Кирико Кири - Песнь надежды. Том 4

Я только и видел, как член каждый раз тонет у неё между губ, иногда почти выходя из Юноны, а потом резко скрываясь в ней. И я отвечал ей тем же, массируя ей грудь так, будто действительно хотел сделать больно, прикладываясь к ней губами или хватая её за мягкую задницу, буквально вгоняя пальцы в податливую попку и яростно насаживая на себя. Глубже, сильнее, быстрее. И Юнона отвечала тем же, будто голодный хищник. Под конец она просто дёргала задом, пока не кончила, зарычав и щёлкнув у самого моего носа реально волчьими зубами.

В это мгновение я сам так перепугался, что она мне глотку перегрызёт, что кончил. Кончил бурно, что аж по бёдрам током прошло. Испуганно взглянул на Юнону и не увидел в ней той девушки, которая была до этого. Хищный оскал, радостный до безумия, зубы, голодные до плоти, и глаза, светящиеся в ночи синим светом. Её лицо было воплощением голода и страсти. Юнона будто радовалась, что я кончил именно в неё.

— Люблю тебя, люблю тебя… хи-хи-хи-хи-хи… люблю-люблю-люблю… — прорычала она, после чего лизнула меня в лицо…

После этого она прижалась ко мне, обняв так, что дышать стало сложно, и ещё раз поцеловала.

— Я хочу, чтобы ты всегда был со мной, навсегда рядом, частью меня, — промурлыкала она, быстро укрыв нас одеялом.

Твою мать, и так жарко, а ты ещё и одеялом укрыла нас. Сдохнем же!

— Юнона, ты…

— Молчи, — прорычала она слишком агрессивно и вновь поцеловала меня. Наверное, минуту не прерывала поцелуй, после чего негромко произнесла: — Я виновата…

Повисла тишина. Я даже не совсем понял, к чему Юнона это сказала, пока она сама не объяснила всё.

— Я действительно виновата перед тобой, — негромко продолжила она. — Я не должна была тогда убегать от тебя. Когда ты пришёл и сказал, что хочешь меня, хочешь стать ближе, хочешь заняться сексом, я… Я испугалась. Я думала об этом, а там всё случилось так неожиданно, и я… испугалась.

Юнона выдохнула, после чего обняла меня, прижав к себе как в последний раз.

— Прости меня. Я предала нашу любовь. Я всё разрушила. Убежала, бросив тебя, и ты… ты… ушёл на войну. А потом тебя не стало… тебя не стало… ты умер, исчез, погиб при исполнении долга перед королевством… Я потеряла тебя на целых шесть месяцев. А когда ты вернулся, я поняла… почувствовала, что это конец. Всё, что между нами было, в прошлом. И это моя вина, я получила по заслугам за своё предательство. Я должна была тогда проявить доверие и любовь, поддержку, когда ты нуждался в этом, а не оставлять тебя наедине с собственным страхом.

— Почему нуждался? — негромко спросил я.

— Я видела, я чувствовала твой страх. Твой ужас и панику. Ты словно искал места, где прибиться, где спрятаться… Ты не хотел быть одним, а я испугалась и бросила тебя. Прости… прости… я… все… родители… я же…

Её слова превратились в бессвязный бред, её мокрая зубастая мордаха неуклюже уткнулась мне в лицо в поиске поцелуя, после чего, получив его, устроилась где-то на груди.

Мы уснули. Юнона наконец получила то, что хотела, и я был не против ей это предоставить. Только завтра надо будет решить один вопрос, так как бастардов оставлять я с ней не собирался.

Проснулся я от чувства, что за мной наблюдают. Просто странное ощущение, словно кто-то стоит и смотрит на меня самым наглым образом.

Собственно, так оно и было, только Юнона не стояла: она лежала напротив, рассматривая своими синими большими умилёнными глазами. Будто разглядывала милейшее существо на свете, при этом осторожно пальцами поправляя мне на голове волосы.

— Доброе утро, — шепнула она, продолжая приглаживать мне чёлку.

— И тебе не хворать… — пробормотал я и сел.

Солнце ещё не выглянуло, даже небо ещё не посветлело, что говорило о часах так семи утра. Я, в принципе, примерно так и встаю. Тем более, когда у меня были важные дела. И нет, это не заняться сексом с Юноной, которая тоже села, заманчиво отклячив грудь вперёд, невзначай, но при этом подчёркивая свои два больших плюса.

— Надо подготовиться к твоему отбытию.

— Можно… ещё побудешь со мной? — тихо спросила она.

— Нет.

— Пожалуйста… — её рука мягко схватила меня за плечо.

Её руки вернули свою обычную форму, стали опять маленькими милыми ладошками самой обычной девушки, которой, по сути, Юнона теперь и была. Будь желание, я бы спокойно, даже не заметив, вырвал руку. Собственно, она своей слабой хваткой это и показывала, что лишь просит.

Однако… да, мне хочется секса на утро. Почему бы и нет, собственно. Юнона тоже хочет, как вижу.

— Ладно… — вернулся я обратно.

Поцеловались, завалились обратно на кровать, где я осторожно вошёл в неё и продолжил вчерашний марафон. Куда более спокойный, размеренный и мягкий, глядя в её синие глаза, полные какого-то обожания на границе с манией, целуясь и прикладываясь к груди. Собственно, финишировал, кажется, только я, когда Юнона просто улыбалась и целовалась. По крайней мере, никакой реакции я от неё не почувствовал.

Провалялись в постели вплоть до рассвета, где молодой организм потребовал продолжения, и мы повторили, только уже в позе собаки, как её называли. Здесь мне всё же удалось заставить Юнону изогнуться и зарычать. Она когтями даже простынь порвала.

Хорошее утро. Теперь я понимаю плюсы семьи, когда всё, что только нужно, рядом. Хотелось бы просыпаться всегда так…

Но, глядя на Юнону, я понимал, что не судьба.

На утро первым делом я отправился к лекарю, которой объяснил ситуацию.

— Развратные девки пошли, — фыркнула она недовольно и полезла в свои многочисленные чемоданы, которые до сих пор не распаковала. Переехала к нам со всем своим багажам, заняв одну из комнат. Была ворчливой, злобной каргой и тем не менее лекарем, а сейчас было глупо отказываться от любой помощи.

На руки я получил травы, которые пошёл заваривать на кухню, где встретился со служанками. Молодняка почти не было, в основном женщины и несменная хозяйка всея кухни и всех женских дел по поместью…

— Миссис Ривингтон, доброе утро.

— Доброе утро, господин, доброе утро… — она уже была вся в делах. — Чего вас неожиданно к нам привело?

Женщины тоже заинтересовано посмотрели на меня. Им всем было лет по тридцать-сорок, где-то так, не то молодое поколение девушек, что, словно стая воробьёв, носились по поместью.

— Заварить чай, — кивнул я на банку.

— Чай? Ну так давайте сюда, сейчас мы заварим…

Она засуетилась, достала чайник, кипятка принесла, взяла у меня из рук банку, открыла… и замерла, медленно переведя взгляд на меня. Ничего не сказала, как и женщины, которые тоже медленно перевели на меня взгляд. Я смотрю, это средство здесь каждый знает.

Через пять минут я получил обратно свой «чай» и вернулся в комнату.