Д Штольц - Удав и гадюка

В кабинете Филиппа жило много потрепанных жизнью и многократным перечитыванием книг, с мягкими заломанными углами и запахом ветхой бумаги. Здесь же каждый том был обтянут кожей, украшен вычурным тиснением с золотом и стоял, с острыми углами и часто нетронутыми страницами, как памятник искусству, но не книга. По всей комнате к потолку на шелковых шнурах были подвешены помандеры — апельсины с утыканной в них душистой гвоздикой.

Библиотеку освещал лишь тонкий и блеклый луч, который смог найти щель между плотными шторами. Он тянулся от окна к софе. Юлиан в раздумьях подошел к одному из шкафов, чтобы взять книгу. Затем недовольно нахмурился. Словно бельмо на глазу среди аккуратно отсортированных по размеру книг стояла громоздкая летопись, высясь над прочими на добрый палец. С ворчанием раб, который не мог равнодушно смотреть на подобное безобразие, поставил книгу туда, где ей место, и уже со спокойной душой взял «Демонологию Сангомара», приземлился на аккуратный и строгий диванчик у стены. Бледно-желтый свет луны освещал страницы, которые, пожалуй, открыли в первый раз за все годы с тех пор, как эта книга родилась из-под заботливых рук писаря.

Шаги Сапфо Юлиан услышал еще от гостиной — она тянула ноги, будто волоча их силой. Сутулая и уставшая, суккуб показалась в проеме библиотеки и нашла безжизненными глазами веномансера, а затем, безо всякого разрешения, села с ним рядом. Они оба молчали некоторое время — Сапфо смотрела в пол пристальным взглядом, а Юлиан якобы в книгу, которую он уже не видел и не понимал. Да что уж там, он даже забыл, что вообще читает, лишь чувствовал острые углы да бычью кожу под пальцами.

— Ты… — начала Сапфо, тихонько. — Я же тебя видела в Мастеровом городе, год назад?

— Да…

Юлиан внутри встрепенулся. Значит, запомнила все-таки?

— Почему ты стал рабом?

— На меня легла вина за убийство нескольких стражников. Я пытался защитить отца…

— М-м-м… Понятно…

Сапфо, уже запамятовав о вопросе, разглядывала побелевшие костяшки вампира, настолько крепко тот держал книгу. Затем она скользнула взглядом по шароварам, чуть выше, и оценила крепко сложенное тело. Юлиан краем глаза тоже прошелся по точеной фигуре и сглотнул нервно слюну.

— вам бы стоило вернуться домой, почтенная… — протянул раб, чувствуя исходящий от женщины пряный запах древесной корицы, слившийся с кожей и ароматом дорогого вина.

— Там за мной снова будут ходить эти четыре лба. Снова, впрочем, как и всегда…

Сапфо презрительно поморщилась и принялась гладить кончик своего хвоста, приводя в порядок выбившиеся волоски. Затем, словно случайно, она убрала руку с хвоста и положила ее на сиденье, касаясь бедра мужчины. Перстни скользнули по ткани шароваров. Юлиан почувствовал, как вспотела его спина.

— Они заботятся о Вашей безопасности.

— Они следят, чтобы я знала свое место, — Сапфо сначала кисло улыбнулась, но потом ее лицо довольно засияло, когда Юлиан отложил книгу и погладил ее пальцы своими.

— Если сойти с места, то… это может быть опасно.

От нее изумительно пахло. В безумный букет сливались страсть, корица и порок, и, спустя пару минут молчаливых поглаживаний руками друг друга, не в силах сдерживаться, Юлиан увлек женщину к себе на колени. Как бы невзначай Сапфо с улыбкой хищницы скинула одну бретельку с плеча, а веномансер, поглаживая и целуя полные губы, сдвинул другую. Плотный ворот из лент, переходящий в пояс, мешал платью упасть, и Юлиан принялся судорожно распутывать его. Потом замер в нервной дрожи, борясь с желанием, которое накрыло с головой. Сапфо приоткрыла глаза и, глядя на нерешительного мужчину, хитро усмехнулась.

— Ты боишься калеку, который сейчас во дворце? — прошептала Сапфо.

Ленты, обвивающие шею и грудь, упали вместе с верхом платья. Юлиан то жарко гладил женщину по бедрам и между ними, то осыпал поцелуями упругую грудь, то останавливался.

— Нет, подожди… Подожди… — в конце концов, с трудом, силясь, выдавил из себя Юлиан. — Это неправильно, Сапфо.

Сапфо сводила с ума: запахом, касаниями, видом. Мысленно Юлиан уже раздел ее целиком, уложил на кушетку, придавил и наслаждался молодым красивым телом. Но… Что-то внутри кричало, и веномансер задрожал, изнывающий от страсти, желания и напряжения. Закрыл глаза. Тяжело задышал, как умирающий от боли человек. Нельзя, не надо… Недовольно наблюдая, как Юлиан пытается убрать суккуба с колен, Сапфо обняла его за шею и, чувственно потираясь почти нагим телом, поцеловала мягкими губами.

— Неужели тебе нравится получать только тех женщин, которых купит тебе охранник? — язвительно прошептала куртизанка, чувствуя, что мужчина вновь поддался ее чарам, и затем добавила. — Этот убогий, не способный даже удовлетворить женщину… Он думает, что покупает за золото все и всех.

Юлиан положил руки на талию Сапфо, та хищно и томно улыбнулась и потянулась к кушаку шароваров. Однако, вместо того, чтобы прижать суккуба к себе, веномансер приподнял ее и усадил рядом.

— Что? — неверяще прошептала Сапфо, вновь закидывая на него ногу, но вместо этого встретила лишь отказ. — Ты… Ты трус что ли? Этот гнилой труп там, во дворце…

— Сапфо… — Юлиан поднялся с софы, дрожа. — Не глупи… Мы оба обязаны ему, я — жизнью, а ты — всем. Так не делается, Сапфо… Так неправильно.

— Всем? — сначала вскрикнула Сапфо, но потом одернула себя и зашипела. — Я… Я не получала мужской ласки больше пяти зим! Я… Да я испытываю отвращение каждый раз, как касаюсь его… Этих жутких язв, гноя! Он — немощный урод, златожорец и просто… урод! У него повсюду гниль, гниль, это не мужчина, а ходячее болото с булькающими и смердящими органами. Я хочу нормального мужчину, а не лежащего в кровати мертвеца!

— Сапфо… — слова суккуба подействовали резко отрезвляюще, и Юлиан уже стоял напротив ощерившейся и злой из-за отказа женщины. — Ты не понимаешь, что говоришь. Иди к себе домой, выспись и успокойся. Ты пьяна.

— Да как ты смеешь!

Суккуб подскочила с кушетки и трясущимися руками поправила платье.

— Ты… Ты трус! Тряпка, об которую ноги вытирают! — шипела суккуб. — Иди, нюхай его платья, как пес! Вылизывай перед ним дорогу!

Юлиан развернулся. Все в нем болело и кипело от неудовлетворенности мужских желаний, и он, стиснув кулаки и качаясь, пошел к выходу из библиотеки. Прошелестели страницы. В голову Юлиану прилетела книга, ударила острым краем по затылку и упала на пол, разорвавшись в переплете. В веномансере заклокотала уже не страсть, а ярость, но трогать Сапфо ни в коем случае было нельзя — любой синяк на теле куртизанки Илла растолкует не в пользу Юлиана. Поэтому вампир поднял порванную книгу и пошел шатающимся шагом наверх, к себе.