Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

Эту последнюю Лахджа называла просто Мод, хотя та протестовала, потому что на ее родном языке «мод» – это «палка».

– Как думаешь, а у Хальтрекарока надо отпрашиваться? – спросила Лахджа у Сидзуки, уже открывая дверь в Лимбо.

– Не-не-не-не! – замотала головой та. – Он же тогда с нами попрется!

Такую толпу Лахджа в другой мир еще не переводила. Она и сама-то научилась этому совсем недавно. Чтобы упростить задачу, она превратилась в некое подобие вехота, усадила всех внутрь, и уже в таком виде пошла через туманы Лимбо.

– On the Magic School Bus, navigate a nostril… – напевала она, ища среди бесчисленных дверей ту, что приведет ее в мир под названием Парифат.

Найдя нужную, она отрастила два щупальца с когтями и распахнула дверь пошире… настоящие ворота, чтобы протиснуться всем вместе. На это ее демонической силы вполне хватило.

Перемещаясь, она изо всех сил держала в голове координаты. Фантария. Легационит. Южное побережье. Город Аохе. Хороший район. Как можно ближе к пляжу.

Это не так просто, как может показаться! Иногда даже на планету-то попасть не получается – они же как песчинки в бесконечной пустоте и летят с огромной скоростью! Поэтому Лахджа сразу сделала себя герметичной и теплоизолированной, чтобы не убить случайно всех наложниц.

Но настолько сильно она не промахнулась, вокруг оказалась атмосфера, а всего парой метров ниже – поверхность. Теперь главное, чтоб вон те бунгало оказались городом Аохе, а то сами по себе планеты огромные.

Хоть и песчинки в бесконечной пустоте.

– Скажи, добрый человек, что это за город? – спросила Лахджа, уже превратившись в человека.

– Аохе, сударыня, – степенно ответил прохожий.

В своих мыслях Лахджа триумфально сжала кулаки. Показывать остальным она не будет, но это маленькое личное достижение. Получилось без сучка без задоринки – точно в цель, да еще и с семью пассажирками.

Пассажирки уже начали разбредаться. Щебетать, переговариваться, спорить, куда идти. Они много лет провели под черным небом Паргорона, и теперь их ужасно радовали солнце, трава… и мерцающее вдали море!

Лахджа нервно закусила губу. С таким балластом ей самой об отдыхе лучше сразу забыть. Страшно представить, что сделает с ней любимый муж, если одна из этих пташек сбежит или потеряется.

– Давайте держаться вместе! – воодушевленно попросила она. – Без меня вы домой не вернетесь! И мы тут раньше не были, мало ли чего!

– Да не сбежим мы, – отмахнулась Виллия. – Это же Легационит. Ты, кстати, можешь превратиться в себя – тут демонов любят…

Лахджа и сама это уже заметила. Мостовую чинили харгаллы, над головой порхали паргоронские котята, а на балконе стоял явный одержимый шураве. Пил кофе и наблюдал за ними… на Лахджу уставился особенно пристально.

Так что она вернулась в нормальный облик фархеррима. Шураве вздрогнул, отставил кофе и принялся что-то писать.

– На Парифате можешь вообще не маскироваться, – сказала Виллия. – У нас тут много народов… очень много.

– А… а ты отсюда, что ли? – спросила Лахджа.

– Да, – ответила эльфийка. – Из Страны Морозного Дракона.

Лахджа немного помялась. Она бы с удовольствием отпустила Виллию домой, да и остальных развезла бы по их родным мирам… только ей ведь тогда конец. Да и не поможет это никому – Хальтрекарок просто соберет их снова.

И наверняка тоже прикончит. За то, что разбили ему сердце.

К тому же… на самом деле большинство жен Хальтрекарока – добровольные… условно-добровольные. Как та же Сидзука. Это Лахджу Балаганщик встретил совершенно случайно и решил облагодетельствовать, не спрашивая согласия. А обычно, когда у него нехватка, он либо сватается к какой-нибудь демонице (и те всегда только рады!), либо запускает розыск в мирах смертных. Найдя подходящую кандидатку – является к ней (как к той же Сидзуке), представляется, делает предложение… а те, кого он находит таким образом, обычно только о том и мечтают, чтобы прекрасный и таинственный принц увез их в свой волшебный дворец.

Потом, конечно, они разочаровываются. Понимают, что принц не совсем такой, как мечталось. Но Хальтрекароку же не скажешь: верни меня домой, я передумала.

Лахджа пыталась.

Как только она стала самой собой и перестала скрывать ауру высшего демона, вокруг начался ажиотаж. Местные стали почтительно кланяться, иногда даже порывались встать на колени. Лахджа беспокоилась насчет денег, но оказалось, что демонам здесь все бесплатно… и это почему-то смущало. Наверное, опять остатки человеческой натуры дают о себе знать.

– Во славу Паргорона, – сказал уличный торговец, почтительно кланяясь подошедшей Лахдже. – Жертвую вам эту перепелку.

– Не, пожертвуйте мне лучше вот этих сладких груш, – попросила демоница.

– И персиков! – добавила Сидзука.

– И персиков.

Торговец явно обрадовался, что перепелку резать не придется. Вообще, тут повсюду был мелкий домашний скот – видимо, часто приносят жертвы. Хорошо хоть, не человеческие… хотя это, наверное, просто не так часто делается. Резать людей просто потому, что мимо прошел случайный демон – это никаких людей не напасешься.

А перепелку хотя бы съесть можно. Ее и так рано или поздно зарежут.

И мяса все равно где-нибудь стоит взять. Только не перепелку, а хотя бы курицу. А еще лучше свинину. Лахджа все еще не оставила мысли о барбекю.

Если не считать почтительности к демонам, город Аохе мало отличался от обычных человеческих городов. В детстве Лахджа летала с родителями в какие-то южные страны… да, точно, в Испанию и… и Египет. Там еще были пирамиды, папа нырял с аквалангом… а маленькой Лахдже не позволили, и она устроила скандал…

На египетскую архитектуру Аохе не похож. А вот с испанской что-то общее есть. Тепло, солнце жарит, улицы пыльные, персики и абрикосы растут прямо вдоль дорог, тощие кошки бродят повсюду. Здания из светлой глины, но окна довольно широкие. У каждого дома палисадник и покрытый циновками настил. Под навесами дремлют седобородые деды – при виде Лахджи они вскидываются, кланяются, начинают что-то блажить на своем, на стариковском.

Лахджа не была уверена, узнают ли в ней паргоронского аристократа, так что просто держалась величественно и немного отстраненно. Время от времени расслабленно махала ручкой, словно президент на выезде.

Сидзуку это ужасно веселило – она достала фотоаппарат и делала все новые снимки.

– Я буду потом над тобой глумиться! – пообещала она. – Явление Лахджи народу!

Остальные наложницы жались в кучку, опасливо глядели по сторонам. Они все-таки ужасно отвыкли от существования за пределами дворца Хальтрекарока. Этого места, где их в грош не ставили и частенько унижали, но в то же время обеспечивали все потребности и снимали малейшую ответственность. Наложницы несколько десятилетий провели в роли ручных зверушек и почти разучились жить иначе.