Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– Зачем мне эта информация? – недовольно спросил кэ-миало. – Зачем она в кэ-сети?

– А мне она зачем? Забирай и рассказывай про драконов.

Кэ-миало вздохнул бы, если б у него были легкие. Но плата оказалась достаточной. Лахджа любовалась парящими над головой драконами, а из кэ-ока лился приятный голос кэ-диктора:

– Таотахрии, или паргоронские драконы, отдаленно похожи на классических драконов-лунов, но облик их более кошмарен, а строение голов и ротовых аппаратов принципиально иное. У них как бы три рта – кольцевидный наружный, бутонообразный средний со множеством бритвенной остроты зубов… а третья пасть по сути и не пасть, а глоточный аппарат с шероховатыми полициклическими наростами, перетирающими твердую пищу. Вокруг головы – множество мелких фасетчатых глаз, расположенных кольцом. Тело же покрыто не чешуями, а роговыми наростами. Эти наросты, в свою очередь, покрыты нитевидными ворсинами, захватывающими Кровавую Пену в сгустки под наростами. Издали кажется, что таотахрий многоцветно-пятнистый – в красную крапинку. Это иллюзия. Их языки – не совсем языки, а длинные мышечные органы, способные вытягиваться на всю длину их тела. Этими языками они слизывают со шкуры питательный субстрат и всю мелкую живность, которую этот питательный субстрат подманил.

– Фу, так это у них не окраска, а всякие червяки и таракашки! – брезгливо воскликнула Бренда, еще одна из наложниц. Они быстро собрались вокруг кэ-ока.

– Да, именно так, – с удовольствием подтвердил кэ-миало. – Кроме того, любопытный факт специально для Лахджи. Таотахрий, или паргоронский дракон, живет в симбиозе с кальнизиями, змееподобными летучими рыбами, которые обитают у него в ректуме. Живя там, они получают питание и защиту.

– А дракон что получает? – спросила Лахджа.

– Рыбу в ректуме.

– Так это не симбиоз, а паразитизм.

– Драконам нравится.

Сначала Лахджа не поняла… а потом поняла и скривилась.

– Вот за что ты так со мной? – спросила она у кэ-миало. – Эти ваши драконы и так не особо меня очаровали, а ты окончательно сделал их мерзкими.

– Это работает в обе стороны, – сказал кэ-миало бесстрастно.

– Что работает?.. – не поняла Лахджа, уже забывшая, что отдала за эту зоологическую справку. – А… я что, снова заплатила каким-то познавательным фактом про говно?

– Ты всегда так делаешь. Признаться, я ненавижу тебя.

Лахдже стало немного стыдно. Она решила не злить кэ-миало сверх меры и в следующий раз заплатить чем-нибудь хорошим. Вот хоть книгу Зиммизхи отдать… хотя нет, ее жалко.

А паргоронские драконы интересные, вообще-то, хотя и отвратные. Вон, один пролетел довольно низко, как раз провел языком по шкуре… и ее цвет изменился. Одним махом слизал всех своих симбионтов… паразитов… питательный субстрат, короче.

Надо будет поймать одного такого. Вскрыть и посмотреть, как он устроен. Описание от кэ-миало – это замечательно, но это все равно не то же самое, что увидеть самому… и потрогать.

Поймать паргоронского дракона, поймать двурога, поймать нодохома… Список все растет…

Лахджа улыбнулась. Приятно иметь хобби, способное и скрасить существование, и принести некоторую пользу. Она уже много нового узнала таким образом о возможностях своих трансформаций. О том, как работают живые существа других миров.

Жаль, поговорить об этом не с кем. Здесь нет никого, кто бы понял.

– Ну что, паргорюми закончилось? – спросила она Сидзуку. – Идем на море?

– Море? – переспросила одна из наложниц. – Вы про это… которое на пятом этаже?

– Нет, мы на нормальное хотим. В Легационите.

– О-о-о… – протянули хором наложницы.

У них сразу заблестели глаза.

– А там солнце нормальное, загореть можно… – протянула одна.

– Да-а-а, и море настоящее…

– Лахджа, у тебя язык длиннее, чем у таотахрия, – поморщилась Сидзука. – Ну ладно, что ж. Девочки, хотите с нами?

Последнюю фразу она произнесла совсем другим тоном. Умильным, радушным, словно источающим счастье.

– Ох, не знаю, только если вам будет удобно… – протянула Виллия, наложница из серебряных эльфов. – Мы же не хотим вас обременять, да?

– Да, да, не хотим, – закивали другие, придвигаясь ближе.

– Я не уверена, что утащу больше шести-семи… – затравленно огляделась Лахджа.

Наложницы быстро посчитались. Вместе с Лахджой и Сидзукой их тут было девять персон. Правда, Асталона сразу отказалась… и жалко, потому что она единственная тут тоже демоница, гхьетшедарий. Лахджа надеялась, что она поможет перевозить остальных.

Но увы, Асталона держала на руках младенца и о чем-то негромко с ним переговаривалась. Младенец был вайли, но каким-то странным, с черными крылышками и рыжими кудряшками. Это у него точно в маму – Асталона тоже яркая шатенка.

А вот в кого такие крылышки… младенец как раз обернулся, и Лахджа увидела очаровательную мордочку купидончика… только искаженную в злобной гримасе.

– Подслушиваешь?.. – сердито спросил он.

– Да просто спросить хотела, не хочешь ли ты… твоя мама с нами на море?

– Не могу, – отрезала Асталона. – У меня тут своя поездка… в Ад.

– Зачем тебе в Ад, да еще и с ребенком? – не поняла Лахджа. – Или… а-у!.. погоди…

– Меня Асмодей… осалил, – подтвердила Асталона. – И неудачно так…

– Ого… Это ребенок Асмодея?

– Ни за что бы не сказала, – подошла поближе Сидзука. – Смотри, какой пуська.

– Взял лучшее от обоих родителей, – пожала плечами Асталона. – То есть от меня – все, а от Асмодея… остальное.

– А зачем ты его в Ад тащишь? – спросила Лахджа.

– Там оставлю, – угрюмо сказала Асталона. – Пока Хальтрекарок не узнал.

– А ты знаешь, где живет Асмодей?

– Нет, я его просто там оставлю. Где-нибудь в канаве.

– Мама, не надо, я тут остаться хочу! – взмолился чертенок-полукровка, размазывая слезы. – Не избавляйся от меня!

– Нельзя. Если Хальтрекарок тебя увидит, то сожрет… нас обоих.

– Да просто не говори ему, что я твой сын! Тут во дворце полно всяких демонов, которые ни хера не делают! Я тоже хочу жить во дворце и ни хера не делать! Я буду твоим тайным союзником, когда вырасту!

Асталона с сомнением на него посмотрела. Адский кукушонок скорчил прелестную рожицу и надул пухлые губки. Мать вздохнула и неохотно сказала:

– Ладно, можешь остаться.

Лахджа невольно умилилась от этой сцены. Материнская любовь. Даже демоны ей не чужды.

Хотя, честно говоря, ребенок, который с рождения разговаривает и все осознает – это что-то ужасающее.

– Лахджа, если скажешь Хальтрекароку, я тебя убью, – ткнула ее пальцем в грудь Асталона.

– Если я ему скажу, ты не успеешь меня убить. Но я не скажу.

Так что туристок в итоге оказалось восемь. Лахджа, Сидзука, Бренда, Виллия, Гальма, Енова, Закья и Модстхе’шак-ти’Дзаллья.