Анастасия Волжская - Маски сбежавшей невесты

Восьмая стихия, запретная магия, императорская кровь. И то, что при дворе все, включая самого Солнцеликого, знали об истинной сущности лорда Голдена, знали, но закрывали глаза — даже мне самой все казалось каким-то бредом, фантазией воспаленного ума, повредившегося при виде мертвой сестры. Поверить в реальность этого было не проще, чем в водного духа, говорившего со мной голосом Мэр.

Вот только… как можно было выдумать то, о чем и помыслить-то было невозможно?

— Лорд Хенсли, — переборов смущение, я подняла на графа усталый взгляд. — Прочитайте меня. Мне все равно, что со мной будет. Главное, скорее найти способ справиться с лордом Голденом и спасти Лорри.

— Нет, — лорд Хенсли упрямо и недовольно мотнул головой. — Я не стану этого делать. Вопрос закрыт, мисс Вестерс. Но, — он строго посмотрел на меня, пресекая возражения, — раз вы настаиваете на том, чтобы показать ваше видение, есть другой способ. Только для этого мне нужно будет вас коснуться.

От последних слов меня снова бросило в краску — не иначе как сказывались последствия перенесенной лихорадки, путавшей мысли и чувства. Коснуться… как же непросто будет думать о дворцовых тайнах, ощущая на коже горячие ладони лорда… Коула. И не вспоминать, как быстро стучало сердце, как скользили по лодыжкам сильные пальцы…

Сосредоточиться, нужно было сосредоточиться!

— Да. Да, конечно, — я мелко закивала, испугавшись, что слишком затянула с ответом и граф откажется от своего предложения. — Делайте со мной все, что сочтете нужным.

Сказала — и прикусила язык, устыдившись собственной глупости и непристойной двусмысленности. Оставалось надеяться, что порозовевшие щеки и неуместные фразы лорд Хенсли спишет на волнение и недавнюю болезнь.

Граф неопределенно хмыкнул. И, обойдя меня, замер за спиной. Руки, сильные и горячие, обхватили голову, пальцы чуть сжали виски.

— Все, — раздался над ухом уверенный голос. — Теперь я почувствую правду и ложь в ваших словах. Начинайте, как будете готовы.

Я медленно вздохнула, очищая разум от предательских мыслей о близости лорда Хенсли. Закрыла глаза, воскрешая в голове воспоминание в мельчайших деталях. Плескалась вода, садилось за горизонт кроваво-красное солнце, трепыхался зацепившийся за скалу грязно-белый парус.

«Белая морская пена. Белые кружева на дорогом платье, не тронутые песком и морем. Белая кожа, будто навсегда застывшая под тонкой коркой льда. Белый, мертвый камень силы с трещиной посередине».

Мэрион.

Образ сестры, четкий, как наяву, возник перед внутренним взором — и словно отзываясь на внутренний призыв, языки пламени потянулись ко мне, складываясь в призрачную фигуру, лежавшую среди огня, точно на погребальном костре.

На мгновение паника кольнула сердце. Как я смогла сотворить такое? Не выдал ли огонь моей истинной магии? Мучительно захотелось повернуться, увидеть реакцию лорда Хенсли — но сильные пальцы на висках оставались недвижимы. Быть может, так проявляла себя магия разума — создавая видимую иллюзию из чужих мыслей. Иначе… как объяснить каменное спокойствие главы императорской службы безопасности, изучающего из-за моего плеча огненное видение.

Не важно. Сейчас не важно. Нужно было двигаться дальше.

Я вытянула руку — как тогда — чтобы коснуться иллюзорной бледной шеи. Сноп искр, сорвавшихся с горящих щепок, взметнулся вверх, имитируя появление водного духа. Угольки-глаза распахнулись.

Мы заговорили одновременно — Мэрион и я.

— Эверли. Представляешь, я думала, самое сложное — это попасть ко двору. Как же мало я знала…

Лорд Хенсли слушал молча. Я не могла видеть его лица и остро жалела об этом — хотелось знать, как он реагировал на мои слова, что думал. Лишь один раз мне показалось, что ладони будто бы чуть сильнее прижались к моим вискам — когда Мэрион сказала о том, что Айона больше не безопасна для наследников императорской крови.

— Уезжай, Эв. Продай украшения матери и садись на первый же корабль до Варравии. Здесь тебе больше не за что держаться и не о чем жалеть. Прости, что не уберегла тебя от этой горькой правды. Прости и прощай. Твоя Мэр.

Последнее слово — и огонь рассыпался в воздухе фейерверком искр.

Совершенно обессилев, я устало прислонилась спиной к так удачно стоявшему сзади лорду Хенсли. Граф молчал, давая мне время прийти в себя. Пальцы — уже не теплые, а приятно прохладные — круговыми движениями массировали мои ноющие виски.

— Это безумие, да, — нарушила я гнетущую тишину. — Могущественная восьмая стихия. Запретная магия. Такого просто не может быть… Но теперь вы точно знаете, что именно это и сказала Мэр, слово в слово.

Последним, что я ожидала услышать в ответ, был знакомый детский стишок. Но именно его и проговорил, выделяя голосом цифры, лорд Коул Хенсли.

«Раз, два, три, четыре, пять –

Маги начали считать.

Семь стихий и семь основ,

Семь великих мастеров.

Первый пламя взвил горой,

Зверя подчинил второй,

Третий ведал каждый сплав,

Знал четвертый тайны трав,

Пятый — ветер укротил,

Реку вспять шестой пустил,

Разумом седьмой силен,

Восьмой…»

— «А восьмой выходит вон», — закончила я. — Мы с Мэрион любили эту считалочку.

Мужчина за моей спиной ощутимо напрягся.

— «Восьмой кровью обагрен». Так звучали эти строки когда-то давно, до того, как императоры сопредельных земель договорились раз и навсегда искоренить знание, оказавшееся слишком опасным… для всех. Восьмая грань магии — это кровь.

— Но… — только и смогла выдавить я. — Но это же невозможно! Маги черпают силу элементов. Воздух, вода, земля… Склонность к определенной стихии передается из поколения в поколение, от родителей к детям. Она у нас в крови…

— Это и использует мастер над кровью. Чужую силу, чужую жизнь, чужую магию. Именно поэтому любое упоминание о восьмой стихии было вытерто из памяти людей. Чтобы ни у кого не было соблазна возжелать большего, чем было дано при рождении. Но если задуматься, если присмотреться к нашим повседневным ритуалам и обычаям, вы увидите, что магия крови по-прежнему является большой частью наших жизней. Свадебный обряд, вассальная клятва…

— Придворные маски, зачарованные узнавать владельца… по крови. Поэтому я смогла надеть маску Мэр.

— Да.

Лорд Хенсли обошел меня и, присев на корточки, заглянул в глаза.

— Вас, должно быть, учили, что по легенде Дворцовый остров создал Солнцеликий, первым из живущих объединивший все семь граней магии. Но это не совсем так. На самом деле, первый Император Айоны не был мастером ни одной из стихий. Он был магом крови, получившим способности от семи герцогов, добровольно отдавших ему силу в обмен на обещание установить мир между провинциями и защитить страну от посягательств извне. Помните клятву, которую маги дают при получении камня силы?