Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

И чтобы сделать конфликты более редкими, боги и целые пантеоны заключают дружественные союзы, скрепляя их браками, усыновлениями, побратимствами… а иногда даже сливаясь в единое божество, если их аспекты близки или совместимы. В иных пантеонах все друг другу названая родня, все между собой супруги, братья и дети.

Внутри пантеона эти браки и усыновления нужны, чтобы дополнительно его скреплять. Связывать сложными нитями, позволять лучше отражать суть в глазах смертных. Делать понятнее для паствы.

А в отдаленной возможной перспективе – облегчить слияние в демиурга.

Сальван не настолько взаимопроникнут, но и в нем родственных связей хватает. Тот же Космодан женат на Соларе и зовет своими сыновьями Энзириса и Вентуария. А Кефринекс состоит в браке с Гильфаллерией и зовет дочерью Венату, богиню-охотницу.

Их брак не так заявляет о себе, как у Космодана и Солары, у Неба и Солнца. Он скорее похож на гнезда птиц, скрытые в кустарниках. В нем нет любви в привычном для смертного понимании, зато есть глубокий символизм, есть истинное божественное единение. Их аспекты в чем-то противоположны, поскольку он – мужская энергия, а она – женское божество… но и во многом пересекаются. Кефринекс повсюду чувствовал присутствие Гильфаллерии, и им даже не требовалось видеться воочию.

Поэтому сейчас он особенно остро воспринимал то, что хранит от нее постыдную тайну.

– Вляпался мужик, – посочувствовал Бельзедор, заедая пиво сарделькой.

Шла двадцать девятая неделя, когда Эсветаллила окончательно убедилась, что Кефринекс не склонится ко Тьме. Во всяком случае, не за тот срок, что остался до рождения ребенка.

В браке с ней он тоже не заинтересован, несмотря на интригующее поведение. В Паргороне если мужчина похищает женщину и держит у себя в доме, но при этом не убивает, не пожирает и не мучает – это почти всегда означает брак. Неважно, любовь ли это, похоть или просто желание пополнить гарем – брак есть брак. Чего-то подобного она подсознательно ожидала и здесь, хотя и знала, конечно, что в Сальване культура иная.

Но брачного предложения не поступает – и вряд ли уже поступит. Судя по всему, Кефринекс просто дождется рождения ребенка, заберет его, а потом… двадцать пять недель назад Эсветаллила полагала, что он ее убьет. Теперь уверилась, что он так не поступит. Скорее всего, бог просто скует ее какими-нибудь клятвами и обязательствами, а потом отпустит.

Возможно, все-таки снова предложит остаться в Сальване или другой компромиссный вариант, но уже только для проформы. Кефринекс тоже хорошо узнал ее за это время.

– Я уйду в Паргорон и продолжу жить как жила, – сразу заявила Эсветаллила, когда Кефринекс действительно начал эту тему. – И ребенка я Сальвану не отдам. Могу скрыть, кто его отец, если боишься позора.

– Нет, ребенок останется со мной, – безапеляционно сказал Кефринекс. – Вновь повторяю, что это не обсуждается. Но, если хочешь, могу скрыть, кто его мать.

– Гохеррим не будет расти в вашей… оранжерее, – гневно поджала губы Эсветаллила. – Паргорон либо убьет его, либо сделает по-настоящему сильным.

– Вижу, мы заняли диаметрально противоположные позиции. Ты желаешь сделать его орудием против Сальвана.

– Да, желаю.

– Возможно, заставить убить меня.

– Возможно. Я буду рада, если однажды он сумеет убить бога.

– А я бы хотел просто вырастить его счастливым.

Эсветаллила рассмеялась. Колко и жестко.

– Счастье гохеррима – вспороть живот достойному противнику, – насмешливо сказала она. – Пронзить клинком и смотреть, как он истекает кровью.

– Вот что, Ключница, – сомкнул ладони у лица Кефринекс. – Ты в моем чертоге. Ты в моей власти. В конце концов, я просто сильнее тебя. Я могу просто тебя заставить. Но ты все-таки его мать, поэтому я прошу поискать компромисс. Ребенок останется здесь… это не обсуждается!.. но ты, если желаешь, можешь в любое время его навещать. Принимать участие в его воспитании. Даже учить его пути гохеррима, хотя я считаю это скверной затеей.

Эсветаллила снова рассмеялась. Он все-таки не оставил надежду переманить и ее. Обратить паргоронского демолорда на свою сторону. Удержать ее ребенком, заставить посещать Сальван и как бы невзначай демонстрировать, как тут счастливо ее дитя и могла бы быть счастлива она сама.

– Компромисс, – холодно повторила она. – Изволь, пусть будет компромисс. Он будет расти в Паргороне, а ты будешь к нам спускаться, принимать участие в его воспитании, чувствовать стыд за то, что не можешь все время быть рядом, и задаривать его подарками. Божественным оружием, питомцами, Ме. А потом он вырастет, поднимется сюда и надерет вам всем зад.

– Я надеюсь, что его ждет иная судьба, – прорек Кефринекс, глядя в глубины мироздания. – Он – порождение Света и Тьмы. Пусть он покончит с враждой, покончит с вторжением демонов… со всеми вторжениями. Пусть он принесет мир народам.

– Этому никогда не бывать, – отрезала Эсветаллила. – Я скорее погибну.

– Именно поэтому ты уйдешь отсюда без него. Я провижу, что так будет лучше для всех.

– А я провижу, что если ты отнимешь у меня ребенка, я открою все твоему пантеону. Они ведь не знают обо мне, верно? Ты им ничего не сказал. Пусть узнают, каков ты бываешь.

– Я не дам тебе все испортить, – покачал головой Кефринекс.

Эсветаллила рассмеялась в третий раз, и лик бога омрачился. Внутри снова что-то дрогнуло, что-то неуловимо сдвинулось.

Но и в этот раз Кефринекс сдержал ярость. Он сдерживал ее уже двадцать пятую неделю, хотя почти каждый разговор с Эсветаллилой выводил его из равновесия. Он слишком сильно ненавидел демонов, и только принадлежность Ключницы к женскому полу, только ее беременность и его собственная перед ней вина останавливали Кефринекса от того, чтобы развесить ее кишки на деревьях.

И уже менее чем через сто дней она разрешится от бремени. Она вернется в Паргорон целой и невредимой – он обещал ей это и не может взять слово назад. Она продолжит убивать, продолжит сеять ужас. Но теперь будет делать это еще и с отместкой ему.

И если отдать ей ребенка – вырастит его таким же или еще хуже. Вскормит его жаждой мести, сделает ненавистником всего сущего, чтобы посмеяться над Кефринексом.

От этой мысли кровь ударила в голову. Но Кефринекс сдержался. В последнее время он вообще чувствовал какое-то глубинное спокойствие, а его темная сторона перестала вызывать на внутренний диалог. Возможно, из-за того, что он все-таки сумел сгладить последствия своего проступка и отнесся к этой демонице гораздо лучше, чем она того заслуживает.

Что же до Эсветаллилы, то она стала размышлять, что выторговать у Кефринекса в обмен на ребенка. Похоже, он настроен решительно, переубедить не выйдет, а сила не на ее стороне. Значит, следует хотя бы извлечь из этого максимум выгоды.