Анастасия Волжская - Маски сбежавшей невесты

Пальцы скользнули по прохладному шелку обоев и остановили движение у пустого настенного подсвечника. Возможно, это означало, что следующий шаг снова будет огнем, но основание, отлитое в форме львиной головы, подсказывало иное.

«Зверя подчинил второй…»

Два шага влево привели к пустоте.

Я наклонилась, провела рукой по вытертому ковру. И точно — круглая вмятина на ворсе давала понять, что раньше тут стоял стол или стул. Иначе говоря, дерево. Земля.

«Третий ведал каждый сплав,

Знал четвертый тайны трав…»

Еще четыре шага. Огненный след — еще один, почти вернувший меня к стене. Взгляд уткнулся в напольную вазу и стоявший рядом кувшин. Я невольно улыбнулась — конечно, как же иначе. Ни одна загадка Мэрион не обходилась без воды, ее родной стихии. Водная магия проявилась в сестре ярче всего — наверное, дала о себе знать кровь отца. Еще был огонь, наследство матери, и совсем немного стали. Последнее, впрочем, даже я доподлинно не знала — Мэр, как и я, скрывала способности, используя самую слабую магию тайно ото всех прочих.

«Пятый ветер укротил,

Реку вспять шестой пустил…»

Следующей подсказкой был лавандовый цвет обоев — не совсем то, что надо, но все же.

«Разумом седьмой силен…»

Последние семь шагов дались мне с трудом — пришлось протиснуться между столом и стулом, что бы поближе рассмотреть стену. Новых огненных отпечатков на ней не было — равно как и других признаков стихий. Можно было бы с натяжкой посчитать стол за ещё одно дерево, но я уже выяснила, что во времена Мэрион он стоял у другой стены. Картина, изображавшая водопад, висела слишком далеко, а орнамент на ковре представлял собой простое переплетение ромбов.

Что же тогда?

Я сделала последний поворот. Напротив оказался камин, между ним и мной — пустое пространство. Либо тайник все же был в полу — вопрос только, где именно — либо слуги передвинули мебель перед приездом Селии, и я упустила что — то в подсказках Мэрион. Но прежде чем начать с начала, я решила ещё раз все проверить.

Шаг, второй, третий — огонь, звери, сталь. Нет, ни единого символа под ногами. Четыре, пять, шесть. На всякий случай я опустилась на пол и тщательно осмотрела ковер. Вода — главная стихия Мэрион — сама по себе могла быть частью загадки, раз я искала тайник сестры. Нет. Может быть, Лавандовая комната — это семь? Нет.

Я заглянула в мрачный темный зев камина. До него оставался всего шаг — логичный, осмысленный… восьмой. Но… почему? Никогда за все время наших игр Мэрион не использовала число восемь. Для него не было подходящего символа, подходящей стихии. Тем не менее, именно этот вывод напрашивался сам собой.

— «А восьмой… выходит вон», — закончила я последней строчкой считалки.

И, отодвинув защитный экран, полезла в камин.

— Апчхи!

Звук эхом прокатился по дымоходу. Облачко сажи, поднятое громким чихом, серыми хлопьями осело на руках и юбке. Запоздало сообразив, что мне еще нужно будет возвращаться обратно — желательно, не привлекая внимания — я, морщась от досады, отстегнула манжеты и белый воротничок, пока не перепачкала ещё и их. Нащупала в кармашке платок, закрыла нос и рот от мелкой пыли. И, засучив рукав свободной руки, принялась ощупывать стену в поисках новых знаков.

Ничего.

Мне казалось — нет, я была уверена, что угадала верно. Лучшего места нельзя было и придумать. Огонь, раздуваемый воздухом, был средоточием моей стихии. Возникни такая необходимость, я могла бы засунуть в растопленный камин руку, и пламя не причинило бы мне вреда. Но все попытки расшатать хоть один кирпич задней стенки камина закончились неудачей и рукавом, до локтя измазанным в саже. Нет, для того, чтобы отыскать тайник Мэрион, нужно было нечто большее.

Огонь и воздух.

Огонь и сталь.

Задрав голову вверх, я увидела металлическую пластину заслонки на две ладони выше каминной полки.

Почему бы и нет?

Нащупать изнутри тонкую щель в каменной кладке оказалось непросто. С чистым платьем я мысленно попрощалась — для того, чтобы дотянуться до нужного места пришлось засунуть в дымоход руку по самое плечо. Но на этот раз чутье меня не подвело.

Под пальцами потеплело — на внутренней кладке проступил еще один символ Мэр. Я впилась ногтями в кирпич и — о чудо — тот выскочил, поддавшись нажиму. Он был легче обычного — похоже, сестра специально выпарила из него излишки воды, чтобы упростить доступ к тайнику.

Закусив губу от напряжения, я осторожно просунула кисть в образовавшуюся нишу.

Да, определенно, это было именно то, что я искала. Маленькая баночка красной кобальтовой соли, которую Мэр разбавляла и изменяла с помощью магии, делая невидимые чернила. Пять писем в тонких конвертах. И ещё что-то, завернутое в шарф из непрозрачного шелка.

Я аккуратно развернула тонкую ткань — и не сдержала изумленного вздоха. Внутри было две маски. Первая, не такая пышная, как у Лорри, абсолютно точно была зачарованной. Палевая основа из папье-маше изгибалась, закручиваясь лепестками полураспустившегося розового бутона. Магия едва ощутимо покалывала кожу, будто иллюзия так и просилась на свободу.

Вторая маска казалась обычным куском картона, обитого черным бархатом, с миндалевидными прорезями для глаз — в приюте мы, подражая недосягаемому великолепию двора, делали похожие для новогоднего маскарада. Разве что декор у той, что я держала в руках, был богаче. Лицевую сторону украшало золотое тиснение, а ткань была очень приятной на ощупь. С обратной стороны серебряными чернилами были выведено «Раскрой себя в Доме Удовольствий»

Что это было? Причудливое приглашение на вечер к герцогу Голдену? И почему Мэрион сохранила его?

Вопросов было больше, чем ответов, а сестра не пожелала дать других, более явных подсказок. Даже письма, в которых я надеялась прочесть хоть что — то о тайных планах Мэр, оказались не ее. Почерк был угловатый, мужской, записки — короткие и односложные.

«Протокола вскрытия леди А. не видел. Магическое исследование не проводилось. Свидетели утверждают, что понесла лошадь».

«Не знаю, зачем тебе это, но вот».

«Составил список. Неполный — только подтвержденные слухи. Прочитаешь — сожги. Люблю».

«Мэр, остановись. Твоя одержимость меня пугает. Чем глубже ты в это влезаешь, тем опаснее все становится для нас обоих. Я уже не уверен, что хочу знать правду. Император приказывает мне вернуться в Варравию, и я готов взять тебя с собой. Соглашайся. Здесь ты ничего не добьешься».

«Пожалуйста, не забывай, что я всегда готов тебе помочь, несмотря ни на что. В Варравии для тебя всегда найдется место. Как и в моем сердце. Пиши».

А подпись — и того непонятнее.

«Твоя Ночь, Джеррард».