Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

– Извини, – добавила Линда. – Знаю, это ужасный облом. И я сочувствую насчет доктора Эллиотта. Он был хороший человек. Работал до самого конца, потом просто свалился и умер. Многие из персонала так умерли – на посту до последнего вздоха. Но, может, твоя семья справится. Некоторым удается.

Не было никакого смысла оставаться. Я поблагодарила их и отправилась в обратный путь.

Поднявшийся ветер дул мне в лицо большую часть дороги. Я не столько катилась на лыжах, сколько ковыляла, и только нечеловеческим усилием воли удерживалась от слез. Питер умер. Как знать, может, и мама с Джоном тоже. И Мэтт может умереть следующим.

Я вспомнила, как Джон спрашивал меня, что ему делать, если он останется последним из нас, и как легкомысленно я отнеслась к его вопросу. Теперь передо мной маячит как раз такая перспектива.

Еще вчера все было хорошо. А сегодня я могу остаться совершенно одна.

Я без устали твердила себе, что не допущу этого. Мы сильные. У нас есть еда, тепло, кров. Нам до сих пор везло. И будет везти дальше. Мы выживем.

Небо уже темнело, когда я наконец добралась до дома, а время было еще дневное, видимо, надвигался снегопад. Я собрала все свое мужество и открыла дверь. Но, войдя на веранду, обнаружила всех примерно в том же состоянии, как я их оставила. Мама лежала очень тихо, мне пришлось встать рядом с ней на колени и убедиться, что она дышит. Джонни бредил, но лежал под одеялом и вроде метался не так сильно. Мэтт растянулся на своем матрасе с открытыми глазами и повернулся ко мне, когда я вошла.

– Питер, – произнес он.

Я помотала головой:

– Придется справляться самим. Это просто грипп. Все будет хорошо.

– Ладно, – сказал он и закрыл глаза.

Это был самый кошмарный момент моей жизни – мне показалось, что он умер, что он просто дождался меня живым, а теперь решил, что можно уходить. Но он всего лишь заснул. Дыхание у него поверхностное, но он определенно жив.

Я подбросила дров в печку и рухнула на свой матрас. Тут я и пишу сейчас. Даже не знаю, зачем пишу. Только одно соображение: сейчас я чувствую себя хорошо, а завтра могу умереть. И если это произойдет и кто-то найдет мой дневник, пусть узнают, что случилось.

Мы семья. Мы любим друг друга. Мы вместе испытывали страх и собирали мужество. Если нам предначертан такой конец, что ж – так тому и быть.

Только, пожалуйста, можно не я умру последней.

11 января

Ночь пережили.

Маме и Джонни не лучше. Засунуть в маму аспирин оказалось сложнее. Она много кашляла и выплевывала таблетки, в итоге я растворила их в чае.

Джонни попеременно то в бреду, то в ступоре. Не знаю, что страшнее.

Мэтт болеет легче всех, и я правда думаю, что он выживет. Большую часть дня он спит, но когда просыпается – это обычный Мэтт.

Всех их я кормила аспирином и противопростудным каждые четыре часа, еще обтирала водой и натирала медицинским спиртом. Тяжело только держать Джонни укрытым.

Разогрела говяжий бульон и накормила всех с ложечки. Головы мамы и Джонни пришлось поддерживать во время еды. Мэтт смог продержаться сам целых несколько ложек.

Верю, это хороший знак.

Утром, вынося горшок, обнаружила, что снова шел снег. Наверное, снегопад начался сразу после моего приезда домой. К утру он явно сходил на нет, но у нас опять сантиметров на пятнадцать больше. А впрочем, какая разница.

У меня температуры нет. Я устала от бессонной ночи и забываю поесть, но я определенно не больна. Может, это безумие, но я начинаю думать, что если мама, Джонни и Мэтт продержались уже столько времени, то они не умрут. По словам Линды и Мэгги выходило, что в больнице все поумирали чуть ли не в первый же день.

Мама стонет. Пойду проверю ее.

12 января

Без изменений.

Мэтт чуть-чуть слабее. Джон чуть-чуть спокойнее. Маме труднее глотать.

Ночью был ледяной дождь. У деревьев все ветки покрыты сероватым льдом.

13 января

Меня разбудил Хортон. Он вопил. А я даже не помню, как уснула. Положила дров в печку и прилегла на несколько минут, тут, должно быть, и вырубилась.

Хортон вопил, а я кашляла. Мучительным утробным кашлем.

Тогда я увидела, что комната в дыму и мы все кашляем.

Я подумала, не может же это быть пожар, как будто без него мало бед. Мне удалось включить фонарик, словно без него я бы не увидела, что дом горит, но пламени не было.

Я поводила фонариком вокруг и увидела, что дым валит из печки. Он шел в обратную сторону и наполнял веранду.

Надышавшись дымом, можно умереть.

Моей первой мыслью было брать ноги в руки и бежать отсюда, вон на улицу, вдохнуть нормального воздуха. Но все остальные тоже кашляли, а значит, были живы, то есть надо было вытащить и их.

Мама и Джонни слишком ослабели, чтобы подняться на ноги. И я не решалась волочь их на улицу. Придется довольствоваться полом на кухне.

Я схватила свои одеяла и еще одно с кровати Мэтта, попутно разбудив его. Едва разбирая дорогу сквозь дым, вынесла все это на кухню. Мне понадобилась вся моя смелость до последней капли, чтобы вновь войти на веранду, но я все-таки вошла. Слава Богу, у Мэтта оставались еще силы, чтобы помочь мне приволочь на кухню сначала Джонни, а потом маму. Я велела Мэтту оставаться с ними, а сама побежала за подушками и одеялами. Мэтт помог мне разложить все по местам. Он так хрипел и хватал воздух, что я испугалась, как бы у него не случился сердечный приступ, но он махнул рукой, мол, иди.

Потом я побежала к котлу и включила его, но не услышала, чтобы что-то заработало. Вспомнила, что папа и Мэтт приделали к нему самодельный аккумулятор, и мне придется спуститься в подвал, чтобы его запустить. Вернувшись на кухню, где Мэтт, Джонни и мама все еще сотрясались от кашля, открыла дверь в подвал. Хоть воздух там был чистый, зато температура, наверное, приближалась к минус двадцати, и я пожалела о том, что на мне нет ботинок. Освещая себе путь фонариком, доскакала до котла, некоторое время разбиралась, что нужно сделать, и щелкнула нужным выключателем. Котел загудел почти мгновенно. У нас все еще было топливо. Я с предельной скоростью взбежала наверх и выставила термостат на восемнадцать градусов.

Хортон сразу ушел за всеми остальными на кухню, о нем можно было не беспокоиться. Я пошла в ванную и откопала лекарство от кашля с кодеином, взятое из аптечки миссис Несбитт. Сначала дала его Мэтту, и, когда кашель у него немного утих, он смог помочь мне с мамой и Джоном. Сама я боялась его принимать – вдруг усну. Вместо этого взяла полотенце и бросила в кастрюлю с водой. Когда оно как следует намокло, я закрыла им рот и вернулась на веранду.

На меня навалилась паника. Все помещение было в дыму, дышать почти не получалось. Я не могла сообразить, что делать дальше. Мы все умрем из-за меня.