Марина Эльденберт - Парящая для дракона. Обрести крылья [litres]

Я рывком подался вперед, вжимая ее в дверь, рывком расстегнул молнию комбинезона. Под плотной защитной тканью был свитер, но не было белья. Ее глаза расширились, когда я скользнул ладонями по ее груди, а после – под грубую вязку, касаясь разгоряченной кожи. Это прикосновение отдалось во мне: от хриплого вздоха до расширившихся зрачков, которые почти затопили собой небесную радужку.

– Моя Лаура, – произнес я, глядя ей в глаза. – Только моя.

И задохнулся, когда она коснулась меня в ответ. Скользнула пальцами по молнии куртки, стягивая ее с меня, помогая снять пуловер, царапнула ногтями кожу. Эта невинная и в то же время такая острая ласка, а может быть, осознание того, что она делает и как – осознанно, не под влиянием необузданного драконьего пламени, которое только-только в ней зарождалось, – заставило судорожно втянуть в себя воздух.

Дернуть ее комбинезон вниз, чувствуя, как ее пальцы касаются ремня моих брюк. Не отпуская ее взгляда, по-звериному жестко – глаза в глаза – чувствовать эти прикосновения каждой клеткой напряженного от возбуждения тела.

Наблюдать.

Впитывать.

Смотреть, как она вышагивает из комбинезона, как из снега, и остается в свитере, трусиках и…

– Чулки, Лаура? – хрипло рычу я. – Серьезно?! Кто надевает под комбинезон в стиле «Антиледяная волна» чулки?!

Она смотрит на меня в упор, а потом облизывает губы.

– Я.

И все. Я просто шагаю к ней, подхватывая под бедра: не знал бы ее, подумал бы, что чулки она надела специально. Сейчас я уже ни в чем не уверен, поэтому просто отвожу край ее белья в сторону. Едва задевая пальцами, из-за чего она шипит. Мы по-прежнему не отводим глаз, словно между нами натянулась невидимая, но прочная, как напитанный пламенем стальной трос, нить, и это уже становится по-настоящему диким.

– Зачем? – интересуюсь хрипло.

– Я по ним соскучилась, – выдыхает она. Рвано, выдавая себя с головой.

Впрочем, не только вздохом. Рукой я тоже чувствую ее возбуждение, из-за чего едва удерживаюсь на этой грани.

– А по мне?

Она плотно сжимает губы и качает головой.

– Нет? – Я чуть выкручиваю трусики и слышу стон. Стон, который перетекает в меня с такой силой, что у меня слетают последние тормоза.

Сейчас, когда между нами не осталось ни единой преграды, особенно преграды ее отстраненности, стоит немалых усилий медленно, по-настоящему медленно и плавно, чтобы прочувствовать каждое мгновение, податься вперед, делая ее своей.

– Торрррррн.

Никогда бы не подумал, что она умеет рычать, а особенно – так рычать мое имя.

– Да? – хрипло интересуюсь прямо ей в губы.

Она молчит, даже под свитером угадываются напряженные вершинки груди, острые, как от долгих ласк. Приходится медленно податься вперед и так же медленно – снова назад, вызывая тихий вздох.

– Расскажи, как ты по мне скучала.

Двигаться в ней так – это просто изощренная пытка, но еще больше я хочу услышать то, что она может сказать. Хрупкие пальцы скользят по моей шее, с силой сжимаются на волосах.

– Очень, – тихо выдыхает она и все-таки опускает глаза. – Очень скучала.

Мне кажется, я не кончаю от этих слов исключительно потому, что хочу это сделать вместе с ней. Сейчас же вместе с ней я просто срываюсь в какой-то безумный ритм, когда весь окружающий мир размывается до нашего единства.

До вспышек, когда ее пальцы впиваются в мои плечи, украденных кадров-эпизодов: припухших губ, дрожащих ресниц… Судорожных, рваных вздохов, когда непонятно, где чей – ее, мой или наш общий.

До какого-то безумного наслаждения, в котором теряется даже ощущение бегущего сквозь меня пламени, и, когда Лаура снова распахивает глаза, я вижу ее огонь.

Фиолетовый флер вокруг раскрывающихся в вертикаль зрачков.

На мгновение дракону все-таки удается взять верх, и наше пламя врезается друг в друга с такой силой, что я снова чувствую проступающую на руках чешую и вижу, как нечто похожее начинает серебриться на ее скулах и шее.

Мгновение – и меня выбрасывает назад, в меня, в резкий, сильный ритм наших движений.

От каждого внутри расцветает ледяной костер, чтобы спустя мгновение вырваться наружу одновременно с ее пламенем и слиться с ним воедино, втекая в потолок над нашими головами. А после хлынуть обратно невыносимым жаром и пульсацией, рвущимся из груди рычанием и ее криком.

Мы содрогаемся вместе с такой силой, что ее наслаждение отдается в меня, догоняя мое и накрывая с головой, как лавина.

– Моя девочка, – выдыхаю ей в губы. Не удержавшись, снова пробую их на вкус: губами, языком, всеми чувствами, которые мне доступны.

Я по-прежнему поддерживаю ее под бедра и понимаю, какая она хрупкая.

Какая безумно, отчаянно-беззащитная, несмотря на всю ее силу.

Поэтому осторожно подаюсь назад, и так же осторожно опускаю Лауру на пол, прижимая к себе. Она глубоко, судорожно вздыхает и больше не пытается отстраниться. Напротив, подается ко мне, пряча лицо у меня на груди.

– Торн, это детская, – шепчет негромко.

– Что?

– Мы занимались любовью в детской.

Сейчас в ее глазах нет огня, но мне он не нужен. Я тонул в них задолго до того, как в этот небесный цвет вплелись оттенки летних закатов.

– Обещаю, что мы не будем делать это здесь, когда Льдинка родится.

Лаура вздрагивает.

Но прежде, чем я успеваю спросить, что случилось, она говорит:

– Ты назвал ее Льдинкой, Торн.

Касаюсь пальцами ее губ.

– Я уже называл ее Льдинкой, Лаура.

– Когда?

– Когда мы в очередной раз выясняли, кто прав, а кто виноват. Ты сказала, что попытаешься наладить наши отношения ради Льдинки, и я ответил… что-то в своем стиле.

– Ты правда все это помнишь? – Она снова тянется ко мне и на этот раз не отдергивает руку. Проводит кончиками пальцев по моей скуле.

– Разумеется, нет. Мне все это транслируют по коммуникатору в нужный момент.

Лаура смотрит непонимающе, потом легко бьет меня по плечу.

– Торн!

Я улыбаюсь, но в этот момент «просыпается» коммуникатор. Слава первым драконам, что только сейчас. Первый порыв – ответить, но я вынимаю его и откладываю в сторону. Это совершенно точно сейчас подождет.

Что бы там ни было, оно подождет.

Как выясняется, нет.

Стук в дверь заставляет меня нахмуриться.

– Я занят, – отвечаю резче, чем рассчитывал.

– Ферн Ландерстерг, у нас экстренная ситуация. Налет.

Я поднимаюсь, успевая перехватить в глазах Лауры недоумение, сменяющееся тревогой. Увлекаю ее за собой.

– Щиты? – Одеваюсь мгновенно, подхватываю пуловер, который она мне протягивает.

– Щиты на месте, но драконы бьются о границы пустоши. Роудхорн запустил протокол быстрого реагирования, все в полной боевой готовности. По всей стране.

– По всей стране? – переспрашиваю автоматически.