Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– Можно теперь в «Дом наслаждений»? – томно протянула одна из демониц. – Котенок, ты обещал!..

– Котенок, – хрюкнул Бельзедор, когда за Дзимвелом закрылась дверь.

– А тебя самого как называют твои жены? – с любопытством спросил Янгфанхофен.

– А ты заходи как-нибудь с ответным визитом, сам у них и спросишь, – допил «Жидкое Зло» Бельзедор. – Вот это и есть, значит, ваш молодой да ранний? Возьму его на заметку.

– Да еще не факт, что у него получится, – пожал плечами Дегатти. – Янгфанхофен, когда у вас в последний раз была перестановка в верхах? Кто из демолордов самый недавний?

– Сурратаррамаррадар, – любезно ответил Янгфанхофен. – Он всего полторы тысячи лет назад к нам приблудился. А до него был Корграхадраэд – ему всего три тысячи лет. Чепуха по меркам демолордов. Вот еще за две тысячи лет до этого была настоящая волна, когда в демолорды выбились Клюзерштатен, Каген, Дибальда, Бракиозор…

– Не очень часто вы сменяетесь, я погляжу.

– Ну а что ты хочешь, пятое сословие – это все-таки самая вершина, – пожал плечами Янгфанхофен. – Там новые лица появляются редко. На пенсию мы не уходим, а убить нас очень сложно. Вот четвертое, титулованные аристократы… они сменяются почаще.

– Ну да, вексилларием вообще можно стать, только убив другого вексиллария.

– Или выиграв чемпионат. Но бароны, банкиры, дамы и Великие Умы тоже иногда уходят на покой… ну как тот же Вудамман, вместо которого теперь Пазузу.

– Яркий случай.

– Яркий. Но он меркнет рядом с другим, относительно недавним, когда сразу несколько титулованных аристократов… впрочем, давайте я лучше подробно о нем расскажу.

1100 год Н.Э., Паргорон, «Дом наслаждений».

В Паргороне есть несколько мест для развлечений самых высших кругов. Четвертого и пятого сословия, титулованных и демолордов. Когда они хотят уютно посидеть, то отправляются в малый зал «Соелу». Шумные вечеринки устраиваются во дворце Хальтрекарока или пентхаусе Дибальды.

А еще есть «Дом наслаждений».

Гхьет Глаххалы довольно мал для баронского, зато совсем рядом с Мпораполисом и Золотыми Холмами. И Великая Гетера давно уже создала здесь крупнейший в Паргороне парк развлечений, громадный комплекс с удовольствиями на любой вкус. Здесь, под лучами Нижнего Света, в самом центре Туманного Днища, всегда царит веселье, всегда слышны звонкий смех и похотливые стоны.

Настоящая жемчужина комплекса Глаххалы – это сам «Дом наслаждений», конечно. Снаружи он кажется просто старинным особняком на зеленом холме, но внутри это настоящий городок, в котором трудятся тысячи усердных работниц… и работников, конечно.

Преобладают, разумеется, самоталер, эти кудесницы постельных дел. Но вообще в «Доме наслаждений» есть представители почти всех народов Паргорона, а также множества других миров. Глаххала рада видеть у себя любого, у кого на счету найдется пара условок. И никто еще не уходил от нее недовольным.

Но сегодня «Дом наслаждений» закрылся для простых посетителей. Сегодня в нем проводилась вакханалия для особых гостей. Сразу десять баронов получили приглашение на торжество – и все они с радостью явились в гости.

– Что мы празднуем? – спросила Лактачея, посасывая леденец. – Еще гости будут?

– Спроси у Гетеры, – лениво ответил Бхеган. – Где она, кстати?

– Опаздывает, – недовольно сказала Инграста. – Невежливо с ее стороны. Гостей пригласила, а сама опаздывает.

Пять баронов и пять баронесс возлежали на кушетках или парили в воздухе. Они ожидали хозяйку в Малиновом салоне, лениво переговаривались, обсуждали последние новости. С минуты на минуту должна явиться Великая Гетера, а с ней свита из первоклассных ублажителей.

Малиновый салон – гостиная для самых утонченных гхьетшедариев. Кроме обычной мебели, столов из резной кости и пуфиков с обивкой из натуральной кожи, здесь стоят превосходные механизмы для удовлетворения. Для тех, кто соскучился, но не желает отвлекаться от беседы на живых партнеров.

Стены увешаны картинами – все сплошь оригиналы, ручная работа. Одни нарисованы с натуры, другие – живые смертные, перенесенные на холст в момент агонии или экстаза. Их беззвучные крики все еще слышны в эфире и сочетаются самым гармоничным образом. У Глаххалы превосходный вкус, холсты подобраны безупречно.

Некоторые бароны прихватили спутников. Бхеган привел сразу двух наложников, Бренед – госпожу, Лактачея – возлюбленного, Чавланадол – любовницу, она же повариха. Этот жирный, похожий на Гламмгольдрига в человечьем облике барон еще не произнес ни слова – только непрестанно ел. Его любовница подавала ему заранее приготовленные кушанья, макала кусочки в соус, утирала губы платком. Чавланадолу нравилось, когда за ним ухаживали.

Остальные же обсуждали питомца Инграсты. Очаровательная баронесса в облике шестнадцатилетней девушки демонстрировала эльфа… когда-то это существо было эльфом, да еще и незаурядным волшебником. Инграста была влюблена в него, провела с ним ночь… а наутро волшебник стал таким, как сейчас. Обрюзгшим свиноподобным уродцем с четырьмя коротенькими ножками о раздвоенных копытцах. Лицо осталось почти прежним, хоть и сильно вытянутым, но говорить он больше не мог, Инграста изуродовала ему гортань и укоротила язык.

– Он уже совсем привык, – сказала баронесса, гладя скулящее создание по иссеченной спине. – Хорошенький вышел пупсик, правда? Мы каждый день вместе принимаем ванну.

– Не знаю, я не любительница комнатных зверьков, – протянула Киндекорда. – Ты с ним спишь?

– Половые органы у него остались… но к чему спрашивать о таких интимных вещах? – упрекнула ее Инграста. – Я же не спрашиваю, что творится в твоем концертном зале.

– А могла бы. Я не раз приглашала тебя в гости, дорогая.

– Как-нибудь обязательно наведаюсь, – пообещала Инграста, мило улыбаясь Киндекорде.

Обе понимали, что это ложь. Их гхьеты соседствуют, а сами они приходятся друг другу кузинами. У обеих есть более прямые наследники – но все равно это опасное родство.

А в своем концертном зале Киндекорда властвует безраздельно. Там голос Трубы Паргорона особенно силен, там она может убить даже другого барона.

Глаххалы все еще не было, бароны понемногу начинали скучать. Мезегдер, этот беспокойный тип, сначала летал по залу, разглядывал картины, листал книги – а потом пронизал пространство мыслью, Глаххалу не увидел и полетел поискать ее лично.

Другие тоже стали отлучаться кто куда. Бренед уединился со своей госпожой, и даже сквозь стену были слышны его истошные вопли. Прозванный Величайшим Мазохистом, этот гхьетшедарий не ценил иных удовольствий, кроме боли – причем любил не причинять ее, а испытывать.