Вероника Иванова - Раскрыть ладони

— Это была не услуга.

— А что же? Хотите сказать, что по собственному желанию старались продлить жизнь моего брата? Просто так?

Скорее, по собственной глупости. Пообещал, а потом отступать стало поздно. Хотя надо было сразу оборвать страдания ребенка. Смалодушничал, дура-а-ак…

— Я должен был так поступить.

Юноша напряженно расширил глаза:

— Должны? Кому?

— Самому себе. Я мог сделать и сделал. Не думая о вознаграждении.

— Тогда позвольте подумать мне.

— Не нужно.

— Ваше упрямство…

Я сгреб в горсть воротник траурного камзола, подтянул Брэвина к себе и, четко выговаривая каждое слово, произнес:

— Мое упрямство — мое дело. Не заставляйте меня сожалеть о знакомстве с вашей семьей, ибо, клянусь Всеблагой Матерью, я уже близок к пределу своего терпения!

Он промолчал, благоразумно дожидаясь, пока моя ярость схлынет. Но решающее слово все же оставил за собой:

— Тетя сказала, ваши глаза были совсем мокрыми, но ни одной слезинки так и не пролилось… Наверное, вам надо было родиться воином, а не магом, но боги решили иначе. И решили верно. Потому что воевать приходится не только с оружием в руках.

— Ну зачем мне все это?!

Глухой крик, вырвавшийся из глубин горла, мгновение повисел в воздухе, но с первым же порывом ветра взлетел под облака и умчался в неизвестные дали.

Очертания мрачного и снаружи, и внутри замка давно растаяли среди листвы, стоило мне только спуститься по склону оврага (да, того самого, давшего название поместью) в узкую долину, по которой пролегала дорога к Саэнне. Долгая дорога. С десяток миль, не меньше. А солнце уже ушло из зенита, и это означает, что я доберусь домой только к вечеру. Потому что ноги переставлять не хочется. Никак. Да еще и жарко.

Конечно, можно было бы попробовать вытребовать Портал для возвращения в город, но у обитателей замка сейчас множество других забот помимо удобств моего путешествия. Да и не надо. Не хочу никого видеть, тем более так скоро. И себя не хочу видеть, даже в глади озерца, на берегу которого присел на корточки, чтоб умыться тепловатой водой.

И как мне удается поворачивать к себе жизнь именно неприглядной стороной? Почему мои дни не могут проходить легко и незатейливо? А потому. Сам виноват. Неряха. Догадывался, к чему может привести порыв души? А как же! И все равно, назло неизвестно кому, но шагнул в очередную грязную лужу. Дитя малое, право слово… Дитя малое, неразумное. Сколько вокруг взрослых людей, с которых стоит брать пример? Много. Один Трэммин чего стоит! Почему бы мне не взять на вооружение дядины принципы? А вернее, отсутствие всех и всяческих принципов. Главное что? Собственное благополучие, а не чужие трудности. Ребенок попался в ловушку чужой беспечности? Что ж, не повезло, только и всего.

Но будь я проклят, если позволю, чтобы подобное невезение настигло еще кого-нибудь!

Водяное зеркало разбилось от удара кулака, оросив мокрыми осколками лицо.

Надо успокоиться и подумать. Брэвин вспомнил, в какой лавке покупал амулет для брата, стало быть, мне известно хотя бы начало пути. И я пройду по нему! Так далеко, как получится. Нет, так далеко, как смогу!

Мои старания жить по правилам только мешают, это верно. Но мешают МНЕ, а не кому-то другому. Зато все прочие действуют без оглядки на любые законы. Как могло случиться, что к продаже был допущен недоделанный амулет? Или маг-оценщик не усмотрел угрозы в торчащих во все стороны обрывках заклинания? И такое возможно. Плохо понимаю, как мои коллеги по цеху вообще занимаются чародейством. Вообще не понимаю. Они же не чувствуют нити пальцами, как я, а просто смотрят. Но ведь зрение легко может и подвести, и обмануть… Что-то в существующих правилах плохо продумано. Или не продумано вовсе.

Расходящиеся кругами волны на поверхности озерца сменились прежней гладкостью. Вода всегда возвращает себе спокойствие, и этому мне следует у нее поучиться. Да, именно так. Я знаю, как действовать, и когда найду недомастера, зачаровавшего амулет…

— Эй, ты что там делаешь?

Ни минуты покоя. Правда, а стоило ли ожидать иного в городских предместьях? Отпрыски богатых семейств выезжают сюда на прогулки или охоту чаще, чем мне приходится выходить из дома. Ни за что не стал бы болтаться в седле по такой жаре, но им нравится. И пусть. Только зачем тормошить других?

Встаю, делаю вид, что кланяюсь. По крайней мере, за поклон мое движение вполне может сойти. И сходит, судя по насмешкам на безусых лицах.

Бляха, удостоверяющая, что мое имя внесено в Регистр, спрятана в сумке, так что для кавалькады юных любителей охоты я или селянин, или слуга из близлежащего поместья, или подмастерье, отлучившийся из города по делам своего хозяина. Так будет даже лучше. Все равно гордиться нечем.

— Так чем занимаешься?

А заводила у них девица. Румяная, бойкая, с отрывистыми движениями. Такая нескоро выйдет замуж, потому что ей ни один мужчина по нраву не придется. Да и не красавица. Это в ближайшие годы, пока лицо будет оставаться свежим и юным, вроде и кажется смазливой, а когда начнет взрослеть… Слишком крупные черты. Но зато характер есть, а он обычно многое искупает.

— Рыбу ловлю.

— Ры-ы-ыбу? — Насмешливо тянет охотница. — Что-то у тебя ни сетей, ни удочки нет. Врешь благородным господам?

— Почему же вру? Не вру ни слова.

— А чем докажешь?

Я для тебя кто, милая? Ярмарочный шут? Извини, праздник еще не наступил.

— Надо доказать?

— Это в твоих интересах.

И хлыстом нарочито многозначительно поигрывает… Ясно. Просто так от меня не отвяжутся.

Один ботинок долой. Второй. М-да, подметки начинают болтаться, надо будет зайти к сапожнику, подновить. Штаны закатаем выше колен. Не хватало мне еще в мокрой одежде шататься! На жаре подхватить простуду легче легкого, а болеть нельзя. Ни-ни.

Хорошее дно в озерце, песчаное. Правда, песок грубоват, но сейчас для усталых ступней лучшего ковра не придумаешь. Потешу публику, а заодно передохну. Рыбу, значит, хотите увидеть? Будет вам рыба.

В воде тоже есть нити. Свои. Они гуще, чем в воздухе и ощутимее, но зато и движение можно уловить издалека. Задолго до того, как твой противник почувствует опасность.

Нырк! Ладонь раздвигает водяные пласты не хуже юркого угря, следует за потревоженными нитями, нащупывает чешуйчатое тельце, пальцы подцепляют рыбину за жабры и тянут вверх. На воздух.

Карпик. Небольшой, но и такого хорошо пожарить на обед. А еще можно сварить похлебку.

— Вот и рыба.

Девица разочарованно кусает губу:

— В самом деле… Давай ее сюда, получишь монету.

Смотрю на гордо вздернутый нос и уверенную посадку голову. Долго смотрю. Потом ослабляю захват, и карп, воспользовавшись случаем, выскальзывает из моих пальцев обратно в воду. Возвращается домой.