

Просто хочу, чтобы этот день закончился.

3 декабря

Снег шел всю ночь и весь день.

Ведра заполнились целиком, так что Мэтт и Джон принесли их в дом, и мы перегрузили снег в бутылки и банки. Потом выставили тару обратно на улицу.

Большой мусорный контейнер заполнен наполовину. Мы подсчитали, что выпало примерно сантиметров шестьдесят, и снегопад не думает прекращаться.

– С водой теперь будет хорошо, – сказала я, просто чтобы убедиться в собственной правоте. – Снег на улице долго пролежит. Будем набирать его и кипятить дома. Верно?

– Похоже на то, – ответил Мэтт. – Кажется, насчет воды какое-то время можно не переживать. А может, будут еще снегопады.

– Спасибо, не надо, – проговорила мама.

– Пурга не обязательна, – сказал Мэтт, – но немножко сейчас, немножко потом – это нам пригодится.

– А с дровами у нас нормально? – Что-то на меня нашло, хотелось обрести уверенность.

– Должно хватить, – утешил Мэтт.

И я решила поверить ему. Все равно ведь в случае нужды нам не пойти за покупками в магазин «Дрова и вода».