Александр Нагорный - Двуглавый Орден Империи Росс. Одна Магическая Длань

Остальные новости товарища майора порадовали. Со строительством спортзала он обещал поторопиться. По его словам, раз объект военный, то и строить его будут фортификаторы — местный аналог стройбата. Мы ещё раз обговорили размеры и внутреннее устройство помещения. Батлер сказал, что поручит проект некоему капитану Демидову. Наверное, из семьи заводчиков Демидовых, раз они всё время именно на заводах чего-то и строят.

Идея же отряда специального назначения потребовала более глубокого осмысления. В особенности с моей стороны, потому что представлял я это, как оказалось, довольно смутно. Чем в нашем мире занимается спецназ, знают все, а чем их занять в этом? Нет здесь ни вертолётов, ни террористов (слава богу), ни снайперских винтовок, да и бронежилеты здесь тяжеленные должны быть. Те, которые пулю в упор держат.

Сошлись на том, что я повспоминаю что-то ещё помимо рукопашки, а дядя Батлер попробует придумать какие-нибудь задачи для этого отряда кроме обычного патрулирования города. Засим мы и откланялись.

Ольга показала нам с Леркой здание, в котором заседает мещанский старшина, и посоветовала прийти завтра часов в десять. Его может и не оказаться, но хотя бы отметимся. На этой весёлой ноте мы и расстались. Ну, в смысле, что наша поездка по городу закончилась, а вот уже по приезде в гостиницу, мы и расстались.

В номере, не смотря ни на что, отдохнуть мне не удалось. Лерка заставила репетировать. Я несколько раз сыграл «Великанскую» песню, пока Лерка не перестала морщиться. Затем мы с ней совместными усилиями вспомнили текст « Как смеялось небо, а потом прикусило язык » и, как и планировалось ранее « Славный парень Робин Гуд ». Надо полагать, не весь текст, что-то забыли, конечно.

— Саня, начинай с «Родин Гуда», — сказала вдруг Лерка.

— Это ещё почему? — удивился я.

— А там, знаешь ли, твоих любимых переборов нет. На трёх аккордах запросто прокатит. Это ведь пока для тебя предел?

Предел-то предел, но всё равно обидно, могла бы и помягче как-нибудь. Я, в отличие от неё, проявил тактичность, и не стал указывать ей на её бестактность по отношению ко мне, а просто сел и начал тихонечко наигрывать.

— Сань, ты это…

— Чего?

— Шёл бы к себе. Мешаешь.

Чего я ей мешаю? А если даже и мешаю, чего она к себе не пошла? Не послал никто? Ладно, лучше и в правду пойди, а то ведь остатки хорошего настроения махом обнулятся. Она это умеет.

Я играл и пел. Тихонечко так, чтобы самому слышать. Сыграв весь свой репертуар по кругу раза три, я призадумался. Получалось, что из Розенбаума целиком я помнил только ту песню, которая одно время стояла вместо звонка на батьковской мобиле, но это нам не могло помочь никак. От слова Ващпе . Называлась она «Первый, второй», про лётчиков. Переделать её не было никакой возможности, поэтому я решил о ней больше не думать.

Из «Охоты на уток» самым натуральным образом вспомнил только три строчки. Хотя, Лерка могла её помнить, спрошу потом, главное — не забыть. С Цоем дела обстояли сложнее. Песни у него, если слушать просто как музыкальную композицию, очень сильные, а вот текст… Батёк как-то говорил, что по молодости они пытались вникать в смысл слов… Короче, про алюминиевые огурцы — это и он-то не понял, а уж здесь даже упоминать не стоит.

Кого я ещё помню? Блин!!! Как не хватает интернета! Погуглил, и всё! А тут кликай, не кликай, сайт заблокирован навсегда! Сай-ты! Все! Навсегда! Навсегда… Навечно! Ну, и пусть! Ну, и пусть… Ну-у-у, и-и-и пу-у-усть бу-у-удет нелёгким мой пу-у-уть…

Блин! Я чуть гитару не выронил. Лоза! Плот! Конечно!

Вспомнил два куплета и припев. Куплетов должно быть больше, но пока и так сойдёт.

Пой, моя гитара, пой! Только припев вспомнил. « Веселье новогоднее » — прикольная вещица, но не прокатит. « Жигули » тоже. Что ещё?

« Сто часов вдвоём »? Это про самолёт, да и не помню я, если честно. « Сорок восемь часов »? Двести тысяч секунд? Вроде и это тоже что-то аэродромное. Да, и, кстати, это ведь не Лоза, это Майданов. Вечная любовь, блин!

Пошёл к Лерке, вспоминать « вечную любовь ». Она, молча меня, выслушала и резюмировала:

— Текста там до хрена, весь мы его не вспомним, да сейчас и не надо. Не время ещё. А вот Если однажды горячее солнце станет холодным как утренний лёд… тогда и споёшь.

— Лер, да у меня каждое утро холодный утренний лёд в умывальнике!

— Вот по утрам и пой свою песню полярников.

— Лер, это не про полярников песня, а про вечную любовь.

— А ты пой про полярников. Как там? Но медведи-то не знают? Чем она, кстати, кончается? Ты тогда не до конца… «спел». — И она хохотнула.

— Лер, я серьёзно, репертуара кот наплакал, а ты смеёшься.

— Про солнце я получше песню знаю, а ты про полярников расскажи, что там дальше?

Вот опять, я ей про Ивана, она мне про болвана!

— Я так понимаю, дальше ты не запомнил? — высказывает укоризненную догадку Лерка.

— Дальше я не придумал! — говорю как есть, дальше-то ведь я и правда не придумал.

Лерка, не переставая улыбаться, смотрит на меня так, словно я глупо пошутил.

— В смысле не придумал? — спрашивает она, начиная уже догадываться.

— В смысле, сразу фантазии не хватило, а потом подзабылось как-то, вот и не придумал.

— Подожди, ты, что это всё сам придумал что ли?

— Ну, да, — пожал я плечами. — Чё такого? Взял и придумал.

— Ни хрена себе!

Я сначала подумал, что это она восхищается. Ага! С мягким знаком!!!

— Свой домашний поэт? Ну, и какого хрена сидим и не сочиняем? Репертуара ему не хватает!

Ну, да, конечно! Взял и насочинял! Куда уж проще? Делов на пару минут. Стоп! Стоп-стоп-стоп! Надо успокоиться, и… а чего И-И?Серьёзно надо к делу подходить, вот серьёзно и подойти. К делу.

— Лер, а какую, ты говорила, песню-то знаешь?

— Какую ещё песню?

— Ты сказала, что про солнце песню получше знаешь. Какую?

— А-а-а-а-а! Эту?

Ну, я не стал ей говорить, что эту или какую-то другую, я пока всё равно не знаю. Поэтому просто покивал. Лерка хитро прищурилась:

— Готов?

К чему я должен быть готов? А-а-а! Наверное, разгадка до ужаса простая. Не иначе!

— Готов, — бодро ответил я и приготовился к посрамлению.

— Луч солнца золотого, глаз скрыла пелена, — пропела Лерка. И ещё морду такую сделала, типа: эх, ты! Слона-то и не приметил!

Вот только слон там как раз напрочь отсутствовал. Осёл, пёс, кот и даже петух имелись в наличии, а слон не имелся, в смысле в наличии не имелся, но упоминался, правда, вскользь.

— Биременные музыканты? — спросил я на всякий случай.

— Да, Саша, да. Они родные. И, кстати, оттуда вообще любую песню взять можно.