Кирико Кири - Песнь надежды. Том 4

И ведь не пил, чтобы оказаться в такой ситуации. Вроде отвечал им на вопросы едва ли не всю ночь, после чего просто прикрыл глаза, так как потом служанки уже начали общаться между собой. Обсуждали детали моего рассказа, сойдясь на мнении, что принцесса пойдёт, хотя для меня могли бы подобрать и более лучшую пассию.

А сейчас открываю глаза и понимаю, что вся эта орава даже никуда не уходила, а решила просто пристроиться здесь же, довольно ёмко уместившись у меня на кровати. Да так, что одна служанка дышит мне в левое ухо, а другая носом тычется в правую щёку. А на груди самая миниатюрненькая с пальцем во рту что-то мычит во сне.

И, признаться честно, мне это было даже по душе. Не потому что как парню мне приятно проснуться в окружении приятных девушек, пусть и это тоже. Нет, просто это было… мило? Уютно? Как-то по родному, словно здесь все свои?

Я не знал, как это описать.

Просто мне было приятно, что они все вот так дружной толпой без каких-либо пошлостей остались ночевать, уютно устроившись и обняв меня со вех сторон.

Ещё бы я сейчас не задыхался от того, что тяжело дышать от той девушки на груди, и вообще было бы прекрасно.

— Это ты им рассказал, верно? — спросил я, даже не оборачиваясь к Диору. Наблюдал, как собирается передо мной вся охрана поместья вплоть до тех, кто должен стоять на страже.

— Ну да, — пожал он плечами. — Получил свою порцию обожания и уважения?

— Будто она мне была нужна.

— Тебе — нет. А вот им это не помешает. Слуги должны гордиться теми, кому служат, и обожать их. От этого в немалой степени зависит их верность. Да ладно, скажешь, что тебе наши пигалицы не понравились? — толкнул он меня с усмешкой в бок.

— Обычные ещё молодые девчонки.

— Сказанул, будто сам не молод… — хмыкнул он.

Нет, почему, девушки были хорошими. По крайней мере под утро, когда они начали просыпаться, все как одна повыскакивали из моей комнаты, поклонившись напоследок. Кто-то даже в щёку чмокнул, поздравив меня. А после… а после ничего не изменилось. Ходили, работали, выполняли свои обязанности. Разве что многие начинали лыбиться, когда встречались со мной взглядом, и вроде как даже больше уважения стали проявлять.

Нет, Диор был прав, солдат должен гордиться своим генералом. От этого зависит боевой дух. Когда знаешь, что служишь под началом великого полководца, который своих не бросает, не проиграл ни одного сражения, да и вообще бравый вояка, ты даже в ад за ним последуешь. А это уже половина победы.

Собрав перед собой абсолютно всех солдат, что служили нашему роду, я вздохнул.

Мало. Очень мало.

— Это все?

— Нет, естественно. Есть те, кто охраняет наши шахты, кто сопровождает грузы…

— Короче, это почти все, — подытожил я.

Трогать тех, кто вне поместья, было глупо. Кто-то же должен защищать наши активы, верно? Там наоборот, надо усиливать караулы, так как если лишат нас нашего дела, то там особо уже не повоюешь.

— Нужно больше людей. Гораздо больше.

Я ещё раз пересчитал всех.

Тридцать один человек на поместье… Да я столько на судне перебил с Ушастой, когда они все вместе были.

Я рукой махнул главному по охране, подзывая к нам.

— Господин Тэйлон, — кивнул он.

— Сколько в смене? — кивнул я на них.

— Обычно пятнадцать человек, господин Тэйлон. Семь стоят в карауле, семь отдыхают и один начальник караула. Каждые шесть часов сменяются. По завершению суток заступают следующие пятнадцать человек.

— День через день, короче.

— Всё верно, — кивнул он.

Начальником охраны был крепкий уже в возрасте мужчина с тёмным, будто грязным морщинистым лицом и удивительно чистыми глазами, от которых, казалось, ничего не укроется. Явно был военным не последнего ранга, прежде чем стал начальником нашей охраны.

Многие любят показывать своё превосходство, смотря на другого, кто в их делах некомпетентен, сверху, будто с снисхождением. Я не раз наблюдал, как на меня смотрят и будто говорят: «ну-ну, пусть поиграется глупый господин, покажет свою власть». Здесь такого не было. Всё строго, чётко, без каких-либо намёков.

И всё же картина печальная. Семь человек в карауле, семь на подхвате, которые их сменят. Плюс начальник караула. Даже обычные наёмники сметут их и не заметят. Они ещё и раскиданы между собой неудачно: двое у ворот, двое на входе, остальные как бы на территории. Остальные семеро в домике охраны. Я бы спокойно смог их всех за раз вырезать без каких-либо проблем. Да даже Ушастая в одного может здесь просто под корень всех вырезать и не вспотеть.

— Мало, очень мало… — вздохнул я.

— До этого нам хватало людей для охраны, господин Тэйлон, — заметил он.

— Да только времена изменились. Вас должно быть как минимум в три раза больше, — я обернулся к Диору. — Будем нанимать. Однозначно. Могу поспорить, у Рандомьеров там вообще миниармия уже есть.

— Я бы не удивился.

— Всё же решает всегда качество, а не количество, господин Тэйлон, — заметил начальник охраны спокойно, без каких-либо обвинений.

— Боюсь, что не сейчас. Вас всех можно перестрелять, и вы даже сигнала не успеете подать. Всех семерых на постах. Потом ещё восемь в домике, и всё. Сколько вас останется? Пятнадцать? Тех, кто может быть совершенно не готовым и даже не подозревать о нападении.

— Вряд ли кто-то решится напасть на наш род. Особенно сейчас, когда многие взоры обращены на нас.

— Вы слышали, что случилось с вашей госпожой Сильвией? Дважды?

— Да, господин Тэйлон. Но ситуация была несколько иная.

— Время изменилось. Теперь это война, и вы должны это хорошенько осознать. Теперь род Бранье не род, который никто не посмеет тронуть. Это род, который все захотят уничтожить. И до этого все считали невозможным использование континентального путепровода для убийства. Всё бывает в первый раз.

Почти все военные одновременно и удивительные прогрессоры, и страшные консерваторы. Война вообще двигатель любого мира: люди нигде с таким стремлением не создают новое, как на войне и ради военных целей. Удивительная любовь к самоуничтожению.

И военные умудряются сидеть на двух стульях. Где-то они буквально сломя голову вводят новые доктрины, стратегии, технологии, а где-то их просто не сдвинешь. Они просто отказываются принимать, что время изменилось и надо действовать иначе, держась за старое и веря, что старая добрая проверенная тактика — наилучшее решение.

Он был из тех самых солдат консерваторов.

— Я не буду вас переубеждать, — сказал я, окидывая взглядом людей. — Вам просто придётся сделать, как я говорю. С вами или без вас, я буду действовать как считаю нужным. Но всё же надеюсь, что с вами.

На его лице мелькнуло сильное неудовольствие, но начальник охраны лишь кивнул. Ни споров, ни уничижительных комментариев.